Пламя над бездной - Вернор Виндж

К нему бежали остальные элементы Тщательника. Они все пятеро стали прыгать вокруг пушки, наскакивая в восторге друг другу на плечи. Долгую минуту все остальные только смотрели. Пушка не развалилась. Канонир остался цел. Ах да… Джоанна посмотрела поверх пушки на склон холма: на верхушке старой стены осталась метровой ширины зазубрина, которой раньше не было. Да, Хранителю придется потрудиться, скрывая от шпионов такое!

Глухое молчание сменилось таким шумом, которого Джоанна в жизни не слышала. Было, кроме обычного бульканья, еще и шипение на самом пороге слышимости. На другой стороне навеса двое шипастых, которых она не знала, врезались друг в друга, и одно мгновение безумного восторга они были огромной стаей из девяти или десяти элементов.

Но мы же еще не отбили корабль!

Джоанна повернулась и обняла Резчицу. Но королева не ликовала вместе с остальными. Она сдвинула все головы вместе и дрожала.

– Резчица?

Джоанна погладила шею одного из больших, толстых. Он отдернулся, и тело его свело судорогой.

Удар? Сердечный приступ? Почему-то всплыли эти названия убийственных болезней старых времен. А может ли такое случиться со стаей? Происходило что-то ужасное, и никто этого не замечал. Джоанна снова вскочила и заорала:

– Странник!

Через пять минут Резчицу вытащили из-под навеса. Там по-прежнему творилась сумасшедшая суета, но для ушей Джоанны это была мертвая тишина. Она помогла положить королеву в ее экипаж, но после этого ее уже близко не подпускали. Даже Странник, вчера еще так охотно переводивший, только от нее отмахивался.

– Все будет хорошо, – бросил он на ходу, забегая вперед повозки и хватая под уздцы этих, как они там называются. И карета поехала дальше в окружении нескольких стай-охранников. Как-то мгновенно Джоанна снова увидела странность мира стай. Явно происходило что-то срочное. Возможно, умирала личность. Народ суетился во все стороны. И все же… Стаи были сами по себе. Никто не подходил близко. Никто никого не мог коснуться.

Но этот миг прошел, и Джоанна уже выбегала из-под навеса вслед за каретой. Она старалась не отстать на раскисшей тропе, и это ей почти удалось. Все вокруг было мокрым, холодным, серым, как ружейный металл. Все так настаивали на испытании – а что, если это был очередной коварный ход Свежевателя? Джоанна споткнулась и упала на колени в грязь. Карета свернула за угол, на мостовую и скрылась из глаз. Джоанна встала и пошла по мокрой тропе дальше, но теперь чуть медленнее. Она ничего, совсем ничего не могла сделать. Она подружилась с Описателем, и его убили. Она подружилась с Резчицей, и вот теперь…

Джоанна шла по мощеной улице между кладовыми замка. Карета скрылась из виду, но слышен был стук ее колес по камням. По обеим сторонам от нее шли стаи-охранники из службы Хранителя, иногда прячась в ниши, чтобы пропустить встречных. На ее вопросы никто не отвечал – может быть, никто из них не говорил по-самнорски.

Джоанна чуть не заблудилась. Карета была еще слышна, но она куда-то свернула. Теперь стук ее колес слышался позади. Они везли Резчицу домой к Джоанне! Она повернула обратно и пошла вверх по холму к двухэтажному дому, которые делила с Резчицей последние недели. Джоанна уже слишком выдохлась, чтобы бежать. Поэтому она медленно брела по склону, почти не замечая, как промокла и замерзла. Карета стояла метрах в пяти от двери. Стаи охранников растянулись по холму, но луки не натянули.

Полуденное солнце нашло брешь в облаках и на миг озарило мокрый вереск и блеснувшие бревна, ярко засветившиеся на фоне темного неба над холмами. Такая игра света и темноты всегда казалась Джоанне особенно красивой. Только бы с ней ничего плохого не случилось.

Охранники ее пропустили. Вокруг входа расположился Странник Викрэкшрам, три его элемента следили, как подходит Джоанна. Четвертый, Шрамозадый, просунул длинную шею в дверь, глядя, что творится внутри.

– Она хотела быть здесь, когда это случится, – пояснил он.

– Ч-что случится? – спросила Джоанна со страхом.

Странник сделал жест, эквивалентный пожатию плечами.

– Это был шок от выстрела пушки. Но это могло случиться от чего угодно.

Как-то странно мотались в воздухе его головы. Джоанна вдруг поняла – и ее это потрясло, – что стая улыбается, не в силах сдержать радости.

– Я хочу ее видеть! – Джоанна бросилась вперед.

Шрамозадый поспешно освободил ей дорогу.

Внутренность дома была освещена только открытой дверью и щелями окон под потолком, и Джоанне пришлось подождать, пока глаза привыкнут. Пахло чем-то… влажным. Резчица лежала кольцом на матрасах, на которых всегда лежала по вечерам. Джоанна подошла к стае и встала на колени. От ее прикосновения стая нервно вздрогнула и отодвинулась. В середине кольца матрасов была кровь и что-то, похожее на клубок внутренностей. Джоанна почувствовала, что ее может стошнить.

– Резчица? – тихо позвала она.

Один из элементов Резчицы пододвинулся к девочке и ткнулся мордой ей в ладонь.

– Здравствуй, Джоанна. Как это странно… когда кто-то с тобой… в такую минуту.

– У тебя кровь. Что случилось?

Тихий человеческий смех.

– Мне больно, но это хорошо… вот, смотри.

Слепой держал в челюстях что-то маленькое и мокрое. Один из остальных это вылизывал. Что бы это ни было, но оно шевелилось, оно было живым. И Джоанна вспомнила, какими неуклюжими были последнее время части Резчицы.

– Ребенок?!

– Да. И через день-другой будет еще один.

Джоанна плюхнулась на доски пола, закрыв руками лицо. Она готова была снова заплакать.

– Почему же ты мне не сказала?

Резчица ответила не сразу. Она облизала малыша с головы до ног и положила под живот элемента, который, наверное, был его матерью. Новорожденный прижался потеснее, тыкаясь носом в густой мех. Если он и издавал какие-то звуки, Джоанна их не слышала. Наконец королева сказала:

– Я не знала, смогу ли тебе объяснить. Мне… мне это было трудно.

– Трудно иметь детей?

Руки Джоанны были липкими от залившей подстилку крови. Конечно, это должно быть трудно, но ведь только так и может начинаться жизнь в мире, подобном этому. Это была боль, которая требовала поддержки друзей, боль, которая вела к радости.

– Нет, иметь детей нетрудно. Я на своей памяти родила больше сотни… Но эти два… это мой конец. Как я могу дать тебе понять? У вас, людей, нет выбора – продолжать жизнь или нет; ваши отпрыски никогда не будут вами. Но для меня это конец жизни длиной в шестьсот лет. Понимаешь, я собираюсь сохранить этих двоих как часть меня самой… и впервые за столетия я не буду им одновременно матерью и отцом. Я стану новой.

Джоанна поглядела на слепого и на слюнявого. Шестьсот лет инцеста. Сколько еще могла бы протянуть Резчица, пока не начал бы угасать сам ее ум? «Не буду одновременно матерью и отцом».

– А кто же тогда отец? – вырвалось у нее.

– Как ты думаешь? – Этот голос донесся из-за двери. Одна из голов Странника Викрэкшрама просунулась в дверь так, что был виден ее глаз. – Когда Резчица принимает решение, она не останавливается на полпути. Она была самой строго сберегаемой душой всю свою жизнь. Но теперь в ней есть кровь – Компьютер сказал бы «гены» – от стай со всего мира, от одного из самых чокнутых странников, кто когда-либо бросал душу на ветер.

– И от одного из самых умных, – добавила Резчица голосом одновременно насмешливым и присвистывающим от боли. – Новая душа будет уж точно не глупее предыдущей и куда более гибкая.

– А я сам тоже немножко беременный, – добавил Странник. – Но мне это ну ни капельки не грустно. Слишком долго я был четверным. И к тому же вообрази: иметь щенков от самой Резчицы! Может быть, я стану солидным и где-нибудь осяду.

– Ха! Даже двоих от меня не хватит усмирить твою бродяжью душу.

Джоанна слушала. Сами идеи были такими чуждыми, но интонации и юмор были очень знакомы. Откуда-то… и вдруг она вспомнила. Когда ей было пять лет, мама с папой принесли домой маленького Джефри. Слов их Джоанна не помнила, даже смысла их не помнила, но тон – тон был тот же, что сейчас у Резчицы и Странника.

Джоанна снова села, и напряжение этого длинного дня отпустило ее. Артиллерия Тщательника действовала, был шанс отбить звездолет. И даже если нет… у нее появилось чувство, что она немножко дома.

– А м-можно погладить твоего щенка?

25

Путешествие «Внеполосного» началось с катастрофы, где разницу между жизнью и смертью решали часы и минуты. В первые недели полета был ужас и одиночество и попытки воскресить Фама. «Внеполосный» быстро падал к плоскости Галактики, уходя от Ретрансляторов. День за днем звездный завиток выпрямлялся им навстречу, пока не стал сплошной полосой света, Млечным Путем, каким он виден с Ньоры и Старой Земли – и с большинства обитаемых планет Галактики.

Двадцать тысяч световых лет за три недели. Но это был путь через Средний Край. Теперь, в галактической плоскости, они все еще были в нескольких тысячах световых лет от Дна Края. Границы Зон проходили примерно по уровню поверхностей, отвечающих одинаковой плотности материи. В галактических масштабах Дно было расплывчатой поверхностью, имеющей форму линзы, окружающей большую часть галактического диска. «Внеполосный» двигался теперь в плоскости этого диска, более или менее в сторону центра Галактики. Каждую неделю они подходили все ближе к Медленной Зоне. Хуже того, их путь, со всеми разумными вариантами проходил точно через регион, где наблюдался массивный сдвиг Зон. В сетевых группах новостей это называлось «Великая Зонная Буря», хотя никаких, разумеется, физических возмущений в этом регионе не было. Но иногда им за день не удавалось пройти и восьмидесяти процентов намеченного.