Фурия (СИ) - Шефф Вийя

Том выглядит измученным. Видимо все его представления и домыслы разбились о реальность. Они были глупыми и напрасными. В глазах читается опустошённость.

— Прости, если разочаровала тебя… — берусь за ручку двери и открываю.

Гарнер молниеносно оказывается рядом и рукой захлопывает её, перегораживая мне путь.

— Что ты творишь? — дёргаюсь открыть дверь снова.

Он просовывает руку за спину и раздаётся звук закрывающегося замка.

— Том, выпусти меня!

— Нет! Ты останешься здесь! Со мной! — обхватывает моё лицо руками.

Он пугает. В глазах животный блеск.

Впивается губами в мои губы, сильно прижимая к себе. Просто вдавливает в себя.

Мои слабые попытки отстраниться рассыпаются в пыль.

Том подхватывает меня на руки, доносит до кровати и опускает на неё. Сам рядом, прижимая к себе.

Бежать надо отсюда и подальше! Но почему-то не сопротивляюсь. Меня парализовало.

— Я люблю тебя! — шепчет, не переставая.

Том скидывает футболку, садится на ноги, обхватив своими мои бёдра и ведёт рукой по моему животу к груди.

Это заставляет меня очнуться.

Там ребёнок. И я не могу его потерять.

— Том, нет! — перехватываю его руку.

— Что не так? — хрипло растягивает слова.

— Я не могу! — отстраняюсь от очередного поцелуя.

Он смотрит растерянно.

— Что я опять не так делаю?

— Всё не так, — зажмуриваюсь. — Мне нельзя…

— Нельзя?

— Да, врачи запретили интим. Я могу потерять ребёнка.

Он испуганно глядит на мой живот, слезает с ног.

— Прости! — закрывает лицо рукой. — Я… я не подумал…

Я поправляю одежду.

— Меня через пару дней кладут в клинику, где я пробуду почти всю беременность. На этом настаивают врачи. Не хотят рисковать…

— Да, конечно… Ты так хотела этого ребёнка…

— И сейчас хочу. У нас ничего не получится, Том… — рублю правду. — От тебя странные вибрации в теле, но люблю я Алекса…

Открываю замок на двери и ухожу, не взглянув на него. Бегу из этого места, как из преисподней.

Глава 62

Следующие шесть с половиной месяцев я провожу в закрытой частной клинике под Лос-Анджелесом.

Красивое место. Много деревьев и цветов, всё аккуратненько. Живу в отдельном небольшом домике под постоянным присмотром сиделки.

Несколько раз меня отсюда выпускали по договору с мужем, который скучает по мне на "воле". Или если нужно было посетить важные мероприятия.

Посторонним вход воспрещён. Пропуск даётся только строго оговорённым с администрацией людям. Так что навещают меня муж, Лима, Мишка с семьёй и моя секретарша. Всё остальное общение по видеосвязи.

Но даже это не защищает. Волнения наоборот чаще.

Не один раз была угроза выкидыша.

На пятом месяце Алекс перебрался жить ко мне. Старался уделять много времени только нам, но работу не отменить. Он взял на себя обязанности генерального директора компании.

Как со всем справляется — ума не приложу. Но мне всё же мне стало спокойнее.

У нас будет девочка. И имя мы уже выбрали, особенное, со значением.

В нашем доме вовсю идёт ремонт, готовят комнату для будущей хозяйки.

Только я для оформления выбрала не как многие розовый цвет, а бежевый и белый. Спокойные тона.

Несмотря на тепличные условия, тщательный контроль всего и защиту, на восьмом месяце у меня начались роды.

Их я не помню толком. Помню боль, уснула и проснулась в реанимации.

Алекс

— Вам нужно подписать документы, — двигает ко мне доктор.

— Что это? — беру и бегло пробегаюсь по содержимому.

— Разрешение на переливание крови вашей дочери.

— Это ещё зачем? — приподнимаю на него глаза.

— Обычная процедура у недоношенных детей, находящихся на искусственной вентиляции лёгких. У вашей дочери анемия. Гемоглобин низкий, следовательно, кислорода поступает мало.

— Ясно, — вчитываюсь уже скрупулёзно. — Стоп! Здесь ошибка, — отдаю ему бумаги и показываю на графу в анализах.

Он внимательно читает.

— Не может быть ошибки. Это один из простейших анализов, — смотрит на меня серьёзно.

А потом… Растерянно.

— Мы можем сделать тест ДНК…

Меня будто в кипяток макнули, так резко подскочил пульс. И у самого кислород перекрыли.

— Да… — собираюсь. — Только через пару дней… — ставлю подпись и на воздух.

Рвёт внутри всего на части от непонимания происходящего. Мечусь как лев в клетке.

Удар кулаком в стену. Боли не чувствую.

Как так? Как я мог не заметить?

Прихожу в себя и иду в палату к жене.

Счастливая, улыбается.

А мне хочется впервые в жизни ударить её по лицу. И не игриво. По-настоящему. Чтоб звонко и за дело.

Но я себе никогда этого не позволю.

Сажусь в кресло в углу и бесстрастно смотрю на неё пристально, сидящую в кровати.

Сначала улыбается, а потом, поняв, что что-то не так, начинает волноваться.

— Алекс? У нашей дочери всё в порядке? — с тревогой.

Нашей?

Нашей, конечно…

— Да. Говорят, ей нужно переливание крови, так как гемоглобин низкий, — спокойно, чтоб не догадалась про мою бурю в душе.

За эти годы я тоже рядом с ней стал неплохим актёром.

— Ты меня любишь? — хочу увидеть её глаза, когда она будет мне лгать.

— Люблю…

И я вдруг верю. Не знаю почему, но верю.

А что если я ошибаюсь?

Нет.

Она может юлить в мелочах, но не чувствах.

Она бы не стала. Не такая. Послала бы сразу нахер и выставила с чемоданами за дверь.

Тогда надо выяснить — как.

— Мне нужно уехать по важным делам, — иду к двери. — Варго, — звоню начальнику охраны компании, когда выхожу. — Через час жду тебя у себя в кабинете.

Сельванна.

Дочка родилась с весом около двух с половиной килограмм. Слабенькая, но довольно быстро пошла на поправку и догнала в развитии своих сверстников.

Странным было одно — после её рождения Алекс на несколько дней замкнулся в себе, однажды пропал почти на день, потом явился с разбитыми костяшками рук. Счастливый, с цветами и кучей подарков. Сказал, что очень нас любит и всегда будет рядом. Я спросила, откуда раны, он сказал, что сцепились с каким-то неадекватом. Подробностей требовать не стала, таких полно.

Он почти не спускает дочку с рук, за что я его часто ругаю.

Она довольно быстро поняла свою значимость и за невнимание наказывает криком.

Из дома мы выходим только с охраной. Папарацци всё время пытаются подловить и снять нас на прогулке.

Волна преследований сходит на нет только, когда малышке исполняется четыре месяца.

На одной из таких прогулок я чувствую холодок по спине и лёгкое покалывание между лопаток.

За мной кто-то внимательно наблюдает.

Оглядевшись по сторонам, замечаю мужчину, прикрывающего лицо кепкой, сидящего на скамейке.

Ты меня не проведёшь!

Направляюсь вместе с коляской к нему.

— Кто-то говорил, что подглядывать не хорошо! — говорю громко, узнав его.

— Я любовался, — улыбается и разворачивает кепку козырьком назад.

— Привет, Том!

— Привет! — приподнимается к нам.

Тут же охрана оттесняет его назад.

— Эй, вы чего? — кричу на них.

— У нас приказ не подпускать его к вам, — отвечает один из громил.

— Чей приказ?

— Мистера Гроу.

— Я его отменяю. А если не подчинитесь, то будете уволены, — сжимаю руки в кулаки.

— Наш прямой начальник — ваш муж… Мы не подчиняемся вам.

— Сэл, не надо, — подаёт голос Том.

— Вы все уволены! Поверьте мне, муж меня поддержит. Или отойдите, — предлагаю им компромисс.

Охрана нехотя отходит в сторону.

— Ты действительно страшный человек, — удивлённо усмехается Гарнер, косясь в сторону бугаев.

— Я столько лет управляю людьми, могу подавить, наверное, любого. Не думала, что Алекс так обозлится на тебя из-за Лимы. Составишь нам компанию?

— С удовольствием!

Пока мы идём, я внимательно рассматриваю Тома.