Любовные истории Голливуда - Федор Раззаков

Утром 20 апреля 1939 года Бергман в сопровождении помощницы Селзника Кей Браун прибыла на пароходе в Нью-Йорк (муж с ребенком остались в Стокгольме). Оттуда на автомобиле они отправились в Лос-Анджелес, в роскошный особняк Селзника в Беверли-Хиллз. Увиденное там произвело на гостью неизгладимое впечатление: в доме был бассейн, огромная столовая, несколько спален, гостиных, библиотека и даже кинозал! «Неужели и я смогу когда-нибудь жить в такой роскоши?» — подумала Ингрид, взирая на это богатство. В тот момент хозяина дома на месте не оказалось (он работал в Калвер-Сити над «Унесенными ветром»), поэтому все заботы о гостье взяла на себя его жена Айрин. Она выделила ей несколько гостевых комнат, а вечером повела на ужин в ресторан «Бичкоумбер». Ингрид провела приятный вечер в компании голливудских звезд в лице Мириам Хопкинс, Ричарда Бартелмеса и Грейс Мур. Короче, адаптация Ингрид к голливудской действительности проходила как нельзя лучше.

Через несколько дней состоялась первая встреча Ингрид с Селзником. Она едва не закончилась ссорой. Дело в том, что Сэлзник, привыкший понукать актерами, попытался проделать это и с Бергман. Он с ходу начал выдавать ей свои рекомендации: дескать, фамилию Бергман надо сменить на более американизированную, брови малость общипать, зубы выпрямить и т. д. Когда наконец Селзник замолчал, Бергман холодно заметила, что ничего из вышеперечисленного делать не собирается. Мол, если я вам не нравлюсь такая, какая я есть, нам лучше вообще ничего не затевать. Забудем обо всем. Я уеду первым же поездом. Для Селзника ответ Бергман был подобно ушату холодной воды. До этого ни один артист не позволял разговаривать с ним в подобном тоне. Но именно это и понравилось ему в Бергман. В итоге он засунул свою гордыню подальше и тут же отрекся от всех претензий, высказанных им до этого. Он даже нашел в словах гостьи вполне здравую суть. «Черт возьми, а почему и в самом деле не оставить ее такой, какая она есть? — подумал Селзник. — Естественных звезд в Голливуде еще не было».

Спустя неделю после этой встречи Селзник устроил прием в честь Бергман, на который пришли почти три десятка гостей, причем сплошь одни знаменитости. На той тусовке были замечены: Эролл Флин, Гэри Купер, Лоретта Янг, Тайрон Пауэр, Кэри Грант, Спенсер Трейси, Шарль Буайе, Кларк Гейбл, Энн Шеридан, Клодетт Кольбер и др. В середине мая Бергман съехала от Селзника и поселилась в роскошном доме в Беверли-Хиллз по адресу: 260, Кэмден-Драйв. В доме были четыре спальни, гостиная, большой сад и все такое прочее. Причем Ингрид поначалу пыталась отбрыкаться от столь роскошных хором, но ее быстро убедили в том, что в Голливуде так принято: мол, ее звездный статус требует приличных условий жизни. Однако и в дальнейшем актриса вела себя так же: когда начались съемки «Интермеццо», она стала беспокоиться по поводу расходов на ее костюмы (предлагала не выбрасывать их, а подлатать), не хотела переезжать в новую гримерную, куда более роскошную, чем прежняя и т. д. Короче, к голливудской роскоши Бергман привыкала со скрипом.

Премьера римейка «Интермеццо» состоялась 6 октября 1939 года, когда Бергман уже не было в Америке — она находилась на родине. Однако Селзник позвонил ей по телефону и с радостью сообщил, что фильм имел огромный успех и что Бергман в Америке безоговорочно признали новой звездой. В подтверждение своих слов он зачитал ей отрывок из рецензии, опубликованной в «Нью-Йорк таймс», в которой говорилось: «Ингрид Бергман оказалась прелестной женщиной и чудесной актрисой. Ее игра удивляет зрелостью и в то же время свободна от стилистических штампов: манерничанья, неестественных поз, голосовых модуляций, которые у искушенной актрисы становятся привычным набором…»

Вскоре после этого Бергман продлила контракт с Селзником, причем ее не смутил даже такой пункт, по которому тот имел право продавать ее другим киностудиям, но она с этого не имела бы ни цента. Во многом это объяснялось тем, что Ингрид хотела уехать из Европы, которую охватил пожар мировой войны. Переезд удалось осуществить в начале 1940 года, причем первыми в Америку приехали Ингрид и Пиа, а Петер пока оставался в Швеции, чтобы уладить все формальности, связанные с переездом. В мае он приехал на три недели в США, чтобы навестить жену и дочь. Во время этого визита Ингрид заметила первые трещины в их супружестве. Занятые своими делами (она — кино, он — врачебной практикой), они превратились в вежливых друзей, объединенных лишь общей любовью к дочери. Той страсти, которая была между ними каких-нибудь три-четыре года назад, уже не осталось. Как пишет биограф актрисы Д. Спото: «Петер продолжал ошибочно думать, что его жена при всех ее талантах не обладает ни высоким интеллектом, ни здравым смыслом, ни способностью принимать верное решение. Он искренне заблуждался, считая, что у этой восхитительной женщины в голове гуляет ветер. Другими словами, Петер предполагал, что ее очевидное желание опираться на совет мужчины свидетельствует об отсутствии или, по крайней мере, недостатке зрелости и решительности…» Не случайно именно в тот период по Голливуду стали ходить слухи, что у Бергман завелся любовник. Слухи базировались на нескольких предположениях: во-первых, Бергман подолгу не видела своего мужа, во-вторых — мучилась бездельем (в течение продолжительного времени ее не снимали) и в-третьих — такая красивая женщина просто не имела права оставаться одна.

Почти два года Бергман находилась в простое, поскольку никак не удавалось найти для нее подходящую роль. Наконец в 1940 году такая роль нашлась: это была Иви Петерсен в экранизации повести Роберта Стивенсона «Доктор Джекил и мистер Хайд». Во время работы над ним Бергман влюбилась. Причем ее избранником стал исполнитель роли ее возлюбленного актер Спенсер Трейси. Однако эта любовь не стала взаимной, поскольку Трейси хотя и жил отдельно от жены Луизы Тредвел, матери его глухонемого сына, однако разводится с ней не собирался и затевать роман с партнершей по съемкам, да еще иностранкой, тоже. Он хорошо относился к Бергман, но дальше дружбы их отношения не пошли. Ингрид горевала недолго и вскоре увлеклась другим человеком, режиссером, снимавшим фильм, — Виктором Флемингом, за которым в Голливуде давно закрепилось мнение как о грубияне и бабнике. К примеру, свою жену он частенько поколачивал и подшучивал над ней самым безобразным образом: поймав за обеденным столом муху, он макал ее в соус и съедал, нарочито чавкая, чтобы его жену вывернуло наизнанку. Если это происходило, то он считал свою проделку удачной. Ингрид, естественно, про эту сторону облика своего возлюбленного ничего не знала, а увлеклась лишь чисто внешней его стороной — Флеминг был мужчиной импозантным. Однако, согласно легенде, Флеминг тоже не решился ответить взаимностью актрисе-иностранке.