Сезон обольщения - Дженнифер Хеймор

— Где еще она бывала? Есть еще где-нибудь дома или владения, с которыми она знакома? В которых, быть может, живут ее друзья?

— Есть еще дом Тристана в Йоркшире, сказал герцог. — Это восточнее Калтон-Хауса. Она знает, что ей будут там рады.

— Когда она была совсем девочкой, мы не часто выезжали из Калтон-Хауса, — сказала леди Беатрис. — С тех же пор как Бекки овдовела, Она всегда была или со мной, или с Гарреттом. И ни разу не ездила в те места, которых не знала.

— Я немедленно еду в Йоркшир, — сказал герцог. — Если она направилась туда, я найду ее там.

«Не ездила в те места, которых не знала». Пока Джек молча слушал и разглядывал родственников Бекки, его вдруг поразила догадка: ну конечно же, они думают, что Бекки поехала в известное ей место. Однако ее душа давно рвалась на волю. Нет, она не в Йоркшире!

— Думаю, я знаю, где она, — тихо сказал Джек и тут же понял, что уверен в этом. Да-да, это совершенно так!

Все глаза обратились на него с вопросом.

— Она рассказывала мне про дом в Корнуолле, доставшийся ей в наследство от матери.

Леди Беатрис только рукой махнула:

— О, эта старая развалина? Я уверена, что там теперь уже одни руины остались.

— При мне она ни разу о нем не вспоминала, — сказал герцог.

Джек встретился глазами с герцогиней, и та задумчиво кивнула ему. Они думали об одном и том же. Бекки направилась в единственное Место в мире, которое принадлежало именно ей. В такое место, которое казалось дальше Китая, в такое место, о котором никто и не вспоминал уже долгие годы. Там она надеялась остаться одна, впервые в своей жизни стать независимой от всех.

Итак, Бекки поехала в Корнуолл. И он собирался отыскать ее именно там.

Глава 19

Физический труд заставил Бекки забыть или по крайней мере задвинуть свою душевную боль на дальний план — мышцы буквально ныли от усталости. Вместе стремя слугами она орудовала и щеткой, и тряпкой, а когда требовалось — и молотком.

На другое утро после своего приезда в Сивуд она потратила немного времени, чтобы написать письмо брату и Кейт, объясняя, где она находится и почему ей необходимо некоторое время побыть одной, а потом послала Сэма в деревню, чтобы отправить это письмо, а сама вернулась к работе.

Вскоре она поняла, почему мистер Дженнингс так высокопарно выражался, описывая Сивуд. Конечно, едва ли можно было назвать его сияющей жемчужиной, но дом уже две сотни лет надежно и упрямо стоял на краю скалы. Недавний шторм оборвал ставни на фасадном окне и повредил крышу, но дом все равно сохранил свою сущность, свою готовность противостоять новым натискам злой непогоды.

Мистер Дженнингс прожил тут всю жизнь — до него дворецким служил его отец. Он любил здесь все как есть — несмотря на разрушения, нанесенные ветрами, и на внешнюю непривлекательность обветшалого сооружения. Для него и в самом деле не было места в мире красивее, чем это.

В этом доме выросли и мать, и прародители Бекки. Все они успели умереть, когда девочка была еще совсем маленькой. Здесь, в Сивуде, обнаружились вещественные доказательства существования ее предков: старые вещи, одежда и письма. Впервые в жизни Бекки семья матери стала осязаемо реальной.

Камины располагались во всех четырех углах дома — этого требовали холодные зимы сурового Корнуолла, иначе невозможно было сохранять помещения в тепле. Внутреннее пространство было разделено на девять комнат, расположенных в двух этажах: пять спален, гостиная, столовая, кухня с маленькой буфетной и кладовкой, а также кабинет. В мансарде было еще три маленьких помещения для слуг.

Едва переступив порог, Бекки попросила мистера Дженнингса показать ей весь дом, после чего выбрала место для себя. Она отказалась от самых больших апартаментов — двух смежных комнат, — которые строились для хозяина и его жены, а остановилась на небольшой уютной спальне, которая, как сказал мистер Дженнингс, принадлежала когда-то ее матери.

Остаток дня они провели, приводя помещение в порядок, убирая пыль из каждого изгиба на резных деталях мебели, выбивая ковры и вынимая из гардероба старые вещи.

Стены были окрашены светло-зеленой краской. Сэм принялся счищать верхний слой там, где он шелушился или пузырился от старости, но под ним обнаружилась желтая поверхность, так что вся комната стала пятнистой.

Бекки это не волновало. Когда придет весна, она полностью перекрасит и отремонтирует дом. Все, что ей нужно сейчас, — это чистое помещение, в котором она может спать, место, где она сможет оплакивать свою потерю.

Но нет, она не станет попусту плакать. Так Бекки решила уже на второе утро в Сивуде, когда вошла в грязную, запущенную кухню с мокрой тряпкой в руках и пистолетом в глубоком кармане фартука. На самом деле она ровно ничего не потеряла, а наоборот, приехав сюда, обрела свободу от мужчины, который способен причинить ей больше горестей, чем когда-то Уильям. Можно только благодарить Бога за то, что его предательство обнаружилось еще до свадьбы.

Она выиграла. Теперь пускай Джек соблазняет другую богатую дурочку. А еще лучше, пускай попробует вместе с тем человеком, которого граф называл Уортингемом, как-нибудь обойтись без вожделенного богатства.

Ей в любом случае уже все равно.

Однако представить себе, что Джек смотрит на другую так же, как он смотрел на нее… О, у нее даже мурашки по коже бежали от этого. Когда она проснулась утром, на душе было тошно. Ей хотелось каждую женщину в Лондоне предупредить о его коварстве. Объяснить, как лживы его обещания вечной любви, как обманчивы нежные ласки!

Но она не могла рассказывать о его предательстве — ведь тогда придется говорить и о собственной одержимости и глупой доверчивости. Сесилия сказала ей однажды, что она загадочна и непредсказуема и что в этом ее сила. Что ж, она воспользовалась этой силой, исчезнув в ночь накануне свадьбы. Сейчас она сама избирает свой путь. С этого момента ее силой будет независимость.

В то утро Сэм с мистером Дженнингсом чистили камины и приводили их в рабочее состояние, а Бекки решила помогать миссис Дженнингс с кухней. Пока миссис Дженнингс замачивала столовое серебро в мыльном растворе, Бекки в растерянности смотрела на слои многолетней грязи на стальной жаровне.

— Вот тут, мэм, я сделала смесь из мыла и песка, чтобы с этим справиться, — успокоила ее служанка, протягивая миску с самодельной пастой.

Бекки переводила взгляд с миски на тряпку, с тряпки — на миссис Дженнингс…

— Что мне с этим делать?

— Как что? Оттирать, конечно. — Оставив таз с серебряной посудой, она вытерла руки о передник, взяла у Бекки тряпку из рук и обмакнула в пасту. — Вот так, понятно?