Гладиатор по крови - Саймон Скэрроу

Сумерки уже опускались на равнину, из-под копыт его коня разлетались камешки, поднималась пыль.

— Стратег, — ухмыльнулся он. — Похоже, они готовы к переговорам.

— Переговорам? — Аякс пренебрежительно улыбнулся. — Ах, да, поговорить они любят. Но захотят ли слушать?

— Послушают, если хотят жить, — негромко промолвил Кярим. — Хочешь, чтобы я вывел этот воз вперед?

Аякс кивнул:

— Не снимай только покрышку: откинешь ее, когда будешь в пяти десятках шагов.

— Да, стратег.

Кярим развернул своего коня и галопом направился в обоз. Глубоко вздохнув, Аякс жестом пригласил с собой Хилона. Шестеро рабов, шестеро бывших гладиаторов, которых он выбрал в телохранители, рысью взяли с места и последовали за ними, внимательно наблюдая за римлянами в ожидании какой-то уловки. Аякс не имел никаких иллюзий, что его враги обязательно будут соблюдать принятые правила переговоров. Он остановил своего коня на расстоянии, не доступном римскому копью, и дал знак остановиться своим людям.

— Хилон, оставайся здесь вместе с остальными. В случае каких-нибудь неожиданностей подъезжайте ко мне.

— Полководец, им нельзя доверять. Пусть они приблизятся к нам.

— Нет, я хочу, чтобы они видели, что я не боюсь их. — Щелкнув языком, Аякс направил коня вперед. — Оставайся на месте, Хилон. Это приказ. Когда Кярим подведет сюда воз, проследи, чтобы его остановили позади моих телохранителей.

— Да, полководец.

Аякс направил своего коня шагом на открытое место. Лучи заходящего солнца обливали багрянцем сухую траву, каменистую почву и стоявших перед ним римлян. Ауксиларии щурились, некоторые пытались загородиться от света упертыми в землю древками копий. Он понимал, что покажется им темным силуэтом, более высоким, чем обыкновенный человек, и куда более грозным. Яркий свет, правда, превращал его в удобную мишень, однако любому из римлян, собравшемуся бросить дротик или копье, придется прищуриться, тем самым нарушая прицел. Аякс остановился в двадцати шагах от ближайшего из ауксилариев. Конь его фыркнул и ударил в пыльную землю копытом.

— Кто ты такой? — спросил его человек, стоявший за линией римлян.

— Аякс, полководец и вождь армии свободных людей! — Он повел рукой в сторону своего уже устраивавшегося на ночлег войска. — Я пришел назвать свои требования. Лично правителю. Или его заместителю, если правителю не хватает смелости говорить со мной.

— Я не боюсь, — прозвучал надменный ответ. — Ни тебя, ни твоей банды.

— Тогда докажи это! Выйди вперед и стань передо мной лицом к лицу. — Аякс резким движением опустил руку вниз, указывая на землю. — Здесь, без защиты своих людей.

Оба римлянина, стоявшие за цепочкой охраны, смело шагнули вперед, миновав строй, и остановились в десяти футах от Аякса. На одном из них был панцирь, алый плащ и шлем, в руках он держал жезл центуриона. По спине Аякса пробежал холодок. Он узнал этого человека. Это был тот самый офицер, что вел колонну фуражиров. Однако он видел его прежде, видел в каком-то другом месте; Аякс в этом не сомневался, хотя в данный момент не мог вспомнить, где это было. Он повернулся к другому, более рослому римлянину, облаченному в белую тунику с широкой красной полосой. Скрестив руки на груди и выпрямившись во весь рост, тот обратился к Аяксу:

— Говори, с чем пришел, раб.

Аякс с раздражением огрызнулся:

— Я более не раб, и в моем войске ты не найдешь ни одного раба, будь то мужчина или женщина…

— В войске, говоришь? Где здесь войско? Вижу один только сброд.

Аякс не мог не улыбнуться:

— Но этот сброд перебил тысячу твоих лучших людей, Семпроний.

Римлянин стиснул зубы.

— К тому же, — продолжил Аякс, — мое войско контролирует теперь большую часть южного Крита. Мы ходим, куда хотим, а вы, римляне, прячетесь за своими стенами и молите об избавлении. Но ваши боги оставили вас. Ничто теперь не отделяет вас от верной смерти, кроме меня самого.

— Вижу, ты явился, чтобы спасти нас, — усмехнулся Семпроний.

— Я пришел, чтобы дать тебе шанс спасти собственную жизнь и жизни всех, кто находится за стенами Гортины — мужчин, женщин и детей.

— И как я могу спасти их?

— Вернув нам свободу и гарантировав свободный проезд с острова на восточную границу империи.

Семпроний с горькой усмешкой спросил:

— Это всё?

— Честная плата за ваши жизни, ты не находишь?

— Нет. Об этом не может быть и речи. Я не обладаю необходимыми для этого полномочиями.

— Но ты правитель. Ты действуешь от имени императора и сената. Ты можешь даровать нам свободу.

— Какой в этом смысл? — усмехнулся Семпроний. — Ты сам только что сказал, что вы более не рабы.

— Я хочу, чтобы это было написано на бумаге, — уверенно произнес Аякс. — Я хочу иметь гарантию от имени Рима.

— Но зачем? — настаивал на своем Семпроний. — Какая в этом разница?

Аякс улыбнулся:

— Я-то знаю, как вы, римляне, любите всякие бумажонки. Я хочу, чтобы о нашей свободе было объявлено официально.

Семпроний на мгновение смолк:

— Хочешь утереть этой бумагой нам нос, так? Отомстить то есть?

— Да…

Полная муки фигура пригвожденного к кресту и оставленного умирать отца со всей болью и ясностью возникла в памяти Аякса.

— Я имею право отомстить за все страдания, которые претерпел от рук твоих римлян. Как и все, кто следует за мной. Твой император должен радоваться, что я предъявляю столь умеренные требования.

— Но ты должен понимать, что император Клавдий не пойдет на это. И сенат не поддержит. И сам римский народ. Если император начнет выполнять требования рабов, плебс разорвет его на мелкие клочки.

— Полагаю, что у тебя, правитель, есть основания не считать меня обыкновенным рабом, — резким тоном бросил Аякс. — Иначе мы с тобой не говорили бы здесь.

— Ну, хорошо, пусть. Давай предположим в порядке обсуждения, что я соглашаюсь на твои требования. С чего ты решил, что остальные римские чиновники признают мое решение? В любом случае ты нигде не сможешь найти достаточно кораблей, чтобы вывезти свое войско с Крита. Каким образом ты хочешь заставить Рим выполнить свою часть сделки?

— Все просто. Я возьму в заложники тебя и каждого римлянина и всех лучших граждан Гортины. Вы пройдете с нами весь путь… каждый шаг его. И только когда мы достигнем границы, ни мгновением раньше, мы освободим вас. Если император или кто-то из его подчиненных попытается воспрепятствовать нам, тогда я начну убивать заложников, начиная с тебя.

Семпроний коротко вздохнул:

— Этот вариант не пройдет. Я же говорил тебе, что Рим не примет твоих условий.