Поцелуй короля-демона - Кресли Коул

— Я была почти готова обнять тебя за это, Ридстром, но, увы, безрукое объятие — будет что-то не то. Поэтому вместо этого я сделаю тебе одолжение. Я помогу тебе с твоим братом.

— Кадеон и я — мы обойдемся без помощи чародейки. Кроме того, я сделал это для тебя потому, что ты пошла мне навстречу в отношении наказания мальчишек. И почему бы мне не отплатить тебе добром? Я хочу, чтобы это вошло в привычку.

— Почему?

— Потому что ты и я… мы вместе.

Она вспоминала об этом, размышляя, — мы вместе, и что это конкретно означает?

В отношениях с мужчинами она была полный ноль.

— О, тогда вопрос снимается, — бросила она небрежно. — Я просто хотела рассказать тебе то, что может уменьшить твое негодование из-за прошлого.

Он грубо отозвался:

— Тогда говори.

— Падение Торнина произошло бы независимо от действий Кадеона.

— Мой брат должен был ответить на мои письма, приехать в замок и находиться в его стенах до тех пор, пока я не вернулся бы с линии фронта. Вместо этого он, желая остаться со своей приемной семьей, повернулся ко мне спиной. Я знаю, ты не понимаешь важность королевского присутствия там в то время.

— О, нет. Я понимаю — тот, кто контролирует Торнин, управляет королевством. Оморт понимал это тоже. Именно поэтому у него было пятьсот воинов, сидящих в засаде, чтобы убить Кадеона.

Ридстром вскочил:

— О чем ты говоришь?

— Не имело значения, скольких воинов ты послал бы охранять Кадеона. Если бы твой брат не проигнорировал твое письмо, он никогда бы не добрался до замка живым.

— Откуда мне знать, что ты говоришь правду?

— А зачем мне лгать об этом?

Когда он покидал ее, он выглядел так, словно его ударили под дых.

Сейчас он вновь был готов оставить ее. Темно-зеленая туника выгодно оттеняла цвет его замечательных глаз. Домотканый материал облегал его широкие плечи и обтягивал грудь. Его черные как смоль волосы были как всегда взъерошены.

Если бы Сабина была одной из тех женщин, которые вздыхают, то она бы это сейчас и сделала.

— Куда ты идешь на этот раз? — спросила она.

— На охоту.

— Угу. С кем? С Дуриндой?

Сейчас она стала похожа на презираемую ею домохозяйку. Все, чего ей не хватало, — сигареты, зажатой нижней губой, и орущего младенца на бедре.

Он обвязал вокруг талии пояс с ножнами:

— Точно.

— Ты имеешь в виду, что местным женщинам разрешается ездить на лошадях? — Она мигнула в притворном изумлении. — Они так же могут касаться оружия? Или они будут изгнаны из Племени Пещерного Медведя, как Эйна?[9]

Когда он не поддался на ее подначивание, она спросила:

— Что в этой демонессе такого интересного?

— Мне нравится то, что она заботится о других больше, чем о себе, — ответил он, — я восхищаюсь этим, она благородна и добродетельна.

Сабина усмехнулась:

— Я могла бы быть добродетельной, если бы захотела.

Недоверчивым тоном он сказал:

— Ты не знаешь значения этого слова.

— О, я знаю — это означает, твоя совесть должна быть чиста.

Он посмотрел вверх, пытаясь быть терпеливым:

— Послушай, я просто наслаждаюсь разговором с ней. Беседой, которая не перерастает в словесную борьбу.

— А-а-а, так тебе нравится беседа с ней? — Сабина подползла к нему на коленях. — Тогда я уверена, что, беседуя, ты забудешь о том, что делали мои губы. — Она посмотрела вверх, прямо на него. — Диалог всегда превосходил изысканный оральный секс. И ты едва вспомнишь, насколько был горяч мой рот и насколько я была голодна. — Она облизала губы.

Он с трудом сглотнул, вырастая прямо на ее глазах.

— Сабина, я действительно помню. Я постоянно думаю об этом. Но есть много вещей, из чего строится комфортное общение с другими, непринужденность и товарищеские отношения. Если бы у меня могло быть все это с тобой…

— Товарищеские отношения? — Ее глаза сузились. — Ты спал с ней!

— Нет, не спал! Почему ты так подумала?

— Из-за того, как она смотрит на тебя. И на меня.

— Что больше всего тебя беспокоит? То, как быстро мой малыш растет из-за тебя, или то, что я получаю удовольствие, проводя время с другой женщиной? — Выходя, он добавил: — Я вернусь к закату.

Превосходно. Она отправила своего мужа возбужденного и сердитого на свидание с другой женщиной.

Ей было нечего делать, кроме как уставиться на потолок шатра и обдумывать возникшую ситуацию. Что бы она сделала, если бы смогла сбежать от Ридстрома? Рассказы о зверях, живущих в Царстве Мрака, и ее похищение тиглосами определенно заставляли ее задуматься. Но могло ли быть что-то хуже, чем действие morsus. Если бы она вернулась в Торнин без ребенка и без демона, то Оморт мог бы сразу начать действовать в отношении ее. Он мог бы даже отказывать ей в яде до тех пор, пока она не сдастся ему.

Да, это единственная причина, по которой ей было необходимо хорошенько подумать, прежде чем бежать от демона, а вовсе не ее привязанность к нему. И не потому, что она думала о поцелуе каждый раз, когда смотрела на его губы.

Через час в палатку вошел Пак. Он принес ей еще один подарок.

— Ящерица. То, о чем я всегда мечтала.

Когда существо прыгнуло с ее руки в волосы, Сабина завизжала и мотала головой до тех пор, пока та не спрыгнула.

Пак засмеялся, и его смех вовсе не походил на то странное высокое хихиканье, слышимое ею от детей прежде, что заставило ее задуматься: возможно ли просто щекотать ребенка, чтобы вызвать этот звук?

У него было искренний смех, и она слегка улыбнулась в ответ. Он начал бегать по кругу за ящерицей, непрерывно оборачиваясь через плечо с легкой улыбкой, как будто заверяя Сабину в том, что обязательно поймает ее подарок снова.

Она нахмурилась. Он — единственный здесь, кто хорошо ко мне относится.

В Торнине к ней всегда подлизывались ее Инферны. Придворные тоже целовали задницу ради благоденствий. Здесь все открыто ненавидят меня. К счастью, ее это не беспокоило. Вообще.

— Эй! Только сядь, малыш. Ты вызываешь у меня головокружение.

Он колебался, и она твердо кивнула на пол около себя:

— Садись.

Когда он шлепнулся рядом, она произнесла:

— Если ты должен стать моим единственным другом в этом богом забытом месте, то я должна переманить тебя на свою сторону. Я пока только дурачусь с тобой вокруг этого столба.

Непонимание. Он, стесняясь, начал говорить на демоническом или, как ей нравилось называть этот язык, на тарабарщине.

— Бла-бла-бла-бла, мальчик демон, я не могу говорить на этом языке. Кроме того, я не хочу осквернять свой мозг, изучая его. Так что это для тебя самое время изучить мой язык. Первый урок: Я — Са-би-на. Меня часто описывают как пре-крас-ну-ю и за-во-ра-жи-ва-ю-щу-ю.