Все прелести Технократии - Максим Волосатый

Степина настороженность опять коротко звякнула. Приехал на пару дней отдыха, вытащил их с похмелья, их поит, сам не пьет. И что? Да ничего. Может, он зря тут устраивает панику? Что, Соловей не имеет права расслабиться? Может, устал просто. Ага, а почему тогда про Селену не спрашивает?

– А про Селену я и так все знаю, – повернулся к нему Соловей. Степа вздрогнул: не надо так откровенно мысли читать.

– Откуда? – машинально отреагировал он.

– От подчиненных, – пояснил очевидное Соловей. – Если не забыл, я ответственный за полевые операции ФАФ.

– То есть, если вы сюда отдыхать всего пару дней, а потом дела, то логично предположить, что у нас тоже начинается полевая операция ФАФ? – Степа принял от Декстера бутылку с пивом. – Спасибо.

– Пожалуйста, – отозвался сакс и повернулся к Соловью. – А он прав. С чего вдруг в нашем забытом КосмоБогом углу зашевелилась ваша контора? Или все же Бойджер?

– Лю Хо Юнгом интересуетесь? – Соловей второй раз демонстративно ушел от вопроса. – То-то я смотрю, в кабинете, как будто светлее стало.

– Правда? Тебе нравится? – Декстер повелся и второй раз тоже. Он обернулся обратно к Степе. – Видишь? Еще один нормальный человек.

– Вижу, – пожал плечами Донкат. – И что? Таких «нормальных» людей – весь Изюбр. Что толку?

– А тебе не нравится? – Соловей вдруг повернулся к Донкату, отставив руку с бокалом. – Что именно?

– Не понял, – Степа потихоньку начал терять беспечную расслабленность. Что-то не похож Сергей Петрович на человека в отпуске. – Что не так?

– Это я спросил, что не так, – хмыкнул Соловей. – Обычно люди достаточно неплохо относятся к нему. Я бы сказал, в основном, с восторгом. И я знаю только одного человека, который его не переваривает.

– Вот, – Донкат обрадованно отсалютовал бокалом Декстеру. – Я не один такой. А что именно он говорит?

Он повернулся к Соловью.

– Нетушки, – покачал головой тот. – Этот вопрос был мой.

– Угу, – набычился Степа. – Тут больше подходит другая фраза. Типа «вопросы тут задаю я».

– Ну, что-то вроде, – смягчился Соловей. – Так что тебе не нравится в творчестве нашего китайского друга?

Он даже попытался улыбнуться. Хотя лучше бы он этого не делал: Донкат окончательно уверился, что нынешний визит полковника Птаха к отдыху имеет такое же примерно отношение, как крейсера ФАФ к научно-исследовательским работам. В смысле – документальное, но не более того. И без того не блещущие безмятежной наивностью глаза космоштурма и вовсе превратились в два мощных сканера, снимающих информацию. И все же Степа попытался поддержать шутливую легкость общения.

– А что, Лю Хо Юнг у ФАФ в друзьях ходит? Эх, жаль раньше не знали, не заморачивались бы всеми этими аукционами.

– Про аукцион вы мне потом отдельно расскажете, – окончательно хороня имидж расслабленного отпускника, пообещал Соловей и вернулся обратно к теме. Если он почувствовал значимость информации, сбить его с курса было не легче, чем полетную автоматику гала-люкса. – Ты про картины хотел рассказать.

– Не хотел, – вздохнул Степа. – Но расскажу.

И удостоился одобрительного взгляда Соловья: мол, все правильно понимаешь.

Донкат вздохнул и отставил в сторону бокал с пивом: какая уж тут дружеская пьянка…. Утренний звонок, срочное пробуждение, подтянутый Соловей, собирающий информацию…. Да уж, встреча старых друзей выходит хоть куда. Но, может, он хоть чего-нибудь путного расскажет о нехороших предчувствиях, обуревавших Степу в последнее время? А предчувствий-то как раз было пруд пруди.

Ему все чаще стали сниться сны, в которых загадочные картины старались утащить его куда-то. Высасывали душу, лишали жизненных сил. Закрывали в странных и страшных местах. Он гнал их изо всех сил, потому что, как выяснилось, он был такой один. Все остальные без исключения при виде картин испытывали только наслаждение и ничего больше. Причем чем больше ты смотришь на картины, тем лучше у тебя становится настроение. Выручка «Мамкиного валика», кстати, после приобретения Шойсом полотен начала бить все исторические рекорды. Что, естественно, не добавляло веса Степиным аргументам.

И даже Селена, его Селена, никак не могла разделить Степины опасения. Наоборот, она при виде картин испытывала какой-то совершенно нереальный душевный подъем. Мало того, она уже не раз и не два намекала, что неплохо бы одну из картин повесить в их спальне. А то что-то внутри ей подсказывает, что может получиться очень и очень неплохо…. Но тут Степа стал стеной. Ему и так казалось, что из картин за ним наблюдает кто-то недобрый и как будто даже голодный (ну, чушь, согласитесь?), а еще и в спальне эту жуть вешать, чтобы этот «кто-то» за ними подсматривал во время личных процессов – извините, без него. Селена вздохнула и отступилась.

И вот, наконец, кто-то…. Да не просто «кто-то», а сам Соловей говорит, что Донкат не один такой «выродок», и интересуется подробностями. И, судя по глазам, даже имеет, что рассказать по теме. Ладно, посмотрим, что там есть.

– Не объяснить толком, – пожаловался Донкат Соловью. – Как будто из меня кто-то силы вытягивает. Все прутся, а на меня депрессия накатывает. Сам не свой хожу….

– А-а, депре-ессия, – с претензией на шутку протянул Декстер. – Так во-от почему ты все дела-то похерил в последнее время. А я-то думал, что вы с Селеной делом занимаетесь….

Он обернулся, ища поддержки у Соловья, и осекся, глядя на застывшую «доброжелательную» улыбку космоштурма.

– Продолжай, – попросил Соловей Степу.

– Да нечего продолжать, – расстроился Донкат, окончательно понимая, что «встреча старых друзей» превращается в рабочее совещание. – Упадок сил, депрессия, фрустрация и мания преследования. Список весь. К счастью, все пока в легкой форме, но тенденция к усилению просматривается.

– Так все серьезно? – Декстер слез с монументального, как и все в кабинете, стола, откуда слушал рассказ и подошел к Степе. – Ты мне об этом не рассказывал. Правда плохо?

Донкат подумал, взял отставленный бокал с пивом, отхлебнул из него и посмотрел на Декстера с полным ртом пива. Проглотил и лукаво ухмыльнулся.

– Ну, откровенно говоря, нет. Просто пожаловаться захотелось понимающему человеку.

– Знаешь ты кто…? – похмельная соображалка сакса не сразу приняла шутку. – Ты тут нам мозги насиловал, а я ….

– А он, кстати, не так уж и не прав, – перебил Шойса Соловей. – Шутки шутками, а все то же самое я уже слышал.

– Не поделитесь? – пришел черед Степы выслушивать ответы. По крайней мере, он на это надеялся.

Как ни странно, но Соловей ответил.

– Поделюсь, – он тоже отставил недопитый бокал коньяка, и Донкат окончательно понял, что праздника не будет. – Собственно, делиться особо не чем. Ты все уже сказал. Тот, кто мне это рассказывал, описывал свои ощущения примерно в таком же ключе. Не нравится ему – и все. Хотя вокруг все кипятком писают. Я, кстати, не исключение.