Исповедь - Юра Мариненков

землю навело такой страх, которого раньше не было и в помине. Это было самое ужасное, что он когда-то мог бы пережить и оно только приближалось.

– Заключенный! Подъем! – раздался голос в какой-то шумной темноте, наполняющейся суетой с каждой секундой лишь больше.

– Леха! Леха, ты тут? – было его первым и последним, что смог сказать его мозг, в этот момент никак не соединяющийся с какими-либо инстинктами и разумом.

– Подъем тебе сказали! Обоссался и лежит, епть. На выход! – прозвучал другой голос, пнувший его в онемевшую ногу.

Сначала он даже ничего и не понял, лишь рефлекторно доверяясь своим инстинктам и помогая кому-то не очень доброму поднять его тело. По звукам, всех тех, кто находился в этом кузове было точно больше, чем трое или даже пятеро. Они то и дело, один за другим, куда-то спрыгивали, немного расшатывая тот самый металлический лист, лежащий на полу.

– Давай же! Вперед! – сказал кто-то ему, вставив прямо под лопатку холодное дуло автомата.

Тело неуверенно зашагало куда-то вперед, сразу же, со всех сторон, окружив себя какими-то другими, примерно такими-же безжизненными телами, одинаково медленно наступавших своими ногами на впереди идущих. Оказавшись на самом краю, он сначала попытался присесть и только уже потом планировал осторожно спрыгнуть в неизвестность, но кто-то сзади, видимо, так же слепо шагая вперед, налег своими коленями прямиком на его голову и они вместе полетели внизу, заставляя кого-то впереди сильно смеяться. Лежа лицом в холодном и влажном песке, его тут же резко, прямо за воротник кто-то оттянул вперед, а потом, чьи-то четыре руки поставили это тело на ноги, одна пара из которых зашла за спину и повела дальше.

Ощущения были по-своему странные и необычные. Чувство усталости довольно сильно боролось с удивлением от того, что тот, своими дряхлыми, подкашивающимися ногами шел по самой настоящей мостовой. Сперва в голову лезли представления о концлагере или о чем-то подобном, но спустя время и боль, которая заново рождалась по всему телу, он стал забывать об этом и просто шагал вперед во всё той же темноте.

Идти пришлось не мало. Все те минут десять, что пришлось ему брести в диком холоде, он думал лишь о том сне. О том, почему показался именно Артур с капитаном? Что может быть, на самом деле, они живы и с ними всё в порядке?

Длинное и холодное ружье остановило его в месте, где отчетливо пахло яичницей. Не прошло и пяти секунд ощущения этого по-настоящему забытого запаха, как оживший желудок, видимо, из последних сил стал биться в сильных конвульсиях, заставляя страдать прямо здесь.

– Подожди, подожди. Не тут. Заведут и там будешь вытворять, что хочешь, – говорил голос сбоку от него, немного придерживая Ромино шатающееся тело своим ружьем. – Открывай!

Где-то рядом открылась дверь и чья-то рука грубо схватила его за уставший воротник, ведя дальше. Теперь это ощущалось закрытым помещением, в котором уверенно стоял запах сырости, как в старом подвале. Правда, долго это терпеть не пришлось. Быстро завели за какую-то дверь и посадили на стул. Дальше пришлось лишь терпеть. Кто-то спереди, издавший резкий скрип стулом и шагая в его сторону, остановился прямо напротив него и сразу же принялся снимать повязку с глаз. Это оказалось не такой простой задачей как, наверное, представлял себе этот человек. Всё полностью напоминало Роме его сон. Этот засохший кусок тряпки отдирался с его лица вместе с болью, которая, кажется, была абсолютна безразлична тому персонажу. Он не собирался останавливаться ни на секунду, лишь желая сделать поставленную задачу. В какой-то момент это равнодушие и хладнокровие всё же победило, по крайней мере для него и он лишь молча продолжал стоять над ним, будто бы ожидая какой-то благодарности за помощь.

Рома, долго стягивая своё лицо руками, никак не мог поднять голову из-за той лампы, что где-то наверху вызывала боль в его глазах. Он до последнего не хотел этого делать, но когда тот самый человек спереди присел на корточки, сравнявшись с ним примерно на один уровень, выхода не оставалось. Медленно и болезненно он приподнял своё красное лицо, прикрывая руками подранные виски и поначалу увидел именно то, что как раз в дикой боли и представлял. На него смотрело улыбающееся лицо мужчины лет сорока, в глазах которого как раз и было именно то самое ожидание.

– Ну что? Где благодарность то? – вдруг на самом деле сказал ему он.

Но лишь молчание было единственным, что пришлось услышать в ответ этому чудаковатому человеку. Его нутро даже и не собиралось что-либо отвечать, уже примерно представляя их дальнейший разговор. Тот же, в свою очередь резко встал с колен и зашагал в сторону своего стола.

– Так, ну что. Ты, значит, у нас новенький, так? – словно у себя спрашивал он. – А это получается, что ты пока что тут ещё ничего не знаешь, так? – снова говорил он почти сам с собой.

Рома лишь молчал, осторожно осматриваясь по сторонам, находя с каждым мигом всё больше интересных предметов, поставленных на полки шкафов. Среди них были статуэтки, какие-то непонятные металлические модели и небольшие плакаты, на одном из которых тускло и почти выцветши, был изображен медный всадник.

– Что ты там нашел? – вдруг сказал ему тот, кто, как казалось, вел какой-то монолог. – А, ты это… Так, отставить лишние детали. Нужно сейчас тебя куда-то определить, а потом уже будешь там по сторонам башкой своей крутить. Понял?

Снова в ответ летело уверенное молчание, за которым уже даже и не было никакой злобы. Теперь, после стольких пережитых «людей», в его глазах отчетливо виднелась стойкость и иммунитет.

– Что умеешь? Образование есть какое-нибудь?

После очередной тишины, в один момент резко набравшей обороты, он внезапно, через весь стол, протянул к его волосам руку и схватившись за них, дернул голову прямо к тому самому столу. Рома припечатался носом о край, после чего, схватившись за это самое больное место, стал попеременно посматривать то на пол, то на неожиданно злобное лицо, ожидать от которого теперь можно было чего угодно.

– Слушай, человек, ты лучше мне сейчас ответь, что я у тебя спрошу, а потом можешь молчать, сколько хочешь. Ты ведь пойми, от меня сейчас вроде как твоя судьба зависит. Куда направлю, там и будешь горб отращивать. Лучше же ведь капитану не дерзить, да? И тогда всё будет окей. То есть хорошо, – вдруг резко перебил он сам себя, даже сделав немного испуганную гримасу.

– Где я? – легким и тихим голосом спросил Рома.