Жернова истории. Ветер перемен - Андрей Колганов

Сегодня, вопреки обыкновению, председатель ВСНХ СССР принял меня с утра. Видимо, именно поэтому он не выглядел усталым и подавленным грузом забот, и даже спросил меня со смешком:

— Вижу, Виктор Валентинович, вы решили нас порадовать очередными своими сногсшибательными идеями?

— А что делать, Феликс Эдмундович? — принимаю его слегка игривый тон. — Время сейчас такое, что без сногсшибательных идей нам не обойтись. — И, тут же переходя на серьезный тон, продолжаю:

— Хозяйственное наследство, доставшееся нам от прежнего режима, близится к исчерпанию, и нам необходимо своевременно определиться, каким курсом мы сможем теперь продвигаться вперед, иметь ясный план развертывания социалистической реконструкции промышленности.

— Это очевидно, — тут же реагирует Дзержинский, — хотя, к сожалению, еще не для всех.

Только сейчас сообразил — я же чуть не слово в слово повторил слова из его собственной записки, которую ему еще предстоит направить в ЦК через год! Тем лучше — раз высказанная мною мысль созвучна его собственным, пускай пока еще и неоформившимся.

— На что мы можем опереться, выдвигая такие далеко идущие цели? Во-первых, на план ГОЭЛРО. Этот план не утратил своей актуальности, и его наметки должны быть выполнены. Но сегодня ясно, что одними трудами комиссии ГОЭЛРО нам уже не обойтись. — Феликс Эдмундович слушает внимательно, пока не порываясь задавать вопросы или возражать. — И хозяйственная обстановка сейчас резко отличается от той, что была в 1920 году, и задачи, которые стоят перед нами, можно теперь сформулировать гораздо резче и отчетливее.

— Вторая разработка, которую можно использовать — это труды ОСВОК. Надо сказать, что специалисты ОСВОК проделали весьма профессионально грамотные расчеты, которые могут лечь в основу великолепно проработанного плана (если добавить к нему отсутствующие пока расчеты по зарплате и некоторым другим финансово-экономическим показателям). Единственный недостаток такого плана в том, что он никуда не годится. — Дзержинский вскидывает голову и пристально смотрит на меня. Такое утверждение оказалось для него явно неожиданным и наверное, не слишком приятным, поскольку формально он сам является руководителем ОСВОК. Тороплюсь пояснить свое заявление, чтобы не оставить его голословным:

— Судя по уже имеющимся материалам, этот план явно не нацелен на преобразование нашей хозяйственной системы, а лишь на продолжение той траектории развития, которая задана еще дореволюционными пропорциями. Ваш заместитель, Пятаков, тоже не согласен с позицией большинства специалистов ОСВОК. Но что он предлагает в виде альтернативы? Юрий Леонидович хороший организатор и администратор, но не очень ответственный экономист и слишком увлекающийся политик. Он позволяет себе попасть в плен идеологического догматизма и политического авантюризма, считая, что одним лишь волевым нажимом можно выкачать средства на рост и развитие производства и тем самым обеспечить нужные темпы развития. — Похоже, моя филиппика против Пятакова не вызывает у председателя ВСНХ немедленного отторжения. Однако он не преминул вставить вопрос:

— Критиковать все горазды. А конкретные деловые предложения у вас есть?

Не останавливаясь, продолжаю:

— Единственно реальная постановка вопроса состоит в том, чтобы, используя преимущества плановой системы, максимально мобилизовать внутрипромышленные накопления, сконцентрировать их на создании современных отраслей промышленности, что расширит возможности технической реконструкции хозяйства, способной дать заметный рост производительности. На основе этого роста мы получим новые дополнительные источники для обеспечения дальнейшего технического прогресса промышленности. Разумеется, здесь чрезвычайно важно не упустить из виду настойчивое продолжение работы по рационализации промышленности, подъему качества продукции, проведению режима экономии, по изгнанию всяческой бесхозяйственности. Иначе мы можем бездарно растратить и без того не слишком великие ресурсы, и не получить того результата, на который вправе рассчитывать.

Дзержинский реагирует на эти слова немного нервно:

— Я уже не один год толкую об этом. Принято немало резолюций и насчет качества, и насчет режима экономии, и о борьбе с накладными расходами, и о прочем в том же духе, но дело едва-едва движется. Может быть, вы подскажете, каким волшебным способом можно столкнуть этот воз с мертвой точки?

— Мне известен только один способ, — высказываюсь в ответ с полной категоричностью, — на который может рассчитывать социалистическое государство в решении таких проблем. Мы должны опереться на самую широкую инициативу снизу, вовлечь в это дело массу рядовых рабочих и специалистов.

— Дорогой ты мой, — в голосе председателя ВСНХ прорезаются иронические нотки (сразу вспоминается знаменитое ленинское «батенька…»), — и на сей счет говорено уже сверх всякой меры, и резолюций написан целый ворох. И сам я чуть не на каждом собрании о том говорю — да вот толку нет. Ни хозяйственники, ни профсоюзы как-то не загораются желанием взвалить на себя этот груз.

— А чего вы хотели, Феликс Эдмундович? Если все экономические проблемы решать путем нажима сверху — руководящие органы давят на хозяйственников, те, в свою очередь — на рабочих, то откуда здесь взяться инициативе? Потому и оживить производственные совещания толком не удается: поговорить-то о насущных вопросах на них можно, а дальше что? Так на пустую говорильню никого и не затащишь — ни рабочих, ни специалистов, ни хозяйственников, сколько ни взывай к пролетарскому сознанию одних, профессиональной гордости других и партийной совести третьих. — Одним этим критическим выпадом, конечно, ограничиваться нельзя, и под конец своей тирады выдаю нечто более конструктивное:

— Если мы хотим действительно пробудить инициативу, то рабочих надо заинтересовать. И не одним только рублем, хотя и здесь надо навести порядок. А то у нас вместо заинтересованности получается перетягивание каната: хозяйственники ужесточают нормы и срезают расценки, а профсоюзы упираются. Всерьез же вопросами производительности, качества и рационализации производства не занимаются ни те, ни другие.

— Заинтересовать, заинтересовать… — бурчит Дзержинский. — Это всего лишь слова. А что вы конкретно предлагаете?

— Во-первых, привязать заработки и рабочих, и специалистов, и хозяйственников к конкретным показателям роста качества и снижения себестоимости, — ответы у меня уже давно готовы. — Во-вторых, дать рядовым работникам определенные права в решении вопросов на местах, и вот уже эти права соединить с ответственностью, в том числе и рублем. Когда и у рабочего, и у спеца, и у хозяйственного руководителя будет право — у каждого на своем уровне — принимать решения и отвечать за них, вот тогда и инициатива проснется.

— Красиво излагаете, Виктор Валентинович, — мой начальник глянул на меня со своим «фирменным» прищуром. — Но как ваши прекрасные идейки пощупать, так сказать, во плоти?

— Вы знаете, что делается на Брянском паровозостроительном? — отвечаю вопросом на вопрос.

— Это на «Красном Профинтерне»? Кажется, у них была какая-то свара с Цектраном и руководством ГОМЗы, — председатель ВСНХ немного мрачнеет.

— Эх, Феликс Эдмундович, Феликс Эдмундович! — качаю головой. — Свою же статью о хозрасчетных бригадах позабыли! А в них все дело. Что же до свары, так чиновникам, — что из главка, что из профсоюза, — не по нраву, когда брянцы своими успехами отсвечивают, и на этом фоне не блестящее положение на других заводах становится особенно заметным. На «Красном Профинтерне» в этом году, сразу вслед за коломенцами, освоен выпуск новых пассажирских локомотивов СУ (причем они и в проектировании принимали участие), начинается выпуск усовершенствованного грузового паровоза Эу, в строительстве паровозов освоено применение электросварки, заканчивается строительство цеха большегрузных вагонов, готовится выпуск вагонов для электропоездов, за счет средств завода работает вечерний рабочий техникум, а буквально на днях брянцы выступили с инициативой организовать на базе своего завода институт транспортного машиностроения. И при всем этом за прошедший год себестоимость продукции они сократили на 17 % и почти на четверть подняли выработку. Практически исчез брак!

— То-то, смотрю, за них Ян Эрнестович так вступился, — задумчиво произнес Дзержинский.

— Еще бы наркому путей сообщения за них не вступиться! Поставки паровозов выросли, объем и качество ремонта локомотивов и вагонов — тоже. — Однако что-то мы увлеклись. Надо ведь еще немалый круг проблем затронуть. — Но это только одно из направлений работы по подъему эффективности нашей промышленности. Есть еще целый ряд весьма жгучих проблем, — и перехожу к весьма болезненному для моего собеседника пункту: