Властители ночи - Евгений Дембский

— Неплохо. — Она допила и протянула мне бокал. Я налил ей, подал, налил себе. Эйприл глотнула, о чем-то задумавшись.

— Каждый напиток должен сопровождаться подобным анекдотом, — заявила она. — И вообще, — добавила она несколько не к месту, допивая вино. — Я приехала по конкретному делу, — сообщила она, отставляя бокал. — Я должна подписать тебе поручение на ведение следствия… — Она уставилась в противоположную стену. — Бедная Вэл… — сказала она. Я вдруг понял, что она — первый человек в Редлифе, кто, пусть и таким банальным образом, выразил хоть какое-то сожаление о Валери. — Вроде бы она жила здесь, но никто ее не знал, она бывала в обществе, но никогда не была его душой… Теперь я вижу, что она просто не вполне вписывалась в местные условия, она не подходила этим снобистским старым семействам, туристам, сезонной жизни…

— А ты подходишь? — Она пожала плечами:

— Я жена стража порядка. Мы принадлежим к сфере обслуживания. К сервису.

Как ни странно, я не услышал в ее словах ни капли сожаления. Я поднял бутылку, проверяя, есть ли в ней еще вино, и обнаружил дюжину капель на самом дне. Эйприл фыркнула.

— За несколько минут мы осушили целую бутылку, — заметила она.

— Ну, к счастью, это легкое вино, — беззаботно сказал я. — И небольшая бутылка.

— К счастью. — Она отставила бокал, возвращаясь к прежней теме: — Как оформляется такое поручение?

— Сейчас… — Я подкатился на кресле к компу, вошел в базу документов, вывел нужный на экран, заполнил несколько граф и включил принтер. Что-то зашипело внутри устройства, словно несколько внезапно разбуженных гномиков обожгли себе рот горячим какао, и из щели выползла отпечатанная страница. Я вынул ее и подал Эйприл. — После того как ты поставишь подпись, я официально веду дело, — пояснил я, протягивая ей эко-ручку.

Она взяла ее, разглядывая замысловатый дизайн. Честно говоря, я купил ее не из-за любви к окружающей среде, но в знак признательности разработчикам из «Виртуал Ниппон Спейс».

— Вечная экологическая ручка, — объяснил я. — Она извлекает из воздуха всю грязь и перерабатывает ее в чернила. Она действует до тех пор, пока воздух таков, каков он сейчас. В Нью-Йорке это последний писк моды, я тоже ей поддался, но лишь потому, что сама идея мне чертовски понравилась.

— Надо купить несколько дюжин, можно будет обойтись без пылесоса. — Не читая, она подписала документ и вернула его мне. Я посмотрел на подпись — решительная, четкая, изящная. Красивая. — И еще одно, — сказала Эйприл, — мы сегодня устраиваем прием, вроде как это годовщина нашей свадьбы, но, по существу, это часть избирательной кампании Хольгера. Естественно, ты приглашен…

Она сделала паузу.

— Являясь элементом этой кампании, я должен ходить и расхваливать Хольгера? — буркнул я.

Она покраснела и стиснула зубы.

— Зря ты так, — бросила она после нескольких секунд внутренней борьбы. — Хольгер счастлив из-за вчерашнего матча, и хотя бы по этой причине он готов пригласить весь город, и уж тем более героя встречи. Я тоже рада, поскольку ничто так не оживляет скучных, ежегодно повторяющихся вечеринок, как новые люди, интересные и так далее.

— А я новый и так далее, или интересный и новый, или только и так далее?

Долю секунды спустя я дал сам себе крепкого пинка. Кокетничающий Скотт, ужас Редлифа! Три «ж»: жалкий, жалкий, жалкий! И глупый!

— Именно! — услышал я, и это прервало мое самоистязание. Не уточнив, к какой части моей фразы относится это «именно», она встала и протянула руку. Пожатие было коротким и энергичным, без какого-либо подтекста. Но когда мы подошли к двери, она повернулась и совершенно другим, серьезным тоном, каким еще не пользовалась в разговоре со мной, сказала: — Надеюсь, тебе удастся найти виновника смерти Вэл. У меня такое предчувствие… Мне кажется, что у нее была нелегкая жизнь, она была такая таинственная… Может, это ее и убило?.. — Она покачала головой.

Я промолчал, лишь с умным видом кивнул. Эйприл схватила ждавший снаружи зонт, открыла его и, не говоря больше ни слова, побежала к машине. Прежде чем вскочить внутрь, она оглянулась и, видя, что я всё еще стою в дверях, крикнула:

— В семь!

Я кивнул и закрыл дверь.

Вернувшись в кабинет, я не спеша убрался. Относя бокалы и бутылку в кухню, а потом загружая посудомоечную машину, я размышлял над словами Эйприл. Во-первых: почему она не сказала просто «убийцу», а столь высокопарно: «виновника смерти Вэл»? Во-вторых, она не могла знать, что я тоже подозреваю, что в жизни Вэл была некая тайна, опасная тайна; она не могла знать, что я тоже полагаю, что именно этот секрет ее и убил. Ладно, об этом знаю я и еще кое-кто, но что касается Эйприл, то либо мы имеем дело с чрезвычайно хорошо развитой женской интуицией, либо у жены шерифа у самой есть какая-то тайна, — кто знает, не та же самая ли, что и у Вэл? Это даже лучше, чем интуиция, объясняло бы слова Эйприл, но если бы у нее с Вэл был какой-то общий секрет, то она делилась бы своими подозрениями с детективом только в том случае, если бы искала защиты, а она ее не искала. Значит, всё-таки интуиция? Чрезвычайная наблюдательность? Или Вэл настолько измучила эта самая тайна, что бедняжка перестала владеть собой? Может, именно поэтому она и погибла, а моя персона, за исключением случайной встречи, не сыграла в этом никакой роли? Неплохо было бы так думать, поскольку я всё время размышлял, как стали бы развиваться события, если бы я не провел ночь у убитой. Возможно, это бы ниче…

Телефонный звонок вырвал меня из размышлений, которым я предавался, стоя возле открытого шкафчика с бокалами и чашками. Я закрыл шкафчик и подошел к телефону, по пути пытаясь отгадать, кто звонит. И угадал.

— Шериф Барсморт хочет говорить с вами, соединяю, — доложил дежурный, сразу же после него на экране появился шериф:

— Привет! Не разбудил?

— Как же! Я даже все свои утренние дела успел сделать, жаль только, что придется еще раз вечером бриться.

— Не преувеличивай, это всего лишь прием для местных «истинных американцев», — неискренне рассмеялся он. — Как я понимаю, Эйприл тебя уже наняла? — Он забавлялся ножом для бумаг, размахивая им столь быстро, что на экране я видел лишь туманный веер.

— Да.

Он кивнул, я издал многозначительное «гм?» и пошел к кофеварке, чувствуя, что выпитые до завтрака полбутылки вина раскачивают мой разум во все стороны. Я засыпал в фильтр шесть мерок кофе.

— Ты там? — нетерпеливо позвал Хольгер.

— Тут, где же мне еще быть? Я думаю.

— Ага, — успокоенно пробормотал он. — Мои люди уже допросили по поводу обстоятельств ее смерти всю улицу, на которой она жила, ну, может быть, еще не всю, но скоро закончат. И ничего. Собственно, никто ее в тот вечер не видел. Говорю «собственно», так как одна старушка перед тем, как подойти к окну, услышала хлопок закрывающейся дверцы и увидела отъезжающий фургон Полмант.