В глубине тебя - Фло Ренцен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Остервенелые соображения моей отсеченной головы вихрем проносятся под его раздолбайский смех — а я в него включаюсь. Со смехом — сама же, мысленно вычищая «место после казни» — предлагаю:
— Так ты женись тогда, чего ты ждешь. Она хорошая вообще-то. И любит тебя, по ходу.
— Да чего ты все — «женись, женись…»
Брехня, это она все — женись, женись, а я сейчас только в первый раз сказала. Он меня с ней еще и путает. Дожили.
— Ты скажи мне лучше, тебя когда выписывают? — спрашивает он.
— Послезавтра, — вру я.
— Во-о, наконец-то.
* * *
Глоссарик
пауэр-нэпинг — короткий, но глубокий и качественный сон
ГЛАВА СЕМЬДЕСЯТ СЕДЬМАЯ Это серьезно
На самом деле меня выписывают завтра. В день рожденья, будто бы специально. За мной приезжают папа с мамой. Вместе с костылем меня грузят к папе в машину, в которую я ныряю по мере физических возможностей поспешно и не оглядываясь, как будто не хочу встречаться глазами с кем-то.
Мама же, напротив, озирается по сторонам, ищет взглядом. Но того, кого она ищет, там все равно нет — я об этом позаботилась. Мне кажется, когда она садится в папину машину, то тихонько вздыхает даже.
А я не посмотрела, был ли там где-нибудь Рик, может, каким-то образом узнал и приехал все-таки, но подходить не стал, а может, узнал и наоборот, обиделся и не приехал.
Как бы там ни было: не он забирает меня из больницы, и я не знаю, чего во мне сейчас больше, облегчения или разочарования.
Дома меня ждет Эрни, кроме того, ждет праздничный обед, хоть в этот раз и нет торта «Катика». Зато Эрни привез с собой Дебс и Рикки.
Обед приготовила мама и теперь идет накрывать на стол. Когда я, ковыляя, лезу пытаться ей помочь, меня отгоняют чуть ли не кулаками, грозясь уложить «отдыхать» на диване в гостиной. Справиться со мной мама, понятно, не в состоянии, поэтому вынужденно терпит у нее под ногами мои путания, вернее, спотыкания, правда, при этом тихонько со мной переругиваясь.
Движимый каким-то новоявленным и необъяснимым рвением, папа пытается было составить нам, вернее, мне компанию, что быстро ему наскучивает — от него еще меньше пользы, чем от меня. Оказавшись прозорливее, молодняк, чтобы не мешать, скромно забуряется ко мне в спальню вместе с папой и собакой. Предполагаю, что смотрины Дебс успели состояться ранее и прошли более или менее благополучно. Не могу не признать, что для такой компании у меня тесновато.
Когда в дверь звонят, мы с мамой, как по команде, вздрагиваем, мгновенно бросаем перебранки, замираем и переглядываемся. Только в этот момент замечаю, что, оказывается, все это время продолжала ждать и бояться чего-то.
Но Эрни с басовитым криком: — Приехали! — метелит открывать.
Когда через минуту у меня в прихожей появляются еще трое — Пина с девчонками — становится даже удивительно, что моя квартира еще не трещит по швам.
Пина кажется настолько худой и изможденной, что даже на фоне и в отличие от старшей ее на десять лет мамы кажется женщиной предпенсионного возраста.
Все эти годы мама избегала папину жену и их детей, но ни разу при мне и слова недоброго о них не сказала,
Однако про Пину скажет мне после тет-а-тет:
«Ничего, вот досидишься ты с голодовками твоими — тоже такой будешь».
Давно мы, все-таки не виделись.
Симпатичная, стройная и не такая изможденная, как Пина, девица-Паула по первой держится несколько смущенно. Однако это не мешает ей в этом самом смущении передать не мне, а моей маме подложку с большим и невероятно вычурным тортом. Позднее я узнаю от абсолютно разнесчастного отца, что Паула прекрасно-пафосно печет и собирается бросать универ, чтобы всецело посвятить себя фудблогерству.
Но сейчас, в дверях меня «вырубает» даже не Паула, а высоченная, светловолосая девушка-дылда, сильно похожая на… меня. Только подороднее да и ростом меня повыше.
— He-e-e-ey, hatt du uns nen Schrecken eenjejagt! Хе-е-ей, как ты нас напугала! — восклицает по-берлински девушка — и норовит броситься мне на шею, и только возгласы Пины и мамы ее удерживают. Чисто по логике это, конечно, Лея (просто больше быть некому), но — да блин, как давно мы не виделись.
— Здоров, двойник, — смеюсь я. — Ты когда так вымахала?
По все той же логике ей не может быть больше тринадцати.
Да, с ее ростом Рикки ей как раз подошел бы. Да он ведь тоже тут как тут и видя их вместе, чувствуешь, что эти двое были созданы друг для друга.
— Хоть у тебя с ним поиграю! — смеется Лея.
Под конец вечера у нее действительно опухают и слезятся покрасневшие глаза, из носа течет — она уничтожает почти весь мой запас разовых носовых салфеток, а лицо покрывается красными пятнами. Несмотря на это, сестра весь вечер не отходит от собаки, успевая, правда, сообщить мне, что ходит на кикбоксинг, а через пару лет мечтает уехать по обмену школьниками на Бали или другой какой-нибудь уголок в юго-восточной Азии.
Паула поначалу больше занята просмотром комментов к своим кондитерским видеороликам. Затем она, несколько воодушивившись просмотрами, оттаивает и делится со мной своим ближайшим графиком кулинарных курсов, воркшопов и вебинаров, о которых рассказывает вполголоса, чтобы лишний раз не травмировать папу. Чай-кофе пьем с ее тортом. Вкусно, мощно — неоспоримо, но вот, кажется, отвыкла я от такого. Да и не «Катика».
В целом мы неплохо проводим время — впервые в таком составе. За столом, кое-как расставленном и накрытом в гостиной, один за другим рождаются тосты, толкаемые в мою честь папой, благо повод по его словам у нас сегодня не только мой день рожденья. Его женщины-жены — бывшая и актуальная — послушно поднимают бокалы, отпивают и даже тихонько беседуют друг с другом. Возможно, Пина рассказывает
