Божественная некромантия, или Тайны Океана Миров - Юлия Фирсанова

Вроде бы симпатичное, не считая чешуи на лбу, висках и скулах лицо, тонкий нос, в меру полные губы, аккуратная бородка, глаза глубокого лилового оттенка, густые брови и плащ волос за спиной, но при этом такая донельзя самодовольная мина, что, выражаясь жаргонным выражением, подхваченным Джеем в урбо-мире неизвестного нижнего Уровня, «морда просила кирпича».

В общем периферийном шуме, который сопровождал трансляцию, неожиданно четко выделилась речь. Тот самый, антипатичный тип с самодовольной, чуть ироничной, чуть таинственной усмешкой, сейчас распинался перед публикой:

— Да-да, имя дамы не подлежит оглашению, но, смею вас заверить, мои лорды, оно весьма известно, как ее титул и призвание. Так вот, эта светлая богиня, я все-таки опущу подробности, блюдя репутацию красавицы, воистину прелестна! О ее ротик творит настоящие чудеса! Принце…гм, — сделал вид, что немного смутился из-за намеренной оговорки врун и, поправившись, продолжил, — моя дама так безрассудна в своей страсти, что я должен блюсти ее репутацию за двоих. Словом, лорды, если кто понял, о ком идет речь, все, что рассказывают о ее искусстве в постельных забавах не ложь, сплетники преуменьшают таланты Богини Любви!

— Как смеешь ты, тварь, трепать своим поганым языком имя светлой богини, — наполненный обжигающей стужей голос Натаниаля рассек нагромождение хвастливых слов. Сине-зеленые очи Бога Изящных Искусств сейчас больше подошли бы Богу Неотвратимого и Весьма Кровавого Возмездия.

— В-ваше высочество? — все еще больше недоуменно, чем испугано, обратился к принцу брехун, задирая нос.

— Ты немедля признаешь свои слова ложью, или мы сойдемся в поединке, — процедил Натаниаль.

— Не понимаю, принц, почему я должен в угоду вам называть свои слова лживыми? — принялся упираться, все еще не вникая в серьезность ситуации самодовольный хвастунишка.

— Светлая богиня никогда не снизошла бы даже до взгляда на такое ничтожество, как ты, — отчеканил сын короля Млэдиора. — Не смей марать грязной ложью имя той, и волоска которой ты недостоин. Лоуленд славен не менее Мэссленда, оскорбляя его могущество, ты принижаешь наше, а это есть измена. Изволь выбрать оружие!

— Хм, ну ты завернул, Нат, — очень тихо и оторопело пробормотал себе под нос Фрэган, но кристалл Громердана зафиксировал эти слова с четкостью крика. Изображение снова немного сместилось, показывая могучего мужчину, с небрежной грацией облокотившегося на перила балкона. Наблюдатель оказался брюнетом с львиной гривой волос, темно-темно синими, такими, что озарялись синевой лишь при ярком свете, глазами. Одет он был куда проще многих: простые черные брюки и синий жилет на голое тело. Мужчина с веселым удивлением, к которому примешивалась и толика подозрительного любопытства, созерцал спорщиков.

Потом изображение потускнело, и Колебатель Земли пояснил:

— Лорд Нигард выбрал дагу и меч, принц Натаниаль объявил, что поединок будет вестись до смерти на арене замка. Король поединка останавливать не стал. Когда я уходил, его высочество пустил противнику первую кровь и к милосердию был совершенно не склонен.

— Спасибо, вы правильно поступили, вызвав Эйрана, — поблагодарила Элия Громердана.

— Я так понял, что хвастаться своими победами должен был не Нигард, — хмыкнул Колебатель и, сопроводив речь многозначительным глубоким вздохом, дал почти заботливый, если бы не скрытая досада в голосе совет. — Тебе, принцесса, следует быть осторожнее с выбором.

— Учту, — немногословно отозвалась богиня, голова которой была занята куда более важной проблемой, нежели болтливость гипотетических любовников.

— Эйран, ты сможешь вызвать куда-нибудь Натаниаля, желательно в мир с другим ускоренным течением времени, кажется, у него слетел стопор-блок, — мысленно обратилась принцесса к богу.

— Башня сейчас именно такова. Подойдет? — дипломатично уточнил владелец ценной недвижимости.

— Хорошо, а теперь надо проводить Колебателя, — решила Элия, а тем временем герцог, бывший не в курсе мысленных переговоров потомков Лимбера, решительно метнулся к богине. Он буквально вздернув ее из кресла и впился жадным поцелуем в губы.

— Что за….! — хозяин башни даже не знал, как реагировать на такое нетипичное для выдержанного герцога поведение, свойственное скорее уж нетерпеливому сопляку при первом посещении борделя.

— Твоя смола, он надышался! — послала мысль Элия, останавливая доблестного защитника, готового ринуться на помощь. Слова были разумны, но сопровождены такой текучей сладкой негой, что Бог Магии мгновенно и от всей души пожалел, что сам не надышался фесари с подобным эффектом. По-видимому, желания в момент смерти у мэсслендца и лоулендской богини совпали. Хуже того, личная доза Громердана, поспособствовавшая проявлению прежних желаний, оказалась поразительно ничтожной.

Жаркие поцелуи, руки, обвившиеся вокруг широких плеч, приникшие друг к другу, будто спаянные воедино тела… Как ни бесило Эйрана происходящее, но он мог сделать только одно — развернуться и выйти вон. А еще, уже для себя самого, попытаться прогнать яркую картину, встающую перед мысленным взором. Прекрасное женское тело в мужских объятиях. Пожалуй, стоило активировать заклятье очищения воздуха, вызвать Натаниаля и ждать. Что иное оставалось предпринять полосатому магу? Если только поскрипеть зубами от ревности?

Разорванная напополам юбка, лохмотья рубашек, ошметки брюк, женская головка с разметавшимися локонами на его груди. Вот демоны, давно уже лорд Громердан не испытывал такого угара и не оказывался в такой ситуации. Богиня Любви мурлыкнула в полудреме, перекатилась на бок и открыла глаза. Никакого шока или удивления, скорее одобрение и довольство в самом выражении и в том, как запросто Элия оперлась на плечо партнера, присаживаясь.

— М-м-м, слава о каменной твердости Колебателей Земли ничуть не преувеличена, — с тихим поощряющим смешком констатировала Элия, прогоняя стыдливое смущение Громердана, нахлынувшее при воспоминании об одолевшем его безумии, и рой подозрительных мыслей о возможных ловушках. Богиня снова сладко потянулась. Вид на грациозно изогнувшееся тело немедленно поспособствовал новому подтверждению громкой славы. Мужчина плюнул на глубокомысленные расчеты и притянул красавицу к себе.

Спустя некоторое, весьма длительное время, разум настойчиво постучался в ворота плоти. Громердан отодвинулся подальше, чтобы даже случайно не задеть столь прекрасное средство укрепления. Видя озадаченность любовника, Элия, у которой действие смолы почти прошло, повинилась: