Кровавое эхо - Ли Чайлд

Он сел, захлопнул дверцу и уставился прямо перед собой. Его лицо горело, пальцы сжимались и разжимались. Элис села за руль и включила двигатель.

– Увези меня отсюда.

Элис сразу нажала на газ, и машина, подняв облако пыли, умчалась прочь. По дороге в Пекос они не обменялись ни единым словом.

Когда они въехали в город, было три часа, и контора заметно опустела из-за жары. На столе Элис набралась обычная груда сообщений. Пять из них были от Хэка Уокера. Они образовали четкую очередность, каждое последующее было более срочным, чем предыдущее.

– Мы пойдем к нему? – спросила Элис.

– Не рассказывай ему про бриллиант, – попросил Ричер.

– Все кончено, неужели ты не понимаешь?

Так и было. Ричер все понял, как только взглянул в лицо Уокера. Оно было расслабленным. Казалось, Уокер принял какое-то решение. И пришел к миру с самим собой. Он сидел за своим столом, на котором лежали две стопки бумаг – одна заметно выше другой.

– Что? – спросил Ричер.

Уокер ничего ему не ответил и протянул лист бумаги Элис.

– Отказ от всех прав, – сказал он. – Прочитайте его внимательно. Она отказывается от адвоката и заявляет, что делает это совершенно добровольно. Кстати, там сказано, что она отказывалась от ваших услуг с самого начала.

– Я сомневалась в ее дееспособности, – сказала Элис.

Уокер кивнул.

– Готов принять ваши слова на веру. Но теперь сомнений не остается. Так что вы находитесь здесь исключительно благодаря моей любезности, понятно? Вы, Элис, и вы, Ричер.

Потом он протянул Элис меньшую стопку бумаг. Она взяла ее и разложила перед собой, а Ричер наклонился, чтобы посмотреть на них. Это были компьютерные распечатки с цифрами и датами. Банковские записи. Финансовые отчеты, сведения о перечислении денег с одного счета на другой. Дебет и кредит. Всего пять отдельных счетов. Два из них – обычные текущие счета. Три других – депозитные счета денежного рынка. Они назывались недискреционным трастом[20] Гриров, с номерами от одного до пяти. Все балансы были положительными. Можно даже сказать больше – крупными. Общая сумма достигала двух миллионов долларов.

– Эти документы прислали из офиса Ала Юджина, – сказал Уокер. – Посмотрите нижние страницы.

Элис вытащила нижние страницы, которые были скреплены вместе. Ричер читал через ее плечо. Вначале шел какой-то длинный текст, написанный юридическим языком. В нем описывалось трастовое соглашение. К нему прилагался документ с какими-то подписями, заверенный нотариусом. В нем достаточно понятным языком говорилось, что абсолютный контроль над трастом Слупа Грира принадлежит единственному лицу – его законной жене Кармен.

– У нее два миллиона долларов в банке, – сказал Уокер. – И все они теперь принадлежат ей.

Ричер посмотрел на Элис. Она кивнула и подтвердила:

– Совершенно верно.

– А теперь взгляните на последнюю подборку документов, – предложил Уокер.

Элис перевернула страницу. Здесь шла речь о возвращении всего траста под контроль Слупа – дату должен был определить он сам. Если только он сохранит дееспособность и не умрет. В случае смерти все его капиталы переходят к Кармен в соответствии с ранее подписанными документами и по наследству.

– Вам все понятно? – спросил Уокер.

Ричер ничего не ответил, но Элис кивнула.

Тогда Уокер передал ей более толстую стопку бумаг.

– А теперь прочитайте это, – сказал он.

– Что это такое? – спросила Элис.

– Запись ее признания, – пояснил Уокер.

После короткого молчания Элис спросила:

– Она сделала признание?

– Мы записали признание на пленку, – сказал Уокер.

– Когда?

– Сегодня в полдень. Мой помощник отправился к ней, как только мы получили финансовые документы. Сначала мы пытались найти вас, но не сумели. А потом Кармен сказала, что не хочет адвоката. Тогда мы дали ей подписать отказ от услуг адвоката. И она во всем призналась. Мы привели ее сюда, и она повторила свои показания, так что мы смогли записать их на видеопленку. Малоприятное зрелище.

Ричер слушал Уокера и пытался читать признание. Оно действительно было отвратительным. Тут не оставалось ни малейших сомнений. Оно начиналось со стандартных заявлений о доброй воле и отсутствии принуждения. Затем Кармен назвала свое имя и начала рассказывать о своем прошлом в Лос-Анджелесе. Она была незаконнорожденной. Потом стала проституткой. «Гулящей женщиной», как она сама себя назвала. Потом она стала стриптизершей – теперь Кармен назвала себя «сексуальным работником». Ей удалось увлечь Слупа – все, как рассказывал Уокер. «Талон на обед» – так она называла Слупа. Затем она поведала о том, что ее терпение подошло к концу. Ей стало ужасно скучно в Техасе. Ей хотелось выбраться отсюда, но с деньгами в кармане. И чем больше денег, тем лучше. Когда у Слупа возникли проблемы с невыплатой налогов, она решила, что это знак свыше. Траст был слишком большой приманкой. Она хотела прикончить Слупа, пока он сидел в тюрьме, поскольку знала, что такое возможно, но оказалось, что ей не по силам добраться до заключенного федеральной тюрьмы. Тогда она стала ждать. Как только Кармен узнала, что Слуп скоро выйдет на свободу, она купила пистолет и начала искать подходящего человека. Она намеревалась убедить будущего убийцу помочь ей, рассказав ему, что муж ее избивает. Ричер стал ее последним вариантом. Он отказался, и тогда она решила все сделать сама. Она рассчитывала, что ее оправдают все под тем же предлогом или ей удастся доказать, что это была самооборона. Но потом Кармен поняла, что в ее медицинских картах нет подтверждения ее словам, и решила во всем признаться, рассчитывая на милосердие прокурора. Подпись Кармен стояла внизу каждой страницы.

Элис читала медленно. Она закончила только через минуту после Ричера.

– Мне очень жаль, Ричер, – сказала она.

И снова все долго молчали.

– А что теперь будет с выборами? – спросил Ричер.

Последняя надежда.

Уокер пожал плечами.

– Уголовный кодекс Техаса гласит, что это преступление, за которое предусматривается смертная казнь. Убийство с целью наживы. У нас достаточно улик для смертного приговора. К тому же я не могу игнорировать чистосердечное признание. Два часа назад я был в ужасном настроении. Но потом немного подумал. На самом деле ее признание все меняет. Признание позволяет сэкономить деньги налогоплательщиков на процессе. И дает мне возможность просить о пожизненном заключении вместо смертной казни. Кармен будет выглядеть очень плохо в любом случае – национальность и цвет кожи уже не играют никакой роли. Если я не стану настаивать на смертной казни, то проявлю великодушие. Поначалу белые будут не слишком довольны, но мексиканцы придут в восторг. Вы понимаете, о чем я? Теперь все кардинально изменилось. Она была хорошей, а я злодеем. Но теперь она злодейка, а я хороший парень. Со мной все будет в порядке.

Молчание длилось с минуту. Кондиционер продолжал надрываться в неравной борьбе с жарой.

– У меня остались ее вещи, – сказала Элис. – Пояс и кольцо.

– Верните их, – посоветовал Уокер. – Скоро мы переведем Кармен.

– Куда?

– В тюрьму штата. Мы больше не можем держать ее здесь.

– Нет, куда мне отнести ее вещи? – уточнила Элис.

– Туда же, где находится морг. И не забудьте получить расписку.

Ричер решил сходить в морг вместе с Элис. Он не замечал, как переставляет ноги. Не обращал внимания на жару, пыль, шум проезжающих автомобилей и запахи улицы. Ричер чувствовал себя так, словно он парит в дюйме над тротуаром, одетый в скафандр, который полностью изолирует его от внешнего мира. Он слышал лишь внутренний голос, снова и снова повторяющий: «Ты ошибался. Ты целиком и полностью ошибался». Ему уже приходилось слышать этот голос, но легче не становилось, поскольку Ричер всю свою карьеру построил на том, чтобы как можно реже слышать эти тихие слова. Казалось, где-то в глубинах его сознания есть табло, фиксирующее счет, и средние результаты заметно упали. И это огорчало Ричера. Не из-за тщеславия. Просто он был профессионалом, который должен все делать правильно.

– Ричер! – услышал он голос Элис. – Ты ведь меня не слушаешь.

– Что? – спросил он.

– Я спросила, не хочешь ли ты поесть.

– Нет, я хочу, чтобы меня подвезли.

Она остановилась.

– Что теперь? Четвертая проверка?

– Нет. Я хочу убраться подальше отсюда. Я слышал, что в это время года очень хорошо в Антарктике.

– Автобусный вокзал находится неподалеку отсюда.

– Отлично. Я поеду на автобусе. Сыт по горло путешествиями автостопом. Никогда не знаешь, кто согласится тебя подвезти.

Морг оказался низким строением, расположенным во дворе. И вполне мог быть мастерской по смене колес. Служебный вход находился в дальнем конце здания. Им пришлось подняться на две ступеньки. Внутри морга было очень холодно. Здесь работали мощные кондиционеры. У Ричера возникло ощущение, что он оказался в мясном магазине. В некотором смысле так и было. Слева двустворчатая дверь вела в сам морг. Она была распахнута, и Ричер видел столы, на которых производили вскрытие. Много нержавеющей стали и ламп дневного света.