Жажда смерти - Кирилл Шелестов

Вася переполошился и помчался в УВД области к кому-то из своих знакомых, зато Виктор, не растерявшись, выслал на квартиру Пахом Пахомыча одного из наших юристов. Юрист, в свою очередь, прихватил по дороге известного уральского адвоката по фамилии Немтышкин, услугами которого мы обычно пользовались. Полицейские тем временем приступили к обыску.

Из последующего рассказа очевидцев можно было понять, что сам Пахом Пахомыч был парализован ужасом, а потому стоял, забившись в угол, угрюмо топорщил усы, и если его о чем-то спрашивали, то лишь нечленораздельно кудахтал. В отличие от него, Соня, несмотря на пошатнувшееся здоровье и нарушенную частную жизнь, не утратила самообладания и не отставала от полицейских ни на шаг, путалась под ногами, отказывалась открывать ящики шкафов и принималась то плакать, то браниться. Как потом с восхищением отметил Немтышкин, даже он не смог бы лучше нее организовать процесс надзора за обыском.

И Немтышкина и юриста несколько удивило, что обыск в квартире проводился весьма небрежно. Сотрудники налоговой полиции не рылись в вещах, не потрошили книги и демонстрировали полную удовлетворенность самым поверхностным осмотром. Это обстоятельство несколько усыпило бдительность наших законников. Они решили, что полицейские просто хотят надавить на Пахом Пахомыча и опосредованно — на Храповицкого. Что следственные действия проводятся формально и ничего конкретного на самом деле не ищут. Как вскоре выяснилось, думали они так совершенно напрасно.

Первая неприятность приключилась, когда по просьбе полицейских Пахом Пахомыч начал трясущимися руками выкладывать содержимое своей спортивной сумки, с которой он каждый вечер исправно отправлялся на тренировку в наш зал. Как он, во всяком случае, уверял Соню. До зала он, конечно же, никогда не доходил, поскольку к любым спортивным занятиям питал сугубое отвращение. В сумке были обнаружены восемь тысяч долларов и пачка презервативов.

Соня, которая после прибытия юриста и Немтышкина вплоть до этого момента передвигалась по квартире, шаркая ногами и ведомая ими под руки, завизжала как ужаленная. В пароксизме ярости, забыв про больное сердце, она бросилась на Пахомыча, который испуганно юркнул в ванную и заперся там на задвижку.

— Проходимец! — кричала она, барабаня кулаками по двери. — Откуда у тебя деньги? Зачем тебе презервативы? Я же таблетки пью!

— Это оговор! — в ответ кричал из-за двери Пахом Пахомыч, припоминая заученные инструкции наших юристов. — Я в первый раз это вижу. Ко мне обратились с просьбой незнакомые люди!

После того как общими усилиями разбушевавшуюся супругу удалось слегка утихомирить, обыск быстро свернули, и вся компания поехала за город. На участок, где Пахом Пахомыч только-только завершил строительство нового дома. Мебели в доме еще не было, если не считать одной подвальной комнаты, где располагалась пара старых диванов с вылезшими пружинами да облезлая тумбочка с электрическим чайником и грязной чашкой. По словам Пахом Пахомыча, здесь ночевали строители, когда они задерживались допоздна.

Бросив беглый взгляд на убогую обстановку, полицейские попросили открыть тумбочку. Там под грудой глянцевых журналов лежало несколько фотографий, на которых Пахом Пахомыч был запечатлен на побережье Красного моря, на пляже, в обнимку с одной из своих продавщиц. Оба при этом были в купальных костюмах и счастливо улыбались.

На минуту супруга Пахом Пахомыча потеряла дар речи. Зато после того как она его вновь обрела, воспроизвести ее первые слова не представлялось возможным. С плачем и визгом она кинулась к мужу и успела нанести ему несколько увесистых ударов, прежде чем Пахом Пахомыч обратился в бегство и выскочил из дома.

— Негодяй! — заходилась она, преследуя Пахом Пахомыча, который, как заяц, петлял по участку среди деревьев. — Я хочу видеть твои бесстыжие глаза! Ты лгал интеллигентной женщине все эти годы!

Она настигла его у бани и сбила с ног. Они барахтались на мокрой от дождей земле. Подоспевшие на помощь Немтышкин и юрист принялись их разнимать. Получилась свалка, участникам которой было не до полицейских. А те в это время разбрелись по опустевшему саду. Пахом Пахомычу наконец посчастливилось освободиться, и он, сверху донизу перемазанный грязью и в кровь оцарапанный, отбежал в сторону, чтобы отряхнуться и отдышаться.

— А это что такое? — спросил вдруг один из полицейских Пахом Пахомыча, указывая на какой-то черный, трудноразличимый предмет под голым кустом.

— Где? — вздрогнул Пахом Пахомыч, опасаясь новых разоблачений его тайных интимных похождений.

— Да вот же, вот! — тыкал пальцем полицейский. Его коллеги и понятые сгрудились вокруг и взяли

Пахомыча в кольцо.

— Это не мое! — выкрикнул Пахом Пахомыч.

И, прежде чем спешивший к ним Немтышкин успел его остановить, машинально схватил незнакомый предмет.

Это и был пистолет, слегка вдавленный в рыхлую землю и стыдливо прикрытый обрывком мокрой старой газеты. Больше уже ничего не искали. Пахом Пахомыча отвезли в налоговую полицию, где был оформлен ордер на его задержание на тридцать суток по подозрению в причастности к организованной преступной группировке.

2

В другое время мы, наверное, сочли бы забавными все эти сцены из семейной жизни Пахом Пахомыча. Но когда поздно ночью мы сидели в комнате отдыха нашего спортивного комплекса, всем было не до смеха. Вася, сгорбившись на диване, хмуро перебирал золотые четки и постоянно покашливал, словно что-то его душило. Виктор, чтобы скрыть нервозность и чем-то себя занять, бесцельно гонял шары на бильярдном столе. Паша Сырцов был очень бледен и, забившись в угол кресла, то и дело пил минеральную воду. Его мучила жажда. Храповицкий устало тер осунувшееся лицо с проступившими острыми скулами.

Немтышкина, рассказавшего нам про арест, мы уже давно отпустили и теперь слушали соображения Савицкого, который успел тайно пообщаться со своими коллегами в налоговой полиции.

— Оружие ему, конечно, подбросили, — удрученно говорил он. — Для этого его на дачу и привезли, чтобы подставить. Там это было легче провернуть.

Не удержавшись, он повернулся к Храповицкому и раздраженно проворчал:

— Вообще, воля ваша, Владимир Леонидович, но что-то нужно делать с нашими юристами. А то зарплата у них до потолка, а в решающую минуту подвели. Да и адвоката я бы после такого прокола поменял. Ну, вы сами подумайте! Все-таки ствол, а не иголка. Как же они не уследили?! Ладно, что те ухитрились подсунуть. Но как наш-то его схватил?!

Савицкий нервно поправил очки и прочистил горло, словно устыдившись своей вспышки.

— Этот пистолет фигурировал года два назад в деле об убийстве одного криминального авторитета, — продолжил он в своей привычной невыразительной манере. — Его тогда изъяли с места преступления и отправили на экспертизу вместе с другим оружием. Все оно потерялось загадочным образом. Дело повисло за отсутствием главной улики — орудия преступления. И вот сейчас пистолет чудом обнаружился под кустом возле дома нашего Хаима Шмульевича.

Савицкий не любил прозвищ и единственный в нашей компании называл Пахом Пахомыча его настоящим именем.

— По версии следствия получается, что он так и валялся там все два года. У всех на виду! И смех, и грех. Тут все шито белыми нитками. Им нужен был повод для ареста.

— Сволочи! — пробормотал Храповицкий. — Юриста уволить за такую работу. Тут я с вами согласен.

— Они бы все равно ему что-нибудь подсунули, — вмешался Виктор, поворачиваясь от стола. Он тоже выглядел утомленным и подавленным. — Не ствол, так наркотики. Они же арестовывать приехали. Небось, с полными карманами всякой дряни запрещенной. По делу о мошенничестве они боялись его закрывать. Видишь, практики такой нет — арестовывать по подозрению в экономических преступлениях. Тем более он не бегал, ходил на допросы. А с пистолетом на руках, по этому ельцинскому указу, они спокойно могут продержать его тридцать суток. А потом уже или срок заключения продлять, или придумать что-нибудь новенькое. Я весь вечер сидел с нашим юротделом. Жалобу в суд они сегодня подать не успели. Суды до шести работают. В понедельник с утра повезут.

— О судах чуть позже поговорим, — кивнул Храповицкий. — Это отдельная тема. Здесь нужно линию защиты вырабатывать. У вас есть что-то еще? — обратился он к Савицкому. Видимо, шефу не хотелось обсуждать при нем подробности.

— За всеми здесь присутствующими ведется наружное наблюдение, — бесстрастным голосом добавил Савицкий. — Телефоны поставлены на прослушивание.

— Мобильные тоже? — подал голос Виктор. Савицкий посмотрел на него с укором, словно уж кто-кто, а Виктор должен был знать о прослушивании все.

— Ясно, — проворчал Виктор. — Значит, надо запасаться номерами на чужие имена.