Мои поцелуи вкуса крови - Злата Линник

Один из дальних пригородов

Пожилой мужчина с седыми усами, делающими его похожим на моржа или на рекламу «Веселого молочника», уже который час сидел за старым канцелярским столом, заваленным папками и газетными вырезками. Мебель, как и допотопную настольную лампу, доставили на дачу из какой-то конторы, которая по случаю закрытия задешево распродавала движимое имущество. Супруга, которой доступ в это помещение был «настоятельно не рекомендован», все время пилила, что давно пора избавиться от этого хлама, тем более что родственники отдают почти новый гарнитур. Но ему по душе была именно такая обстановка, которая отдавала даже не современным офисом, а конторой доперестроечных времен. Здесь ему лучше думалось, более того, самые удачные мысли приходили ему в голову именно здесь, в тихой уютной мансарде, превращенной в рабочий кабинет.

Первое время он дисциплинированно ничего не предпринимал, выжидая, что новое начальство само напомнит о себе и сообщит, наконец, в чем теперь состоят его обязанности. Но прошла неделя, а затем еще; ни один из телефонов по-прежнему не подавал признаков жизни — ни сотовый, который существовал исключительно для деловых звонков, ни городской — массивный агрегат, при виде которого приходили на ум исключительно кадры старинной кинохроники.

Некоторое время спустя Илья Игнатьевич окончательно убедился, что о нем просто-напросто забыли. Такого ценного кадра, как он, сдали в архив, как папку с документами, утратившими свою актуальность! Он им не какой-то там пенсионер, они еще увидят, на что он способен.

Многие давно искали информацию во Всемирной сети, но он предпочитал по-старому, чтобы в письменном виде. Так оно как-то надежнее, весомее что ли. Фотографии, газетные вырезки, поздравительные открытки, даже чеки и бумажные упаковки — чего только не было в старомодных картонных папках. В начале девяностых он как одержимый скупал все, какие мог, газеты с разоблачениями и саморазоблачениями. Вернутся старые времена, а компромат — вот он! Но многое, что раньше, будучи обнародованным, стоило бы кому-то как минимум карьеры, теперь вызвало бы лишь недоуменный вопрос: «Ну и что здесь такого?» Даже упаковка из-под «Виагры» с отпечатками пальцев известного политического деятеля и снимки скрытой камерой, где оный деятель запечатлен в компании лиц с подмоченной репутацией и дам весьма нестрогого поведения, заинтересовали бы разве что дешевую «желтую прессу».

А вон те папочки — бомба, которая, взорвавшись, может уничтожить многих, в том числе и того, кто вздумал играть в такие игры с кем не надо. Эту информацию он держит исключительно для себя, на крайний, так сказать, случай.

Что бы такое им преподнести, чтобы они сразу поняли, какого незаменимого сотрудника незаслуженно держат в ссылке? Эта разработка устарела, от этой нынче тоже мало толку. А вот здесь что? Компьютерная распечатка, из самых недавних. Представители всесильной конторы, которые до последнего листочка изъяли материал об Элеоноре Антоновой, сочли недостойным своего внимания некий опус под названием «Вампиры среди нас». Объективно рассуждая, он довольно-таки по-свински тогда обошелся с сыном своих давних друзей, но с другой стороны…

А ведь обстоятельно, стервец, написал, вон какую теоретическую базу подвел! Тут есть над чем поработать, даже если строго придерживаться установленных рамок. Вот накопает он материальчик и представит на рассмотрение в отдел по расследованию аномальных преступлений. Поймут, наконец, что старый конь борозды не портит! А уж выйти на них он сможет — будьте спокойны. Телефонный номер, с которого звонили ему на сотовый, он на всякий случай тщательно сохранил по давней привычке, а также придерживаясь того соображения, что запас карман не тянет. Вот и пригодилось…

Значит, вампиры, говорите, среди нас? Шантажист довольно потер руки и отхлебнул крепкого чая из почти антикварного стакана в железном подстаканнике. Выведу вас, голубчики, на чистую воду! Жаль, бывшие коллеги так никогда и не узнают, к какой важной организации он скоро будет иметь самое непосредственное отношение. Так и будут считать, что Дрямов не способен ни на что другое, как выдавать бумагу для принтеров и проводить плановую инвентаризацию.

И где искать этих подозрительных граждан, ведущих на редкость антиобщественный образ жизни? Что там этот шустрый мальчик накатал? Ага, подвалы, заброшенные строения и старинные кладбища. С них и начнем.

Примерно в этот же «исторический период»

Виктор Кузовков с тоской поднял глаза на часы в виде рулевого колеса, украшающие вестибюль. До конца смены оставалось еще очень и очень долго. Вот если бы в дополнение к доставшимся по наследству способностям он мог по своему желанию сжимать или растягивать время! Но такое, судя по всему, не значилось в списке талантов графа Эрнеста, безвременно почившего вампира-аристократа.

Деньги закончились, и на работу все же пришлось устраиваться. После нескольких неудачных попыток Виктор пошел по пути наименьшего сопротивления — подался в охрану. Правда, работа в банке оказалась очень даже непыльной — всего-то и требуется, что сидеть за столиком в конце коридора и изо всех сил таращиться на проходящих мимо. И кто сказал, что устроиться в крутой банк без всяких знакомств нереально? Делов-то куча: зашел с улицы, побеседовал об Атилле и Александре Македонском и, пожалуйста, приступайте с завтрашнего дня.

Эх, тоска зеленая, даже журнальчик просмотреть нельзя! Коридор, блин, для особо важных посетителей. Только они с виду круче вареного яйца, а на самом деле… Вот, к примеру, этот: весь такой из себя с телохранителями, а идет и не может сообразить, как пишется слово «аккредитив». Как говаривала бабушка, чтоб ты на ровном месте поскользнулся… Ну и ну, и в самом деле поскользнулся! Гориллы бросились его поднимать, как хрустального. А ну-ка, поцелуй в щечку вон того, жирного! Вот это я понимаю, развлекуха, жаль, ничего по-латыни в голову не приходит, чтобы подходило к случаю. Разве что, вот: нон амо те, Сибиди, пек поссум диксере ква-ре, то есть — ну не люблю я тебя, мужик, и хоть ты тресни.

Ох ты, прямо ожившее полотно Гейнсборо! А в голове одни цифры; ага, все ясно, собирается открыть свою фирму, а это дело бывший муж должен профинансировать. Да, с такой мне ловить нечего, однозначно… А если попытаться? Вдруг я не только страх умею внушать, а, к примеру, любовь. Идет, даже не посмотрит, будто я стул или урна для мусора… Вот это да: покосилась, сумочку выронила, стоит над разбросанным барахлом и таращится на меня, как кролик на удава. Как бы не заметил кто из начальства, а то за такое по шапке огрести можно. Хотя откуда они узнают, что это из-за меня, я же сижу спокойно, никого не трогаю. Однако пора ликвидировать последствия аварии.