Сергей Рахманинов. Воспоминания современников. Всю музыку он слышал насквозь… - Коллектив авторов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Роль инспектора совсем не подходила Сергею Васильевичу и была ему на сей раз особенно неприятна, потому что музыкальный уровень училища произвел на него неблагоприятное впечатление и ничего хорошего он о нем сказать не мог. К своей миссии он относился со свойственной ему щепетильностью, виделся с директором и преподавательским персоналом училища только на официальных показах и совещаниях, никаких приглашений ни от кого не принимал и все свободное время проводил дома у нас. Сомневаюсь, сообщал ли он кому-нибудь в Саратове, где он остановился.
Пребывание наше в Саратове продлилось всего девять месяцев. В мае мы уже возвратились в Москву. В связи с переменой квартиры мы все лето прожили в городе. Проезжая по каким-то делам из Ивановки через Москву, Сергей Васильевич несколько дней провел у нас.
Приблизительно в 1910 году Александр Александрович Сатин передал Ивановку Сергею Васильевичу и своему сыну Владимиру, с тем чтобы они ежегодно выплачивали ему известную сумму на жизнь.
Александр Александрович был довольно неудачным сельским хозяином, и дела Ивановки находились в очень расстроенном состоянии. Сергей же Васильевич, раз взявшись за какое-нибудь дело, всегда отдавался ему с увлечением, интересом и чувством ответственности. Так случилось и в отношении управления Ивановкой. Он решил коренным образом перестроить все хозяйство, внести разные улучшения, чтобы все у него было «по последнему слову науки и техники». В этих планах многое, вероятно, было нереально, неисполнимо и относилось больше к области мечтаний.
Приведу два письма Сергея Васильевича к моему брату, которые отражают его увлечение сельским хозяйством.
Брат мой после окончания Петровской сельскохозяйственной академии заведовал в Пензенской губернии большим имением Чернышево, принадлежавшим семье Уваровых. Сюда Рахманинов и пишет ему 1 апреля 1911 года:
«Милый мой Макс, внемли!
Мне надо от тебя:
1) фокса-крысолова[171], отменных качеств. Пожалуй, лучше мужчину. Если это не так дорого, то двух, т. е. мужчину и женщину. Елена Юльевна спрашивает меня об цене?! Но я понятия не имею, что это может стоить!
2) Двух поросят из твоего имения. Самых знаменитых! В прошлом году ты их продавал и хотел даже нам прислать, но тогда у них чума случилась. Ну, а сейчас они здоровы? Если здоровы, то пришли, пожалуйста. Цену не помню, кажется, по 15 р. По получении поросят немедленно вышлю деньги. Посылай их в Ивановку (Ржакса, Тамбово-Камышинской ж. д.), куда я еду через 3 дня.
3) Извини за беспокойство.
4) Прими мой душевный привет и поклон от Наташи. Собрался бы, между прочим, к нам в Ивановку.
Были бы очень рады и давно пора тебе.
Твой Рахманинов.
1 апреля 1911 г.»
Не получив немедленно ответ, Рахманинов опять пишет моему брату:
«Милый мой Макс!
Очевидно, ты мое письмо не получил, иначе, думаю, ты бы или просьбу мою исполнил, или бы написал мне хоть строчку, что исполнить ее не можешь.
А просьба моя все в том же: я очень прошу тебя продать и прислать мне двух удивительных первоклассных поросят и прислать мне поразительного, первоклассного фокса-крысолова. За все это немедленно уплачу по получении счета. Прислать это все надо сюда. Извести меня телеграммой (Ржакса. Гоброволь. Рахманинову), что «выслал», а накладную лучше адресовать в простом письме на имя г. Начальника станции Ржакса.
Сделай ты мне это, пожалуйста.
Вот уже три дня как я в Ивановке. Пока совсем один. Семья моя приедет, вероятно, к 1-му мая. Все, брат, хозяйничаю. Ну и дела тут!
Будь здоров. Отзовись, откликнись!
Твой Рахманинов.
20 апреля 1911 г.»
В этих двух письмах есть много характерного для Сергея Васильевича. Видно, как он хочет начать преобразования в ивановском хозяйстве приобретением племенных животных для улучшения качества скота.
На мысль о фоксе навел его случайно мой брат рассказом о том, что в Чернышево есть несколько фоксов, «специалистов» по охоте за крысами. Один из них, погнавшись за крысой, прыгнул на крышу сарая, а при обратном прыжке на землю попал в колодезь, откуда его с трудом вытащили.
Сергей Васильевич был в восторге от темперамента этого фокса и непременно захотел иметь такого же точно. К сожалению, молодого поколения фоксов в это время в Чернышево не оказалось, так что этой просьбы брату исполнить не удалось. Что же касается поросят, то они были высланы. Пропутешествовав в ящике по железной дороге из Пензенской губернии в Тамбовскую, они благополучно прибыли в Ивановку, о чем извещает брата письмом Соня, а Сергей Васильевич просит прислать их аттестаты, то есть родословную.
В конце приведенного письма слова: «Все, брат, хозяйничаю. Ну и дела тут!» – говорят о том, насколько хозяйство было запущено.
Увлечение сельским хозяйством не заглушило интересов Сергея Васильевича к другим сторонам жизни и, конечно, к творчеству и концертной деятельности. Именно в эти годы он много выступает и как пианист, и как дирижер и, что самое главное, создает ряд замечательных произведений, среди них «Литургию святого Ионна Златоуста» ор. 31, Тринадцать прелюдий для фортепиано ор. 32, Этюды-картины ор. 33 и ор. 39, Четырнадцать романсов ор. 34, Шесть романсов ор. 38, поэму «Колокола» ор. 35 и Вторую сонату для фортепиано ор. 36.
Его выступления как пианиста и дирижера сопровождались таким успехом, который трудно описать.
Насколько Сергей Васильевич любил публику и ему были приятны овации как выражение симпатий к его творчеству и исполнительскому искусству, настолько он совершенно не выносил психопатических выходок отдельных поклонниц. Была, однако, у Сергея Васильевича одна поклонница (о ней многие не знают), которая среди нас была известна под именем «Белой сирени» и к которой он относился с исключительной симпатией. О ней-то мне и хочется подробно рассказать. Предварительно должна заметить, что подношения в концертах белой сирени никакого отношения к романсу «Сирень» не имели.
Итак, в одном из концертов, какого года точно не помню, Сергею Васильевичу на эстраду был подан большой куст цветущей белой сирени. С тех пор ни один его концерт не обходился без такого подношения. Правда, сирень выращивалась и продавалась в оранжереях в течение почти всего сезона, с осени и до весны.
Когда Сергей Васильевич концертировал в других городах, например в Петербурге, Киеве, Харькове, сирень появлялась и там. Наконец, ее начали присылать на квартиру Рахманиновых по большим праздникам и в день рождения Сергея Васильевича. И никогда таинственная поклонница не обнаруживала себя ни карточкой, ни запиской. Она сохраняла строгое инкогнито. Мы как-то все полюбили эту «Белую сирень», скромное и полное достоинства поклонение которой отвечало характеру и вкусам Сергея Васильевича.
Помню, когда мы провожали Рахманиновых в Дрезден, в вагоне на столике их
