Клеймо Солнца. Том 2 (СИ) - Пауль Анна

— Искренне, — поправляю я её.

— Выставишь меня за двери и даже не расскажешь, что происходит между вами с Габриэллой?

Воротник упирается в кадык, и я поправляю плотную ткань, пытаясь сделать так, чтобы было удобнее. Во рту пересыхает, и приходится сглотнуть, чтобы сказать:

— А что происходит?

Я произношу совершенно беззаботно, но сестру не обманешь.

— Избавь меня от этого, — назидательно просит она, выразительно глядя на меня в зеркале. — Я не слепая, прекрасно вижу, как ты на неё смотришь.

Я вновь сглатываю, но на этот раз не нахожусь, что сказать, и с трудом выдерживаю взгляд сестры.

— В такую красавицу любой влюбился бы, — продолжает она, — однако мой брат не такой, как другие: тебе никогда недостаточно было только внешней привлекательности. Здесь что-то друго-о-ое, — задумчиво тянет Дана с видом опытного следователя, и я не удерживаюсь от колкости:

— Давай обсудим мои вкусы как-нибудь в другой раз.

— То есть никогда, ты имеешь в виду, — отрезает Дана, с лёгкостью разоблачая меня. — Называй вещи своими именами. Вы почти поцеловались, — вдруг говорит сестра и сразу же продолжает, пока я даже ответить ничего не успел, — и это выглядело убедительнее чем то, как вы якобы рассматривали горшки с цветами, — продолжает она насмехаться, а потом вообще заставляет меня потерять дар речи: — Это стал бы вашим первым поцелуем или уже были другие?

— Дана… — начинаю я менторски, но сестра и не думает успокаиваться.

— Как у них это работает? — с любопытством спрашивает она, беззастенчиво ловя мой взгляд. — Разве для нас она не… инопланетянка?

— Дана! — вновь окликаю я, на этот раз достаточно убедительно, чтобы сестра перестала сыпать вопросами и обратила на меня внимание.

— Что?! — искренне возмущается она. — Мне интересно! Я должна всё знать. В кои-то веки мой брат влюбился. И в кого? — В землянку!

— Надеюсь, ты первый и последний раз произнесла эти слова, — говорю я совершенно серьёзно, и Дана без всяких обиняков уточняет:

— О том, что ты влюбился?

Я закатываю глаза и шумно выдыхаю, поворачиваясь к сестре и встречаясь с ней взглядом.

— Что на станции находится землянка.

Сестра недовольно фыркает, красноречиво давая понять, что я несу чушь.

— Ты совсем меня не слушаешь, — беззлобно бурчит она, заставляя меня взять её за руки, спрятав маленькие ладошки в своих, и смягчить тон:

— Слушаю.

— Однако не вникаешь в смысл, — обиженно произносит она, но ладони не вырывает, а доверительно смотрит на меня и спрашивает с прежним любопытством: — А кто она по знаку зодиака?

Я тихо смеюсь и качаю головой.

— Такая взрослая девочка, а до сих пор веришь в эту ерунду.

— Перестань, — вновь уязвлённо говорит она, надув губы. — Ты знаешь, что это вовсе не ерунда.

— Я даже не знаю, когда она родилась, — примирительно произношу я, и глаза Даны округляются.

— Как так?! Обязательно узнай!

— Есть, мэм, — усмехаюсь я, продолжая сжимать ладони сестры. — Это всё?

— Для скорпиона как водного знака хорошо подошли бы воздух… — вслух раздумывает Дана, уже совсем забыв о недавней обиде, — или нет… может, земля? Да, точно, — воодушевлённо добавляет сестра, — это было бы любопытно и символично. Даааа, скорее символично. Главное не огненный знак, — говорит она наставительно, — не лев, не стрелец и не овен.

Её рассуждения заставляют меня вымученно застонать.

— Боже, Дана, как в тебе это сочетается?! — смеюсь я, сжимая её ладони крепче.

— Что — это? — с интересом спрашивает сестра, наконец-то оставив гороскопы в покое и сосредоточившись на мне.

— Взрослость и детскость, — откликаюсь я, и Дана недовольно бормочет:

— Так себе формулировки.

— Ты поняла, что я хотел сказать.

— А ты поймёшь когда-нибудь потом, — со значимостью говорит сестра, — что я права.

Она делает паузу и добавляет:

— Во всём, — видимо, намекая, что я зря отказываюсь от её помощи и поехать в Шахту вместе с нами было бы правильным решением.

Но я так совсем не считаю, поэтому широко улыбаюсь, когда говорю без тени раскаяния:

— Разумеется.

Дана качает головой, усмехаясь в ответ, а потом, спустя несколько секунд, её лицо мрачнеет прямо на моих глазах.

— Дэн, я серьёзно, — тихо произносит она. — Будь осторожен.

Чёрные глаза прожигают меня, как будто видят на сквозь, и я произношу как можно убедительнее:

— Буду. В этот раз ничего тоже не произойдёт.

Получается хмуро и безнадёжно.

— Союз с пчёлами на территории Оскара Флореса. Что может случиться? — иронизирует Дана, грустно улыбаясь. — Кому поручено вести переговоры с этим засранцем?

Я молча смотрю на сестру, и она с шумом выдыхает.

— Конечно, тебе. Больше у Бронсона не нашлось верных людей? Даже Алан недотягивает?

— Его преданным слугам не доверяет Габриэлла, — честно говорю я.

Дана вновь складывает руки на груди, и только спустя некоторое время говорит:

— Ты же знаешь, что я думаю о том, что переговоры будешь вести ты?

— Да, — признаюсь я и добавляю, — поэтому не спрашиваю твоего совета.

Она издаёт нервный смешок.

— Разумно. Я бы тоже так поступила.

— Не сомневаюсь, — подтверждаю я под её пристальным и недовольным взглядом. — Ты обещала, что поедешь к Ньюту, если я позволю тебе помочь землянке собраться.

— Обещала, — соглашается Дана и опускает мои руки. — Так и поступлю.

— Я предупредил его. Он тебя ждёт. Послушай, генерал может и сказал, что моё поведение удовлетворительно, но отец никогда и никому не верит. Так что, Дана, пожалуйста…

Заглядываю в глаза сестры и отчаянно нуждаюсь в том, чтобы наконец рассказать ей всю правду… Её взгляд блуждает по моему лицу, будто она догадывается, что услышит нечто очень важное, только не представляет, о чём пойдёт речь. Однако в последнюю секунду я беру себя в руки и говорю другое:

— Пожалуйста, оставайся бдительной и не делай глупостей.

— Он чудовище, Дэн, — вдруг откликается сестра, словно догадываясь, что я хотел сказать на самом деле, но лишь отчасти… — Однако и наш отец. Я его дочь. Мне он не сможет навредить.

Это не так!

Но я заставляю себя кивнуть, хотя совсем доводы сестры меня совсем не успокаивают. Остаётся только надеяться, что отец никогда не покажет ей истинное лицо.

— Раз уж ты вспомнил, что сказал генерал, то стоит взять во внимание, что мне он твоё поведением назвал не удовлетворительным и оставляющим желать лучшего. Однако просить тебя не ввязываться в опасные истории и не совершать глупости, как я вижу, просто бессмысленно. На путь истинный тебя вряд ли возможно вернуть. Поэтому просто прошу: будь осторожен.

Сестра приближается, сокращая и без того маленькое расстояние, и заглядывает в мои глаза.

— Я не стану спрашивать, почему мой брат не рассказал бы мне о землянке. Вопрос звучал бы нелепо и слишком просто.

Во взгляде отражается столько чувств, которые разбивают мне сердце, что я способен произнести только одно предложение:

— Вот и не спрашивай.

— Надеюсь, когда-нибудь ты поймёшь, что мне уже много лет, и я могу сама о себе позаботиться, — тихо говорит Дана. — И надеюсь, в тот день мне будет не сто шестьдесят лет.

Я невольно улыбаюсь, но уверен, выглядит не радостно.

— Не надейся, — советую я.

Дана приподнимается, чтобы дотянуться до меня, и целует в щёку.

— Не оставляй меня на этой станции одну, — шепчет она и быстро отстраняется, пока моё сердце не разбилось, и осколки не попали в неё саму.

«Я не стану озвучивать, что ты для меня значишь. Но я надеюсь на твою рассудительность. Не оставляй меня одного. Не связывайся с ними». Когда Ньют Оутинс произнёс эти слова, чем-то похожие на просьбу Даны, моё сердце болезненно сжалось. Но сейчас оно колет ещё ощутимее…

— И больше не перекапывай все таблетки в аптечке. Так я быстрее догадываюсь, что ты и сам пытался найти замену сэмпе, но никакие другие лекарства не помогли. А если ты нуждаешься в отраве киборгов, значит, у тебя снова большие неприятности…