Unknown - Admin

Темные ленты тумана, растянувшиеся по оголенному решетчатому настилу и дрожавшие вместе со всем кораблем, приподнялись, стягиваясь вокруг нас двоих. Я их даже не ощутил, одним движением вставая на ноги. Зато змеиномордый сразу забился в судорогах, черный панцирь на каплевидном брюхе стремительно начал подтаивать снизу.

А я уже прыгнул к колоннам. Задел одну из них – щелкнуло, и вместо дрожи патрульник тряхнуло, как от сдвоенного ракетного взрыва. Змеиномордые рванулись ко мне, корабль тряхнуло ещё раз, палуба ушла у меня из-под ног.

И сверху ко мне спикировала светящаяся амеба. Шипы на ладони с колким хрустом поймали её на острия, сияние затопило отсек…

Я увидел.

Конструкции корабля протаяли перед глазами – половину пространства за плитами обшивки занимала Онора, только багровая сфера её теперь была надкусана, словно чья-то гигантская пасть отхватила здоровенный кусок с края. Вдали, по черной пропасти космоса, ползло коричневое пятнышко Турании. А над ней серебряной меткой навис чей-то корабль – но не «Адмирал Мархаузен». Напоминал он…

Я прищурился, приземляясь на палубу.

Напоминал он древние корабли Земли – те, что плавали когда-то по громадным океанам материнской планеты. Никаких ракетных плоскостей, вытянутый вздернутый нос, овальные, растянутые очертания корпуса, обрезанные сверху по безукоризненной прямой, круглая корма.

Руки сами рванулись вперед – и встретили змеиномордых. Я взорвался градом ударов, зависнув над палубой в тягучем, странном прыжке. Ленты темного тумана, утянувшись к колоннам, бессильно клубились у их подножий. Шипы похрустывали, прорывая черные панцири.

У серебряного кораблика, там, за Онорой, далеко впереди, вдруг исчезла корма. Все, как тогда, с «Верным».

И как тогда, с «Верным», где-то на той стороне находился «Адмирал Мархаузен».

Глава двадцать девятая. У багровой стены

Без скафандра и импульсника дралось на удивление легко. И движения выходили скупо-экономичными, выверенными до сантиметра, словно у рук-ног появился свой разум, и сочленения брони уже не давили, врезаясь в тело...

Шипы, торчавшие из кожи, тоже не тревожили – я чувствовал их как часть своего тела.

Панцири проламывались легко, хитин сыпался мелкой яичной скорлупой. Одному из противников я раскроил скулу, узким валиком торчавшую под глазом. Но крови – или что там у них вместо неё – не было. В щелях проломленных панцирей упруго тряслось темное желе, похожее на размягченную резину, и только.

Никто из иномирян так и не издал ни звука. Змеиномордые после двух-трех ударов молча падали, судорожно дергались на полу под непрестанные щелчки и скрипы нагревавшегося корпуса. И под тихий гул, шедший откуда-то из глубин корабля – после толчков, приключившихся, когда я задел одну из колонн, все снова работало как прежде. И палуба ровно тряслась, и над головой углублялась дыра в Оноре…

Противников у меня оказалось пятеро. Пара иномирян, стоявших у колонн, так и не сдвинулись с места на всем протяжении драки. Стояли, замерев, держа клешни на конструкциях из кубиков, и не сводили с меня неприятного взгляда выпуклых глаз. Двое там, пятеро веером вокруг меня…

А ведь если мне не изменяла память, в отсек змеиномордых вошло шестеро. Или тот, кого я оставил связанным, присоединился к своим – или, пока я вылезал из скафандра, сюда вошел ещё кто-то.

Над головой, там, где протаяли, став прозрачными, технопластовые плиты обшивки, висела багровая Онора. Провал в её боку подрос, став округлым туннелем. В середине этого туннеля, как камушек в чаше, лежала коричневая Турания. Повыше и левее, за пределами багрового диска звезды, замер серебряный кораблик, теперь уже обезображенный, без кормы. Вокруг по черноте космоса разливалось едва заметное радужное сияние, словно корабль входил в туннель свертки. Но ореол сияния был заметно смещен в сторону красно-фиолетовой части спектра. И размер имел слишком большой – раза в три побольше самого корабля. Может, я видел результат применения чужого оружия, а не след бегства?

Но расклад сил не в пользу хозяев серебряного кораблика, так что, скорей всего, это именно бегство. Засевшие на «Адмирале Мархаузене» уже откусили у них треть корпуса, а змеиномордые на «Мей-Лу», судя по тому, что я сейчас видел, уничтожали Онору.

Но зачем?

Метка Турании замерла строго в центре круглой дыры, прогрызенной в диске багрового карлика. Словно бы намекая и указывая. А вот эта цель уже имела смысл – поскольку там, на планете, находилась база неизвестных иномирян.

База, на которой я подцепил вирус. Где в нишах-стеллажах лежали существа с такими же шипами, как у меня…

К паре сдвоенных колонн, у которых стояли змеиномордые, я прыгнул с места. Ещё в прыжке врезал ногой по одной из них. Гости из чужого мира клешни на конструкциях держали до последнего. Это их и подвело – потому что колонны, слетев с места, их же и вдавили в переборку. С грохотом, но без искр и световых эффектов.

Между основаниями упавших колонн и палубой я не увидел ни проводов, ни разъемов – значит, тут дистанционное управление.

В следующее мгновенье палуба ушла из-под ног, и конструкции корабля разразились протяжным, стонущим скрипом, словно кто-то гигантский брал корпус на излом.

Я вскинул голову, подчиняясь непонятному порыву.

Туннель в диске Оноры на глазах уменьшался, почти идеально круглый профиль его стремительно заполнялся багровыми потоками раскаленной плазмы. Потоки схлестывались на нижней части туннеля – ближе к центру звезды. Выкидывали вверх струи, тут же зацветавшие завитками размазанных вихрей, пускали по черноте космоса веера темно-алых капель, переходившие в шлейфы красноватого тумана…

Количество шлейфов ежесекундно нарастало, диск Оноры выпускал их все больше – и все из области, где прежде находился туннель, теперь уже исчезнувший, полностью закрытый туманом.

То, что происходило, было похоже на расфокусировку работающей установки – в результате чего мощь, уничтожавшая звездную материю, размазалась по большему сектору, снимая с Оноры верхние слои, как шкурку.

Всякий успех, достигнутый в бою, следует развивать, так что я рванулся по кругу, снося оставшиеся конструкции. На этот раз палуба из-под ног не уходила, но стон, который издавали конструкции корпуса, звучал все сильней, накатываясь мощными аккордами.

Волны тумана вытекали из бока Оноры багровыми реками, формируя колыхавшуюся пелену, реющим стягом торчавшую из края звезды – и полностью заслонившую серебристый кораблик. Пелена вроде как росла, причем в нашу сторону. Плохо. Рано или поздно эти реки выкинутой плазмы дотянутся до «Мей-Лу». Скорость у выбросов наверняка немаленькая, а купание в струях звездного вещества, пусть даже и разреженного, конструкцией корабля наверняка не предусмотрено.

Трое змеиномордых попытались приподняться. Пришлось их успокоить – одного пинком по округлому брюху, второго тычком под вытянутую челюсть, туда, где у человека горло. Под шипами, торчавшими из ладони, хрустнуло, оба послушно запрокинулись на спину.

Больше ничего не происходило. На потолке колыхалось кольцо, выросшее вокруг Оноры, кое-кто из змеиномордых вяло шевелился… и я вспомнил о наших, укрывшихся в отсеке «Мей-Лу».

Здесь вроде бы сделано все, что можно, а их время на исходе. Не пора ли…

По коже вдруг хлестнуло горячим, раскаленным воздухом. Я закашлялся – каждый вздох обжигал, глаза и макушку запекло, словно меня засунули в топку термопечи. Кожу между лопатками мгновенно стянуло от жара…

Ступни тоже ожгло – матерчатые боты, входившие в комплект комбеза под скафандр, от соприкосновения с решетчатым настилом оплавленной палубы почти не защищали. Вот именно что оплавленной – когда технопластовые плиты, уложенные на решетчатый настил, потекли, сюда проник горячий воздух из нижнего отсека…

Но всего мгновенье назад эта жара не ощущалась!

Я заплясал, прыгая с ноги на ногу. Взмахнул руками, чтобы удержать равновесие – и тут же заметил, как исчезают, стремительно втягиваясь в кожу, шипы. На тыльной стороне ладоней от них остались лишь черные точки. Все? Вирус, оснастивший тело шипами, перестал действовать? Дело сделано, иномиряне разложены по палубе, колонны снесены… человек сделал свое дело и может уйти.

Или вирус сделал свое дело – и может уйти.

Температура на корабле должна быть градусов под восемьдесят, вспомнилось вдруг. По спине щекотно скользнули струйки пота, напоминая о том, что у организма на такой жаре минут через пятнадцать кончаются запасы воды, испарять становится нечего и начинается перегрев. Да и ноги жгло качественно. Выход был только один.

Я прыгнул вперед, подхватил за перемычку над аркой сдвоенную колонну – одну из тех двух, за которых до последнего держались иномирянине. Потом метнулся через весь отсек к пробоине, но из-за низкой гравитации не успел затормозить и врезался с разгона в невидимую преграду. Поле, закрывавшее пролом, было по-прежнему на месте.