Порция красивого яда - Келси Клейтон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Но ты мне солгал! — кричу я, чувствуя, что моя ярость растет с каждой минутой. "Ты позволил мне поверить, что это был ты!
— Я должен был.
— Чушь собачья! Ты мог бы мне сказать!
— Нет, не мог! — прорычал он в ответ. — Потому что, если бы все пошло прахом, и нас схватили бы за это, тебе пришлось бы выбирать между мной и своим братом! Я не собирался подвергать тебя такому испытанию!
Я насмехаюсь. — Значит, позволить мне думать, что ты мог кого-то убить, было для тебя лучшим вариантом?
Из него вырывается сухой смешок. — Это все ты. Я не виноват, что ты в меня не верила.
— О, отвали! Я знала, что ты не стрелял в него специально! Ты можешь быть мудаком, но ты не убийца. — Я останавливаюсь, качая головой. — Но ты мне солгал.
Он встает, вышагивая по полу гостиной. — Не надо мне этого дерьма. Ты тоже солгала! Ты не сказала мне ни о сообщениях, ни об угрозах, ни о том, что собиралась уйти из моей жизни!
— Это было другое! — У меня закипает кровь. — Если бы я знала, что ты не нажимал на курок, я бы, может быть, вообще не ушла!
— Ты думаешь, я этого не знаю? Что я об этом не думал? — кричит он. — Это мучило меня первые три месяца, пока тебя не было! Но даже если бы я мог вернуться, я бы все равно тебе не сказал! Мы женаты, а значит, по закону они не могут заставить тебя свидетельствовать против меня. Но то же самое не относится к Кэму. Этот закон не распространяется на братьев и сестер. Ненавидь меня за это, сколько хочешь, но я защищал Кэма и защищал тебя!
— И что, по-твоему, означал мой уход? — кричу я, наконец-то достигнув предела. — Я защищала тебя!
Кэм и Мали смотрят с широко раскрытыми глазами на то, как ссора, копившаяся последние несколько недель, наконец-то разгорается, и понимают, что ничего не могут сделать, кроме как позволить этому случиться. Этого давно следовало ожидать, и ничего не получится, пока мы не разберемся с этим дерьмом. Но, учитывая то, как это происходит, я не знаю, останется ли от нас что-нибудь к концу.
— Ладно, — говорит Хейс через минуту, но в его тоне звучит яд. — Допустим, эти два фактора уравновешивают друг друга. По этой части мы квиты.
Он делает пару шагов ко мне и смотрит на меня с таким возмущением в глазах, какого я раньше не видела. Даже когда я впервые появилась и пришла навестить его в больнице.
Он такой мрачный.
Злой.
Чертовски нестабильный.
— То, что ты защищала меня, оправдывает то, почему ты ушла, — усмехается он. — Но давай, попробуй оправдать то, как ты ушла. Скажи мне, почему это нормально, что ты ушла от меня так же, как мой отец.
Я перестаю дышать.
О. Мой. Бог.
Мои глаза наполняются слезами, когда я понимаю, что он прав. Я сделала это. Я даже не задумывалась об этом, потому что все происходило в таком чертовом вихре, и единственной моей мыслью было защитить Хейса. Я не сказала ему об этом, потому что прекрасно знала, что он бы боролся за то, чтобы я осталась здесь, и я бы не уехала.
Но я не понимала, что повторила один из худших моментов, которые когда-либо случались с ним.
— Эйч, — кричу я.
Он отступает назад, увеличивая расстояние между нами. — Да, спасибо за это.
Повернувшись, он берет ключи с тумбочки и направляется к двери.
— Куда ты идешь? — спрашивает Кэм.
— За чертовым баллончиком краски! Мне нужно закрасить это дерьмо!
Это официально: я самый худший человек на свете. Серьезно. Для таких, как я, есть отдельное место в аду. Неудивительно, что Хейс до сих пор не простил меня. Он и не должен меня прощать. Никогда.
Я уничтожила его.
Я на собственном опыте убедилась, насколько он испорчен тем, что его отец ушел. Он пытался скрыть это, но он был опустошен. Кэм несколько месяцев помогал ему пережить это. А потом я пошла и сделала то же самое.
Я все еще сижу, свернувшись клубочком в кресле, и плачу, думая о том, как сильно я его обидела. Честно говоря, если он больше никогда не захочет смотреть на меня, я не стану его винить. Этому нет оправдания.
Мали садится на диван рядом со мной и проводит пальцами по моим волосам.
— Он меня ненавидит, — говорю я ей.
Она вздыхает. — Нет, не ненавидит. Ему просто больно.
Но этого недостаточно. — Ну, он должен меня ненавидеть. Я ужасный человек. Он должен просто развестись со мной и найти кого-то получше.
— Пожалуйста, — говорит она. — Нет никого лучше тебя. Ну… кроме, может быть, меня.
Это должно было меня рассмешить, но я не думаю, что в данный момент что-то может это сделать. Я смотрю на нее сквозь мокрые от слез ресницы.
— Ты знала, что это Кэм застрелил Монти?
Она качает головой. — Нет, однако я знала, что он воспринимал ситуацию, когда ты ушла, как ситуацию с его отцом.
Я поворачиваюсь к ней всем телом. — Почему ты мне не сказала?
— Потому что какой от этого был бы толк? Посмотри на себя. Ты вся извелась из-за этого. Если бы я тебе сказала, ты была бы такой же, как сейчас, но ты была бы одна.
Я могла бы спорить и дальше, но какой в этом смысл? Это не сделает то, что я сделала, лучше. Ничто не сделает это лучше.
Ничто.
Когда Хейес вернулся, он закрасил граффити теми цветами, которые смог найти. Его грузовик и джип Кэма в итоге выглядят вполне нормально — черный цвет легче замазать. Но наши с Мали машины? Не очень.
— Завтра я поговорю с Эйденом и узнаю, сможет ли его отец отшлифовать и покрасить ее, — говорит он Мали.
— Это было бы здорово. Спасибо, Эйч.
Честно говоря, сейчас я меньше всего беспокоюсь о своей машине. Все мои приоритеты сейчас сосредоточены вокруг Хейса и того, как я могу исправить то, что я натворила.
— Лей, ты готова ехать? — спрашивает Кэм.
Он хочет, чтобы я сегодня ночевала у него, и настаивает на том, чтобы мы проследили за Мали до дома, чтобы убедиться, что
