Последние первые планетяне - Павел Третьяков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Издеваясь, Папа Нестер переспросил:
– Городской пижончик не планирует отсидеться за спинами товарищей?
– Городской пижон встанет на передовой, – не раздумывая, отозвался Давыдов. Он изо всех сил старался не показывать, что шуточки испорченного старикашки уязвляют его, однако выходило не слишком. – Как уже сказано, мы подсядем втроем. Я, офицер Леонова, еще один мой надежный парень, Князев. Первый помощник будет руководить с места прибытия…
– Стоять! – вдруг рассмеялся старик. – Возьмешь девчонку? Из ума выжил, городской? Не знаю, какие в Большом Кольце порядки, но тут мы предпочитаем вверять жизнь надежным парням, а не нежным цыпочкам…
Николай попытался возразить:
– Камилла даст фору всем нам…
– О, разумеется! – На лице старика проступила едкая ухмылка. – Слыхал, будто во всей округе никто не обращается со стволом лучше нее. Только что-то подсказывает, слухи совсем не про тот ствол говорят, про который надо. Ничего про это не знаешь? – грязно пошутил он.
На миг повисло томное молчание. Довольный собой, Папа Нестер ушловато подмигнул собеседнику, и нарастающий, как вой сирен, смех разлетелся по магнитнодорожной станции.
Стоит ли говорить, что деловой характер разговора был утерян безвозвратно. Офицеры еще некоторое время неспешно двигались вдоль путей, и Давыдов, с отвращением поглядывая на старика, видел, как продолжают шевелиться его тонкие иссохшие губы, отпуская все новые шутки и оскорбления, усердно преподносимые за наставления и якобы мудрые советы старого поколения молодому.
Самих слов и содержащихся в них «мудростей» борейский старшина уже не разбирал. У него от злости и раздражения звенело в ушах, а зубы скрежетали так громко, что оглушали. Николай и раньше встречал людей, подобных господину Нестерову. Людей былой закалки, не признающих то ли из боязни, то ли от разочарования, что мир не стоит на месте, развивается, принимает новые формы, открывает недоступные ранее горизонты. Но все-таки на фронтире, по его наблюдениям, это был особенный сплав болванов. Обличенные какой-никакой властью и защищенные непрошибаемой стеной из лет тяжкого существования на западных степях, они чувствовали за собой моральное право ни в чем не сомневаться, ни при каких обстоятельствах не менять устаревших статутов. Печальная судьба была одновременно им ношей и счастливой привилегией – поводом оставаться верным прежним устоям: дурным, но зато безопасным, как раковина для моллюска. Такие люди, к немалому числу которых принадлежал и сам старшина Нестеров, в особенности раздражали молодого офицера.
Пролетела, по меньшей мере, еще четверть часа, прежде чем Папа Нестер наговорился вдоволь и, обвинив напоследок Николая, что тот «по-бабьему» многословен и задерживает их, раздал решающие напутствия. Они согласились, что дальнейшие переговоры по предстоящей облаве Давыдов будет вести через Майло. Даром, что парню лично участвовать в операции на стороне печоринских законников. Юный офицер, которому за время недолгой службы едва ли представлялось показаться из тени своенравного старшины, был не на шутку взволнован этой новостью. Он перед отъездом долго жал Давыдову руку, что стало поводом для Папы Нестера в очередной раз пошло пошутить.
Когда местные законники наконец-то возвратились к службе, и Николай с Камиллой и сопровождающим их синтетиком остались на станции одни – дожидаться обратного поезда, – молодые люди почувствовали, что вновь задышали свободно. Без сомнения, согласились они, это было самое малоприятное знакомство на их общей памяти. Давыдов, разумеется, утаил от подчиненной те бессовестные оскорбления, которые Нестеров нанес девушке в ее отсутствие. Они, однако, сошлись во мнении, что, будучи невыносимым кретином, Папа Нестер является очередной важнейшей частью всей авантюрной затеи. Той незаменимой деталью механизма, с которой придется считаться, ведь без нее развалится вся его многогранная работа. Николай не мог не сделать из сего обстоятельства неприятный вывод, что временами служба на фронтире сопряжена со взаимодействием с такими противными личностями. И будет сопряжена еще не раз, если он останется на своем посту. Если затея с наживкой сработает как до́лжно, и его на пару с градоначальником не спихнут с должности толпы озверевших от недовольства жителей Борей-Сити. Более того, Давыдов впервые с момента приезда поймал себя на том, что отнюдь не желает лишаться этого полученного по случайности места. Будто оно незаметно перестало быть невыносимо и превратилось, наоборот, во что-то значимое и ценное.
Николай стоял на платформе печоринской станции и, невольно отвечая на обращенные к нему слова Камиллы, не мог поверить наивной искренности собственных мыслей. Не может быть, в конце концов решил офицер, чтобы этот город и люди внезапно стали ему так дороги и так им желанны; должно быть, прометей печет голову сегодня сильнее обычного.
Он в то же мгновение поднял взгляд над бескрайней степью и сам того не заметил, как, прикрыв лоб ладонью, точно истинный фронтирец, выругался на палящее с небес светило.
34
До судьбоносного дня оставалось меньше недели, но, поскольку об истинной природе грядущих событий знала лишь горстка полицейских да работников городской ратуши, будняя жизнь в Борей-Сити протекала привычным летним чередом.
Не жалея сил на традиционные для сезона работы, а также времени на нытье о тяжести этих работ, народ тем не менее не отказывал себе в удовольствии временами тешиться видами допотопных развлечений, привязывающимися фронтирцами именно к летним денькам. Среди незатейливых, но милых забав были ночные киносеансы под открытым небом.
За месяц в Борей-Сити вспыхнуло да погасло сразу несколько подобных точек, однако наиболее популярным в народе местечком стала незамысловато прозванная кем-то «Стоянка». Организованный на верхнем ярусе неиспользуемой парковки, кинотеатр открывался поздним вечером, когда зажигались звезды, и предназначался для всех, кому не лень было тащиться на окраину ради кино. Располагалась парковка близ офиса «рудников», то есть в паре кварталов от северной черты города и окружного шоссе. По большей части туда приезжали на машинах, и затем с примитивным восторгом смотрели кино на огромном экране, усаживаясь на капотах, на крышах, в багажниках. По периметру немаленького автопарка предприимчивые владельцы лавчонок продавали напитки и неполезные вкусности, ставили агрегаты для барбекю, машины с попкорном, старые игровые автоматы. Некоторые запускали синтетиков циркулировать меж рядов с подносами, как продавцов на спортивных аренах. Все это действо, на которое редкий человек приходил
