Два Феникса - Лиза Мидлевская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Состояние тяжелое, но Яна жива. И шансы на благополучный исход велики. Пока что Яна в реанимации. Никого к ней не пускают. Возможно, завтра.
Еле пережив ночь, примчался утром в клинику. По-прежнему без сознания. Я очень просил отца Валика пустить меня к ней. И он пошел мне навстречу.
Маленькая, бледная, вся опутанная проводами и иглами. Ну как же так?!
Я читал, что с такими больными надо разговаривать. Много и обо всем.
Я взял ее за руку и начал рассказывать. Все. О Наташке. Об истории с Валерией. О том, как жил все эти месяцы. Как ждал ее. Как мне понравилась ее картина с моими глазами. Как сильно я ее люблю. Потом включил на телефоне песню на повтор и оставил слушать. Говорят, это тоже помогает. Язык песни не родной нам, но благодаря музыке и исполнению понять можно, что я хотел донести до нее. Я хотел, чтобы Яна ее услышала. И поверила мне.
Ты тiлки знай
Знай, одведу бiду
Куды б тебе вiтри
Не занесли, кохана.
Мене чекай
Чекай — i я прийду!
Де б ни була, ты бы ни була,
Ти б ни була, кохана
Без обмежень «Кохана»
***
Сегодня Яну перевели из реанимации в палату. Правда, врачи предупредили, что еще какое-то время она будет без сознания. Я волновался, но мне сказали, что это нормально. И в целом, при такой травме можно сказать, что Яне невероятно повезло. Родилась в рубашке, не иначе. Хотя мне больше нравится думать, что это потому, что здесь, на Земле, она нужна пока больше. Как-то Тина сказала, что я здесь, а не вместе с Наташкой потому, что я еще для чего-то нужен на этой земле, что я еще не выполнил свое предназначение здесь. Вот и про Яну мне хочется думать, что не выполнена полностью ее миссия на этом свете. Поэтому, несмотря на всю сложность, она выжила и прогнозы на полное выздоровление и восстановление весьма и весьма благоприятные.
Сотрясение мозга, сложный перелом со смещением, травмы внутренних органов, поврежденных арматурой. Но здесь, действительно, можно сказать, что это просто чудо: железный штырь проткнул ее насквозь, но при этом не зацепил позвоночник и органы пострадали не критично. Риск заражения крови из-за ржавой железяки также миновал.
***
Я сидел возле кровати Яны. Долго разваривал с ней. Потом мы слушали музыку, сегодня это Александр Серов и его «Я люблю тебя до слез».
Когда в палату зашли парень с девушкой, я сразу узнал их. Ева и Герман. Дети Яны. Ева увидела мать, всхлипнула и подбежала к кровати. Склонилась над ней и заплакала: «Мамочка, милая! Ну как же так! Ты справишься! Ты сильная! Мы без тебя не сможем! Не оставляй нас!» — окончательно разрыдалась она.
— Ева, перестань! Не надо, успокойся, пожалуйста! Маму надо поддержать, а не вываливать на нее свои страхи, — это уже Герман успокаивал сестру. Какой же рассудительный у Яны сын!
— Сходи в кафе, выпей чаю, успокойся и возвращайся. Все будет хорошо. Не надо плакать.
Он обнял ее, утешил и ненавязчиво выпроводил за дверь. А сам вернулся, сел возле Яны, взял ее за руку, прижался к ней лбом и долго-долго сидел так без движения.
— Я тебя узнал, — сказал он так неожиданно, что я вздрогнул. — Я видел, что мама по какой-то причине сильно переживала. Думал сначала, что снова из-за отца. Но во время нашей поездки в Голландию я понял, что это не так. К папе она относится хорошо, даже тепло, но исключительно как к бывшему мужу. В поездке она переживала больше за Еву, но это другое. А когда я в ресторане увидел тебя, точнее вас, сразу стало все ясно. Причина ее печали — ты. А причина ее нынешнего состояния — тоже ты? — спросил он даже немного грозно.
— Нет. То, что Яна сейчас находится здесь — ужасное стечение обстоятельств. А вот в ее печали действительно виноват я. Обидел ее сильно и очень раскаиваюсь. Мы как раз должны были встретиться, чтобы обсудить все это.
Герман внимательно смотрел на меня большими синими глазами. Когда я говорил, что парень совершенно не похож на свою мать, был не прав — у него её глаза. Такие же глубокие и синие.
— Думаю, что ты уже понял, что она невероятная. Наша мама. Она всегда поддерживала в доме атмосферу сказки и волшебства. А когда мы подросли и уже не верили во все это, она все равно воспитывала в нас веру в чудо и добро. Говорила, что волшебство живет в каждом из нас, надо только отыскать его в глубинах своей души и выпустить наружу. Каждый день она спрашивала нас, что прекрасного случилось с нами сегодня. Сбылось ли какое-нибудь наше желание и что мы для этого сделали. И замечтали ли себе что-то невероятное! Всегда спрашивала, что нам снилось. Любила также спросить про неудачи, обсуждала их с нами, а потом спрашивала, почему мы должны полюбить свои ошибки, какая из них самая любимая у нас и какой мы готовы поделиться с другими. Всегда интересовалась делами наших друзей. Спрашивала какого цвета у них глаза, о чем они мечтают и какие приключения мы придумываем. Нам завидовали наши друзья и просто обожали приходить к нам в гости, ведь им так нравилось вести такие беседы и рассуждать про чудесные события, которые случались с ними за то время, которое она их не видела. Она волшебная. Она самая лучшая.
Я слушал Германа и восхищался Яной все сильнее.
— У меня с мамой очень сильная связь. Мы с сестрой двойняшки. И у нас, как у всех двойняшек, тесная связь. Мы хорошо чувствуем друг друга и говорят, что это на всю жизнь. Но с мамой у меня тоже самое. Я всегда чувствую ее настроение и считываю эмоциональное состояние. Как и она мое. Мама говорит, что всегда чувствует, когда мне плохо. Рассказывала, что в детстве мучилась вместе со мной и спазмами в животе, и больными зубами. В определенном возрасте такая связь между матерью и сыном проходит, но у нас эта связь все еще сильна. Мама говорит, что она ослабнет, когда я встречу свою половинку. Но сейчас мы чувствуем друг друга очень сильно. Я понял, что случилась беда сразу же. Стал ей дозваниваться, но не смог. Нервов потратил немало, пока дозвонился до тети Светы и она рассказала
