Ныряющие в темноту - Роберт Кэрсон

ГЛАВА 11

НЕПОЛУЧЕННОЕ СООБЩЕНИЕ

В конце мая 1993 года, когда жители Брилля все еще раскачивались после зимней спячки, ныряльщики зафрахтовали «Искатель» для первого в сезоне похода к затонувшей рубмарине. К этому времени Чаттертон и Колер уже называли эту подлодку «U-857» и даже заявляли о своем открытии перед собраниями ныряльщиков. Многие задавали им вопрос, с какой целью они собираются продолжать поиски в таком опасном месте кораблекрушения теперь, когда они уже идентифицировали подлодку. Ныряльщики отвечали, что пока не найдут доказательств на самой лодке, все остальное будет оставаться только чистой гипотезой. Они до сих пор шли на такой риск вовсе не ради одних только предположений.

Первый рейс к субмарине был запланирован на 31 мая 1993 года, День Поминовения. По дороге к причалу «Искателя» Чаттертон и Колер ощущали небывалый подъем. Чаттертон сделал очень важные открытия на борту затонувшей подлодки и побывал в таких ее местах, в которые никто из других ныряльщиков заглянуть не отваживался. Он был неутомим в своих поисках, и его умозаключения привели к таким выводам, которые даже самые авторитетные в мире исследователи подводной войны не оспаривали.

У Колера были аналогичные ощущения. Два года тому назад он был ненасытным охотником за трофеями и одним из "Атлантических искателей кораблекрушений". Он жил, чтобы взметать дерьмо до самого неба, а в перерывах устраивать ад на земле. Когда он узнал о подлодке и ощутил душу ее экипажа, когда он увидел, как Чаттертон посвящал целые погружения видеосъемке для последующего исследования, как он проводил поиск с самого начала (и результаты этого поиска вносили изменения в написанную историю), челюсти его привычек разжались, и он воспринял себя не просто как ныряльщика, а как исследователя, который продолжает путь к конечному пункту своей детской мечты.

Но не все радовались таким переменам. В межсезонье некоторые дружки Колера из числа "Атлантических искателей кораблекрушений" яростно обвиняли его в предательстве. "Ну что, ты теперь ныряешь со своими новыми дружками, да? — спрашивали они, когда Колер находил время присоединиться к их походам. — Как тебе ныряется с этим гадом, который поставил решетку на "Дориа?"

Какое-то время Колер очень болезненно реагировал на все их выпады. Эти друзья привели его в мир глубоководных исследований, и именно их наука помогла ему остаться в живых. Чаттертон видел, как все это неприятно Колеру, и всегда поддерживал его. "У твоих друзей есть планы на этот сезон, — говорил Чаттертон. — Снова погрузиться к «Орегону», снова пойти к «Сан-Диего». Что им надо, еще одна тарелка с «Орегона»? Еще одна ваза наподобие тех двенадцати, которые они уже нашли? Это — дерьмо, Ричи. Это противоречит духу ныряльщиков. Ты ведь на это не клюешь. Если бы клевал, ты бы не нырял к подлодке".

Колер всегда отвечал ему так: "Ты прав, Джон. Для меня все изменилось".

Все на самом деле изменилось, и настолько, что Колер посвятил часть межсезонья, чтобы перейти на тримикс. Он видел, как погружения Чаттертона и Юрги становились все более безопасными и эффективными благодаря новой газовой смеси. К тому же он считал, что Рузы погибли из-за того, что решили всего один раз вернуться к воздушной смеси. Колер действительно был охвачен такой решимостью, что бросил курить, чтобы улучшить свои физические возможности под водой.

Автомобильная стоянка Брилля казалась всем прибывающим на «Искатель» более безлюдной, чем обычно, однако, никто не удивлялся. Если гибель Фелдмана создала «U-Who» репутацию смертельной ловушки, то смерть Рузов окончательно закрепила за ней этот образ. В сообществе ныряльщиков поговаривали, что есть тысяча способов погибнуть в этом месте кораблекрушения, что если тебя не убьет глубина, то это сделают свисающие стальные прутья или беспорядочное нагромождение проводов внутри нее. Участие в экспедиции стоило дорого — 150 долларов только за доставку. Трофеи, достойные каминных полок, практически отсутствовали. Шумиха в прессе уже давно улеглась. Ныряльщики, спускавшиеся на такие глубины, хотели добычи, и они хотели жить. Большинство из них ответили на предложение идти к субмарине: "Спасибо, не надо".

Собравшиеся на борту «Искателя» ныряльщики пожали друг другу руки и начали обмениваться впечатлениями от межсезонья. Около полуночи со стороны "Жуткого бара" к «Искателю» направился человек, больше напоминавший скелет. Все смолкли. Силуэт приближался, волоча ноги через автостоянку, и вскоре подошел к причалу. "Это Билл", — прошептал кто-то.

Лицо Нэгла было совершенно желтым и покрыто багровыми шрамами. Волосы жирные, футболка грязная. Он весил не больше 120 фунтов, кожа свисала с ног, а оставшийся от живота бугорок был единственным воспоминанием о былых аппетитах этого человека. Под мышкой он нес бойскаутский спальный мешок, которым пользовался с тех пор, как был еще мальчишкой, тот самый, который он брал с собой, когда снял колокол с "Андреа Дориа", будучи одним из властителей подводного мира.

Ныряльщики с трудом изобразили приветливые лица. "Здорово, Билл, — сказал один. «Искатель» в отличной форме, Билл", — подхватил другой. Когда судно отходило в эту ночь от причала, все на борту были благодарны, что Чаттертон и Кроуэлл тоже идут с ними.

По дороге к месту потопления «U-Who» ныряльщики в последний раз обсудили свою стратегию. Паккер и Гатто, возможно, одна из лучших команд ныряльщиков к затонувшим судам во всей стране, проникнут в машинное отделение. Помимо того, что в этом отделении помещались мощные дизельные двигатели субмарины, здесь же находились приборные панели, телеграфные аппараты и прочее оборудование, на котором мог быть выгравирован номер подлодки. До этого проход в машинное отделение был невозможен: он был заблокирован массивной частью воздухозаборной системы, упавшей с верхней части субмарины. Паккер и Гатто, тем не менее, были готовы устранить препятствие, даже если понадобятся веревка и несколько подъемных надувных мешков. В условиях замкнутого пространства это была рискованная операция. Но такой проход обеспечит дополнительное преимущество. Получив доступ в машинное отделение, ныряльщики смогут также пройти в соседний электродвигательный отсек — еще одно отделение, до сих пор недоступное для ныряльщиков.

План Чаттертона был проще. Он вернется в носовой отсек затонувшей подлодки — в радиорубку, отсек акустиков, жилой отсек командира, унтер-офицерский жилой отсек, т. е. зоны, которые он уже обследовал. Попав туда, он практически перестанет двигаться. "Это вопрос видимости, — объяснял он Юрге на борту судна. — Это все равно, что смотреть на большую кучу мусора, пока одна мелкая вещь в этой куче не начнет отличаться от всего остального. Я буду искать проблеск порядка в этом хаосе. Думаю, что если начну копать, то никогда не увижу ничего, кроме кучи мусора. Но, если я буду неподвижен, если я буду смотреть достаточно долго, думаю, я замечу что-нибудь".

У Колера был аналогичный план. Во время своих исследований в период межсезонья он видел десятки фотографий, на которых немецкие подводники держали в руках зажигалки или карманные часы с номером или эмблемой их субмарины. Так же, как и Чаттертон, он считал, что важные предметы находятся в передней части затонувшей субмарины, где члены экипажа спали и хранили свои личные вещи. Однако, в отличие от Чаттертона, он собирался копать, доверяя своим рукам заменить глаза в облаках черного ила, которые поднимутся в результате его усилий. Он был готов проникнуть куда угодно, но только в такие места, где, по всей вероятности, не было человеческих останков.

Утреннее солнце разбудило всех своим сиянием. Как и в прошлый сезон, Чаттертон и Колер нырнули вместе. Колер вдохнул в себя тримикс — колдовской газ, который, как он раньше свято верил, убивает своих языческих последователей. Он не умер. На глубине 100 футов он прислушался к своему сознанию, проверяя, нет ли наркоза, а Чаттертон смотрел, как Колер проверяет себя. Никаких «барабанов». На глубине 200 футов Колер остановился, чтобы увидеть окружающую обстановку. Если бы он дышал воздушной смесью на такой глубине, его зрение уже сузилось бы. "Невероятно, — подумал он. — Это все равно, что после портативного телевизора на кухне пойти в кинотеатр". Он знаком дал понять Чаттертону: "О'кей". Чаттертон расплылся в улыбке. Оба ныряльщика проникли внутрь затонувшей подлодки и поплыли к отсеку, в котором погибло так много членов экипажа, отсеку, в котором качество видимости сыграет ключевую роль.

Колер пробирался дальше, оказавшись в жилом отсеке унтер-офицеров — месте, которое было усеяно костями. Чаттертон остановился в жилом отсеке командира лодки. Он особо ни с кем не делился, но полагал, что у него есть шанс обнаружить здесь судовой журнал субмарины — КТВ. Предметы с читаемыми записями сохранялись и на более старых затонувших судах, и КТВ станет важнейшей находкой: непосредственный отчет о задании подлодки, цели, надежды, страхи и гибель. Если КТВ до сих пор существовал, только спокойный взгляд может его обнаружить. Чаттертон замер.