Собрание сочинений в трех томах (Том 1, Повести и рассказы) - Любовь Воронкова

- Страсть какие трудные дела - с девчонками не поладили! Есть о чём говорить - сейчас побранятся, сейчас и помирятся. Аниска сама крапива хорошая.

- Да ведь и крапива колется лишь тогда, когда её топчут да ломают... - ответил отец.

- Ну что выдумал!.. - Мать махнула рукой. - Будь к людям хорош, и люди к тебе хороши будут. А на обиды эти и вниманья обращать нечего пустяки какие!

- А я ей не хороша была, да? - вдруг всхлипнула Аниска, и слёзы закапали на белые поленья.

Отец встал.

- Сходить в лес, сушнику посмотреть, подготовить... - сказал он, встал и засунул за пояс топор. - В то воскресенье лошадь обещали.

- Ну вот, - обиделась мать, - и так тебя по целым неделям не вижу!

А Аниска обрадовалась. Слёзы её сразу высохли.

- И я с тобой, папаня! Ладно?

- Ну, а как же! - отозвался отец.

- Оба чудные, - сказала мать и улыбнулась, покачав головой. - В лес каждый раз будто к празднику идут! Э-эх!

Аниска неподвижно стояла на полянке, озарённой солнцем, среди пышной пёстрой иван-да-марьи.

Деревья, полные солнечного спокойствия, окружали её, и откуда-то из зелёной чащи сыпался разноголосый птичий щебет. Аниска видела, как на белый цветок дикой петрушки вылез и уселся кремовый паучок-бокоход. Сел и сидит неподвижно - попробуй-ка, муха, разгляди врага!

Она слышала, как далеко-далеко стучит дятел по стволу дерева. Она различала сладкий запах пушистой розовой таволги, которая цвела среди кустов. Сердце её понемножку отогревалось, успокаивалось.

- Папаня, ау! - звонко закричала она.

- Э-ге-ге! - ответил ей отцовский голос из лесной гулкой дали.

Отец здесь, рядом. И весь день будет Аниска около него. Как хорошо, как весело, когда отец дома! Пускай только кто-нибудь нынче подразнит её! Пускай Лиза хоть пальцем тронет! Ага! При отце-то она побоится.

Легонько взмахнув густыми космами, Аниска пошла дальше, в лесную страну, - тихую, приветливую, ласковую...

На старой заросшей дороге Аниска увидела ежа. Он хлопотливо бежал ей навстречу.

- Куда ж, дурачок, бежишь прямо под ноги? - спросила Аниска. - А если б это не я была, а какие-нибудь мальчишки?

Ёжик был молодой, иглы у него были светлые, свежие и не острые. Он свернулся в клубок, Аниска легонько перевернула его.

- Ну, ну, не фыркай, я тебе только в лицо посмотрю. У, какой ты смешной! И глаза зажмурил. А нос-то чёрный да мягкий какой, как сливинка! Ну ладно, развёртывайся да иди куда шёл...

Ёжик открыл глазки, посмотрел на Аниску и опять зажмурился.

- Ну ладно, уйду, - сказала Аниска, - а то пролежишь тут, опоздаешь по своим делам...

И пошла дальше.

Муравьи чёрным ручейком текли куда-то, пересекая дорогу. Куда это они? Ага, на калину! А что там, на калине, мёдом намазано, что ли?

- Ты что нашла? - спросил отец, выходя из чащи.

Аниска молча поманила его к себе рукой.

- Гляди-ка... куда это они?

- А вот куда, - сказал отец, приглядевшись, - видишь?

На калиновых листьях, возле самого черешка, Аниска увидела красные бугорки. Вот к этим-то бугоркам и стремились муравьи. Они грызли их со всех сторон жадно и торопливо. На калиновый лист села глупая муха и поползла к этим бугоркам. Но муравьи, приподнявшись на задние лапы, замахали на неё передними и выставили свои свирепые челюсти:

"Не подходи! Загрызём!"

Муха попятилась и улетела в страхе.

- Ой, звери! - прошептала Аниска. - А что, если бы они большие были? Ну, если бы с корову? Вот-то страшны были бы! Ух, и страшны!..

- Страшней медведя были бы, - согласился отец.

К полудню, когда густой зной начал проливаться на лесные полянки, отец и Аниска дошли до ручья. Они уселись на бережку. Отец достал из кармана большой ломоть хлеба с солью, завёрнутый в газету, посмотрел вокруг:

- Кто хлеба хочет? Ну-ка?

- Ты кому - птицам? - засмеялась Аниска.

- Всем, кто попросит, - улыбнулся отец.

Он отломил половину ломтя Аниске. А от своей половины отщипнул мякиш и покрошил на сырую песчаную отмель.

- Может, какие пичужки съедят...

Аниска съела хлеб, запила водой из ручья.

Хорошо! Хорошо жить!.. Речка журчит. Таволгой пахнет. Отец сидит на бугорке, покуривает...

Аниска запела. Голос у неё был низкий и неверный. Если бы девчонки услышали, сейчас же начали бы смеяться. А если отец слышит - ничего. Он смеяться не будет.

В голубой вышине, играя солнечными огоньками, чуть-чуть трепетали тревожные листья осины. Аниска посмотрела на них и вдруг замолкла. Как жалко, что Светланы сейчас нет здесь. Сидели бы у ручейка, лежали бы на траве...

- Папаня, а где эти ронжи водятся? - сдвинув брови, спросила она. Ведь ты правду сказал, что у нас эти птицы живут? С красными крыльями, а?

- Правду, - ответил отец, - а для чего же человеку неправду говорить?

- А как её найти? Вот я хожу, хожу, всё хочу эту ронжу увидеть...

- Красивая птица, - сказал отец. - Она, где сыро да глухо, от людей подальше своё гнездо вьёт.

- А поймать её можно?

- Нет. Поймать нельзя. Не поддастся. Да и на что её ловить? Пусть в лесу живёт. В неволе она жить не может. Умирает. Тоскует шибко.

- Мне нужно поймать ронжу.

Отец поглядел на Аниску:

- Это на что же тебе?

Аниска опустила глаза.

- Мне Светлане подарить надо. Это я не так тебе тогда сказала. Светлана хорошая. И зубки у неё хорошенькие...

- А говорила, не нужен тебе никто, а? - усмехнулся отец.

- Светлана нужна мне... - еле слышно прошептала Аниска. - Прямо знаешь как... До смерти!

- Эх, Аниска! - удивился отец. - Так чего ж ты? Сходи да помирись с ней. Вот давай лисичек наберём, ну и снесёшь ей гостинец. Ладно?

* * *

Вечером Танюшка прибежала к Кате.

- Знаешь, а Косуля всё-таки чудная. Лисичек принесла - целый фартук и все отдала Тумановым! Вот хочется ей со Светланой дружиться, вот хочется, и всё. И что пристала?

- А Светлана что?

- А Светлана смеётся. Говорит: "То игрушки мои все покидала, а то как собачонка за мной бегает". Говорит: "Я и в Москве всем буду рассказывать..."

Катя сказала задумчиво:

- А когда Аниска за неё капусту полола, что ж она тогда не смеялась?..

Хоть и ленивая у Кати была душа, но тут и она не смолчала.

9. АНИСКА УХОДИТ ИЗ ДОМУ

Давно перестали петь соловьи, и кукушка в лесу примолкла. Наступил богатый июль месяц, с жаркими днями, с ясными зорями, с лесной земляникой и красной смородиной...

На лугах созрели травы. Начался покос. Тётка Прасковья опять позвала ребятишек:

- На Дмитров луг сено ворошить!

Аниска схватилась за грабли, но мать сказала:

- Подожди, подожди. На луг тебе идти не придётся.

Аниска нахмурилась:

- Лиза пойдёт, да?

- Лиза с Николькой будет.

- А я?

- А ты пойдёшь в Корешки. К тёте Анне.

- Что?!

Оказалось, что тётка Анна, материна сестра, наказывала прислать к ней кого-нибудь из девочек - Лизу или Аниску - на время покоса. У них косьбы много, а тётке Анне от маленького Гришутки никуда отойти нельзя. У них в Корешках, на беду, детский сад закрыли - заболел кто-то из ребятишек, там теперь карантин. Так вот, пусть придёт кто-нибудь, поживёт у неё недельку, Лиза или Аниска, пока жаркие дни стоят...

- Вот ты и пойдёшь, - закончила мать, - а то совсем одичала, дома не знаешь, в доме ничего делать не хочешь...

- Только и знает - в лес да в лес, - ввернула Лиза.

Аниска молча глядела на мать. Косые серые глаза её с большими ресницами были похожи на цветы.

Матери стало жаль Аниску, но сделать ничего было нельзя, она уже обещала тётке Анне. А чтобы скрыть слабость сердца, она сказала сурово:

- Ну, что глядишь? Собирайся. Авось не в чужое царство-государство уходишь! Вон они Корешки-то, с горы на гору видно!

- Я не буду из дому убегать, - сказала Аниска, - я боюсь в чужую деревню...

- Авось не съедят.

- Я буду с нашими девчонками... на покосе. Мамка, не посылай меня в Корешки!

Аниска отвернулась.

- Ну вот ещё - теперь слёзы! - сказала мать. - Как будто её из дому гонят. Через неделю опять со своими девчонками будешь, никуда они не денутся. На вот чистый платок, повяжись да и отправляйся. Вон уж и на работу звонят...

Мать с рук на руки отдала Лизе Никольку и поспешно вышла из избы. Глупая какая девка - плачет, будто на век из дому уходит! И не послала бы, да ведь обещано!

Лиза молча поглядывала на Аниску. Конечно, не очень-то хорошо, что Аниска уйдёт - Николька теперь так и будет на Лизиных руках.

- Мам, - сказала Лиза, - а почему это мы Никольку в ясли не отдадим? Отдали бы в ясли, да и всё!

- А что, у нас дома с Николькой посидеть некому, что ли? Пускай в ясли несут, кому ребёнка оставить не с кем. А у нас своих нянек хватает. Нечего в яслях место зря занимать!

Аниска повязалась белым платком с каёмочкой и со слезами на ресницах вышла на крыльцо. Девочки шли мимо с граблями на плечах. Светлана тоже была с ними и тоже, как настоящая колхозница, несла грабли на плече.

Аниска выбежала к дороге:

- Светлана!

Девочки остановились, обернулись.