Мафия - Анатолий Безуглов

— Боятся, захребетники, — поддержали Исаичева.

— Кормушки не хотят лишиться-Видя, что обстановка накаляется, партийный секретарь обратился к Грише:

— Ваши предложения по кандидатуре товарища Крутикова?

— Против! — рубанул рукой воздух мой напарник. — Категорически!

И сошел с трибуны.

После него слово взял ветеран нашей автоколонны Пономаренко. Он давно был на пенсии, но, состоя у нас на партучете, не пропускал ни одного собрания.

— Товарищи, — начал он, — тридцать лет крутил я баранку такси. Не скрою, были и у нас рвачи, были и хамло. Но то, что творится нынче, — просто ни в какие ворота не лезет.

Зал притих, а ветеран продолжал:

— Давеча ко мне сестра прилетела погостить. Старушка совсем, ноги не ходят. Три часа, — он потряс пятерней, — простояла в очереди на такси в аэропорту. Цельных три часа! Брали только со стороны. Уж когда расплакалась, диспетчер сжалился, посадил. Стыдно, братцы!

— А не фанатазирует ваша сестрица? — выкрикнули из зала.

— Кабы так, — вздохнул Пономаренко. — Сам позавчера так и не дождался у Центрального рынка вашего брата. Одних деловых сажаете. А что ночью делается?! Самогон, водка из-под полы — пожалуйста. Проститутку — ради бога!

Зал зашумел, засвистел. Но кое-кто поддержал ветерана. Председательствующий еле успокоил страсти и заметил:

— Товарищ Крутиков не может отвечать за каждого нечестного работника.

— Какой же он тогда руководитель! — развел руками Пономаренко. — А еще навострился в парламент! Я бы такого депутата…

Его сменила Катя Балясная. И, не успев взойти на трибуну, громко проговорила:

— Вот что. Я выдвигаю альтернативную кандидатуру.

— Кого? — спросил удивленно председательствующий.

— Захара Петровича Измайлова! — выпалила Катя. Ее предложение прозвучало как гром среди ясного неба. Меня оно, наверное, поразило больше всех.

— Во дает! — громко сказал кто-то. — Его же разжаловали из прокуроров…

— И из партии исключили, — добавил другой.

— Во-первых, не исключили, а ушел сам, — поправила Балясная. — В знак протеста против несправедливости.

«Господи, откуда ей известно? — мелькнуло у меня в голове. — Ведь ни с кем в таксопарке не делился»,

— А потом, — продолжала Катя, — среди народных депутатов СССР уже есть и разжалованные и исключенные. Я читала, бывший судья, из Куйбышева. Стал грузчиком… Ну а академик Сахаров и вовсе считался недавно врагом общества.

Прежде чем включить мою фамилию в список для голосования, потребовали, чтобы я выступил со своей программой.

Не скрою, здорово колебался: взять самоотвод или…

«Была не была!» — взыграл вдруг во мне боевой дух. Я направился к трибуне и начал так:

— Да, я — бывший прокурор, а теперь водитель такси…

— Как ваша дочь, муж? — были первые слова Вербикова, который зашел в кабинет к Дагуровой.

— Спасибо, Олег Львович, — растрогалась вниманием шефа Ольга Арчиловна. — Самое страшное позади. Муж в больнице. Но врачи говорят, что опасности для жизни нет. А Лаурочку дед увез в Грузию. Там она быстро отойдет.

— Сильно травмирована?

— Ужас! Боюсь, как бы не повлияло на психику в дальнейшем. — Заметив, что Вербиков то и дело поглядывает на ее прическу, следователь спросила: — Что это вас так заинтересовало? Прическа?

— Да что-то раньше не замечал, чтобы вы следили за модой…

Дагурова машинально вынула из стола зеркальце и стала разглядывать себя — утром собиралась впопыхах. И только сейчас она заметила в волосах седые пряди. То выбелило их случившееся за два последних дня.

— Это не краска— вздохнула Ольга Арчиловна. — Это…

— Простите, — пробормотал патрон, поняв, в чем дело. И, чтобы скрыть неловкость, перешел к другому: — Я слышал, Савельеву доставили из Италии?

— Да, вчера самолетом.

— А Киреева?

— Увы, — вздохнула Дагурова, — он получил сильные ожоги. Итальянские врачи сделали все, что смогли, но спасти его не удалось…

— Когда будете допрашивать Савельеву?

— Завтра. Пусть акклиматизируется. — Следователь протянула Вербикову несколько схваченных скрепкой листов. — Телефакс из Палермо.

Олег Львович ознакомился с документом и улыбнулся:

— Вы, можно сказать, пионер в налаживании сотрудничества с итальянской полицией. Хотел бы присутствовать на допросе. Не возражаете?

— Наоборот.

— Значит, устроим перекрестный допрос. Давайте дело, ознакомлюсь с ним обстоятельней…

Савельеву доставили в прокуратуру республики к 11 часам утра. Левая рука у нее была перебинтована.

На отдельном столике лежали вещественные доказательства. На допросе была применена видеосъемка.

Свою вину в контрабанде наркотиков Капитолина Алексеевна признала. Да и как не признать — взяли с поличным.

— И сколько вы везли в Италию героина? — спросил Вербиков.

— Два с половиной килограмма, — ответила обвиняемая.

— Как его прятали? — задала вопрос Дагурова.

— Вон, в тех тайниках, — показала на вещдоки Савельева.

— Пройдите, покажите, — попросил начальник следственной части.

Обвиняемая подошла к столику, взяла в руки танкетки с оторванными подошвами и вложила в пустые полости несколько мешочков с белым порошком. Затем подняла закопченную камеру «Хитачи», что-то покрутила, и корпус раскрылся. Он тоже оказался пуст. Туда поместилось много мешочков с наркотическим веществом. Остальное вошло в корпус морского бинокля.

Приступили к выяснению, где обвиняемая достала героин, как познакомилась с Пьетро. По словам Савельевой, с итальянцем ее познакомил Ступак — привез к ней в «Аполлон» подстричься. А передал для Пьетро наркотики якобы неизвестный мужчина перед самой посадкой на «Михаил Пришвин». За приличное вознаграждение в долларах. Солидная пачка американских банкнот крупными купюрами — 12 тысяч долларов — лежала среди вещдоков.

— Ладно, мы еще вернемся к этому, — сказала Дагурова. — Перейдем теперь к вашему житью-бытью в Южноморске… Вы были там очень известны…

— Известна? — горько усмехнулась Савельева. — Хлеб мне давался тяжко. Ни мужа, ни отца, ни кормильца, ни заступника… Посмотрела бы я на вас, согласились бы вы мыть ноги чужим мужчинам?

— Медсестрам и нянечкам в больницах приходится выполнять и не такое, похуже, — заметила Ольга Арчиловна. — Получают по сравнению с вами гроши. А насчет защитников и кормильцев — вон какие вас окружали мужчины: Киреев, Ступак, Бородин, Довжук, Чураев… Всех не сосчитать. Или вы отказываетесь от друзей?

— В таком случае все мои клиенты — друзья. В том числе и ваш коллега Чикуров.

— Чикуров скорее жертва. Я ж говорю о помощниках, за плечами которых столько страшных дел, что черти в аду и те ужаснулись бы, попади им в руки их души.

— Я вас не понимаю, — нахмурилась Капитолина Алексеевна.

— Сейчас поймете.

Следователь ознакомила обвиняемую с показаниями Кочёткова, Мухортова, Снежкова, а также Чураева, арестованного несколько дней назад. Дальнейшие показания Савельевой я привожу по протоколу допроса.

«Вопрос начальника следственной части Прокуратуры РСФСР Вербикова О. Л.: Вы принимали участие в разработке и подготовке преступлений, совершенных Киреевым, Хинчуком, Чураевым, Довжуком, Кочетковым, Мухортовым, Бородиным и Снежковым?

Ответ обвиняемой Савельевой К. А.: Не принимала.

Вопрос следователя Дагуровой О. А.: В чем же заключалась ваша роль?

Ответ Савельевой: Я была чем-то вроде почтового ящика, ну связного. Между людьми, которых вы назвали, и их руководителем.

Вопрос Вербикова: Выходит, это была организованная преступная группа?

Ответ Савельевой: Действительно, организация и дисциплина у них были железные.

Вопрос Дагуровой: Фамилия руководителя?

Ответ Савельевой: С ним лично я не знакома, фамилию не знаю. Мне известна только его кличка — Сова.

Вопрос Вербикова: Как вы общались с Совой?

Ответ Савельевой: По телефону. Причем переговоры велись исключительно через третье лицо.

Вопрос Дагуровой: Можете назвать посредников?

Ответ Савельевой: Нет. У шефа длинные руки, а мне еще жизнь дорога.

Вопрос Дагуровой: Следствием установлено, что вы были в курсе дел преступной группы. Расскажите, за что убили директора магазина «Детский мир» Скворцова?

Ответ Савельевой: Через меня Сове передали, что Скворцов написал письмо Генеральному прокурору СССР и попросил встретиться лично. Чтобы рассказать, как у него вымогали взятки работники южноморского ОБХСС. Сова дал задание убрать Скворцова, который в то время сидел в тюрьме.

Вопрос Вербикова: Как осуществили убийство?

Ответ Савельевой: Подробности мне неизвестны. Помню только, что речь шла о болезни Скворцова — ишемии сердца. Была команда: устроить инфаркт.