Час волкодава - Михаил Зайцев

Иннокентий прыгнул. Гордецу Кавказцу мало было просто победить, уничтожить противника физически. Он еще хотел раздавить его и морально, САМОУТВЕРДИТЬСЯ, прежде чем начать ломать кости и рвать сухожилия. Он и правда дал Кеше шанс. И Иннокентий этим шансом воспользовался. Начал первым.

Одним длинным низким прыжком Иннокентий преодолел те несколько шагов, что отделяли его от противника. Правая, хромая нога ударила по левому колену Кавказца, опустившись, прибила к полу пальцы левой стопы врага. Правое плечо хромого толкнуло Кавказца в левый бок, правый кулак ударил его снизу вверх в челюсть, смазал пот на гладко выбритой щеке, и в ту же точку на челюсти ударился правый Кешин локоть. Развивая успех, Иннокентий сделал короткий, маленький шажок левой ногой. Очутившись за спиной у противника, нанес сдвоенный удар ладонями по копчику врага. Как и тогда, в ресторане, Кавказец упал, шлепнулся на пол животом. Перевернулся через голову. Вскакивая, развернулся лицом к Иннокентию, встав в боевую стойку – вес тела целиком на опорной ноге, травмированный носок другой чуть касается дощатого пола, пятка слегка вывернута в Кешину сторону. Повернутый к Иннокентию бок прикрывает один кулак, пострадавшую челюсть – другой. Зная, что защищаться и контратаковать всегда легче, чем нападать, застыл и Кеша в очень похожей стойке. С той лишь разницей, что его открытые ладони, одна – чуть ближе, другая – чуть дальше, замерли возле солнечного сплетения.

Очки съехали на кончик носа, и Кеша смотрел на противника поверх оправы, однако разглядел, пусть и смутно, как враг попытался что-то произнести, какое-то слово. Попытка заговорить Кавказцу не удалась. Издавать звуки членораздельной речи мешала сломанная челюсть. Ударь Кешины ладони в крестец столь же сильно и точно, как кулак и локоть в челюсть, валяться бы Кавказцу на полу со сломанным позвоночником, пытаясь свыкнуться с участью паралитика, обещанной им Иннокентию. Но Кавказец не обманул Кешу, хвастаясь причастностью к школе рукопашного боя, известной в среде специалистов под аббревиатурой «ГРУ – СМЕРШ».

Получая удар в спину, Кавказец вовремя расслабился, качнулся вперед, предпочитая лучше упасть, чем почувствовать, как ломается с хрустом хребет.

Дужка очков щекотала кончик носа. Автоматическим движением, ставшим за годы ношения очков инстинктивным, рука Иннокентия потянулась к лицу, чтобы, ткнув пальцем в дужку, вернуть ее обратно на переносицу. Голова Иннокентия привычно дернулась, дабы помочь руке, и он в буквальном смысле проморгал атаку сорвавшегося с места Кавказца.

Кешин палец коснулся дужки очков, и моментально пятка опорной ноги Кавказца оттолкнулась от пола, бросив тяжелое, в два раза тяжелее Кешиного, тело вперед. Кулак, прикрывавший бок, просвистев в воздухе по длинной дугообразной траектории, сшиб успевшую прикрыть лицо ладошку Иннокентия и попал Кеше по уху. Кавказец вильнул бедрами, и второй кулак, до того прикрывавший его челюсть, ударил апперкотом Кешу под ребра, в печень. Оглушенный, лишенный способности дышать, потерявший равновесие, Кеша все же попробовал достать локтем сломанную челюсть Кавказца, но противник поднырнул под его согнутую руку, схватился сильными пальцами за отвороты Кешиного пиджака и, припав на одно колено, перебросил через себя хромоногого очкарика.

Бросок удался на славу. Легковеса Иннокентия приложило лопатками об пол с такой силой, будто он упал со второго этажа. И сразу же на него навалился Кавказец. «Доведя» бросок, отпустил пиджачную ткань, стиснул Кешину голову обеими руками, прижав ладони к ушам и вонзая большие пальцы в Кешины глазницы. Хорошо, что очки во время пируэта в воздухе слетели с Кешиного носа, а то бы острые стекла, вдавленные пальцами Кавказца в глазные яблоки, обеспечили Иннокентию долгую мучительную смерть.

Иннокентий потерял сознание, приложившись затылком об пол. Когда его ударило о доски пола позвоночником, он смутно понимал, что происходит, хоть в голове и звенело, а спазм в печени препятствовал сокращению диафрагмы и наполнению легких кислородом. Но после того, как стукнулся черепом, Кеша отключился. Не надолго. Секунды на две. Подушечки больших пальцев Кавказца надавили на глаза, и болевой шок вернул Кеше сознание.

Известно множество историй о том, как на пороге смерти живое существо совершает невозможное, пытаясь избежать неминуемого конца. Трусливые зайцы-русаки вспарывают коготками на мягких лапках животы свирепым гончим псам. Безобидный воробей, полупридушенный кошкой, неожиданно бьет ее клювом в веко. Крыса, загнанная в угол человеком, бросается в атаку на гигантского по сравнению с ней хищника. Последний шанс выжить использует все живое. И поэтому мастера боевых искусств (настоящие мастера) если и убивают противника, то наиболее быстрым способом. Не из гуманных соображений, не нужно заблуждаться и идеализировать мастеров. Просто они знают, как опасен противник, цепляющийся за тонкую грань между бытием и небытием. Кавказец все это знал, он был безусловным мастером рукопашного боя. Однако более, чем смерти врага, конца схватки, он желал самоутвердиться. Это жадное желание его и погубило.

Придя в сознание, Кеша яростно замотал головой, стараясь стряхнуть с лица чужие руки. Не удалось, однако давление на глазные яблоки все же чуточку ослабло, и на пике последнего всплеска яростного желания жить Иннокентий ударил ребрами обеих ладоней по жилистой шее Кавказца, вложив в удар все оставшиеся у него в запасе силы мускулов, воли и ненависти.

Случилось невероятное. А быть может, и закономерное, это как посмотреть! Иннокентий сломал Кавказцу шею. Смещенные второй и третий шейные позвонки вызвали нервный импульс, молнией перечеркнувший имя Кавказца в списках живущих на этом свете.

Глава 3

Ловчая яма

Миша посмотрел на часы. 20.13. Около полутора часов назад они с Сан Санычем ушли от Кеши. И сразу поехали сюда, в Коньково. Сан Саныч заявил: дескать, арендуя квартиру на Юго-Западе, исследовал все окрестности в радиусе двадцати пяти километров и знает в Конькове место, где сможет спокойно подготовиться к визиту в спортклуб у Чистых прудов.

Промчались мимо памятного Мише светофора на перекрестке возле метро «Калужская», мимо Коньковского вещевого рынка – резервного места встречи с Кешей, развернулись на сто восемьдесят градусов у Теплого Стана, проехали еще метров пятьдесят и свернули с улицы Профсоюзной вправо возле красного кирпичного здания Палеонтологического музея. Повернули на заасфальтированную дорожку, уходящую в глубь «зеленой зоны» – лесопосадок меж районами Ясенево и Коньково.

Дорога через лес вела к храму. Церковные купола торчали над верхушками деревьев, поблескивая золотом. Храм впереди, слева над верхушками деревьев видны многоэтажки Конькова, справа забор, за которым опять же лес. Автомобилей на дороге – ни одного. Лишь редкие пары прогуливаются по асфальту. Нет-нет, да и проедут мимо мальчишка-велосипедист или стайка пацанов на роликах. Прогулочная зона. Тишь, гладь да божья благодать.

Не доехав до храма совсем немного, Сан Саныч свернул с асфальта на огромную поляну. Вдалеке возле самодельных футбольных ворот гоняет мяч пара-тройка оболтусов. Еще дальше жарят шашлыки. Большущая поляна. Место здорового отдыха жителей Конькова, ибо торговых точек с алкоголем поблизости не наблюдается и отравить организм праздной публике нечем, разве что с собой чего принести шашлыки запить.

Сан Саныч припарковался на опушке, на самом краешке гигантской поляны. Вдали от дороги, и от футболистов, и от любителей поесть шашлыка на природе. «Волгу» поставил багажником к лесу, велел Михаилу «стоять на шухере», то есть отойти от машины метров на двадцать и пресекать всякие попытки местных жителей, облюбовавших поляну для отдыха, приблизиться к автомобилю.

Открыв багажник, Сан Саныч чего-то оттуда достал и, присев на травку, производил какие-то манипуляции неизвестно с чем, Чумаков же тем временем дважды пресек, как было приказано, поползновения расслабленных отдыхом на природе горожан подойти к машине. В первый раз слегка выпивший мужик двинулся к «Волге», дабы стрельнуть покурить, и на подходе получил от Миши вожделенную сигарету. Во второй раз пришлось отогнать подальше не в меру любопытных пацанов младшего школьного возраста.

Ровно в четверть девятого Сан Саныч окликнул Чумакова:

– Миша! Эй! Иди садись в машину. Пора ехать!

Подойдя к машине и оглядев Сан Саныча с головы до ног, Миша в очередной раз удивился своему партнеру. Вся подготовка к штурму логова «Синей Бороды» заключалась в том, что в руке Сан Саныча появился «дипломат» – стандартный черный чемоданчик с замком, а с пояса исчезла сумка-кенгуру. В остальном Сан Саныч остался прежним, таким же, как и перед приездом сюда, на поляну. Одет в ту же голубую майку, шорты, глаза скрыты под стеклами солнцезащитных очков, на ногах пробковые сандалии. А ноги-то, ноги! Пятки перепачканы землей, меж пальцев застывает корочкой грязь.