Вкус неба - Диана Машкова

Тот сиял как начищенный, вперив счастливый взгляд в лобовое стекло. И чего он там увидел?! Небо как небо.

На секунду из-за этого самого взгляда Фадееву показалось, что, может, прав был Михалыч, когда, отозвав его в сторону, начал прочищать мозги. Говорил, что Антонов — летчик от бога, что профессионал высшего класса, что надо дать человеку шанс: он с таким мастерством и энергией горы свернет. А старый козел Михаил Вячеславович затирает мальчишку только из-за старческой ревности. Мол, не может смириться с тем, что у Антонова, первоклассного летчика, вся жизнь еще впереди, а у него, у Фадеева, мастера высшего класса, большая часть жизни уже позади! Вот и придирается к человеку по пустякам.

Это Михалыч, конечно, загнул. Есть у него такая манера молодых любой ценой выгораживать. Четко же видно: не хватает Антонову опыта работы в команде. Пусть сначала потренируется, научится общаться с людьми, а там уж можно и в командиры. При чем тут какая-то ревность?!

Фадеев снова закрыл глаза. Голова была свинцовой после бессонной ночи и свалившихся на нее переживаний. Окончательно добило его известие о том, что террористов телефонных, которых они с Сергеем вычислили и даже нашли, к ответственности призвать не могут! Доказательств в милиции, видите ли, нет. Про запись звонка капитан умолчал, а когда Сергей Романович спросил, понес такую ахинею, что слушать больно. Якобы ничего не сохранилась. Какая-то там дурочка телефонистка, по его версии, в программе вместо «save» нажала «delete». И все. Голос подозреваемых сравнивать не с чем. Фадеев не сомневался, что капитан бессовестно лжет — цифровая запись разговоров в любой справочной службе ведется автоматически. Никаких кнопок сотрудники не жмут, чтобы сохранить или удалить разговор с абонентом. С Сергеем они решили, что надо выходить на руководство колл-центра аэропорта и просить о помощи. Не может быть, чтобы у них ничего не осталось — по правилам все записи разговоров в электронных архивах хранятся минимум год. Если они что и предоставляли по письменному требованию милиции, то только копию. А капитан не знает нюансов и, похоже, их с Сергеем Романовичем держит за дураков.

Дальше — больше. Девушка, с телефона которой звонил Раздрогин, оказывается, уже недоступна. И поскольку она гражданка другого государства, взять у нее показания в ближайшее время случая не предвидится. Надо действовать через какие-то государственные запросы, куда-то писать. Если только девушка сама не проявит добрую волю и не прилетит в Москву.

Михаил Вячеславович невольно сжал кулаки, вспомнив последний разговор с капитаном. Ладно. Вернется он из Таиланда, устроит тут всем веселую жизнь! А пока пусть Сергей Романович разбирается. По сути, не было у них ответа только на два вопроса: сколько заплатили преступники за стертую самим капитаном запись и кто — Савин или Раздрогин — оказался знаком с большой милицейской шишкой. Такой, что по громкому — уж об этом авиакомпания позаботится — делу о телефонном терроризме их согласились прикрыть!

Все остальное было ясно как белый день. Савина сняли с рейса за пьяный дебош, отвели в отделение милиции. Там он — издевательство над здравым смыслом! — познакомился со своим будущим подельником Раздрогиным. Последний собирался вылететь в Питер, но не успел. Нажрался в стельку и занялся членовредительством, чем и привлек к себе внимание милиции. Раскошелившись, оба нарушителя спокойно покинули отделение и, послонявшись в обоюдоприятном обществе по аэропорту, решили авиакомпании отомстить. Ибо нечего пьяных граждан с рейсов снимать! Поскольку до Питера было еще далеко, а Бангкок уже вылетел, выбор пал именно на этот рейс. План был простой: отловить в аэропорту первого встречного из не слишком русских, напугать и, воспользовавшись его телефоном, позвонить в аэропортовую справочную, сообщить о бомбе на рейсе 777 Москва — Бангкок.

Пока там разберутся, что к чему, хозяин телефона сядет в самолет и улетит. А вместе с ним испарятся возможные доказательства и улики.

Все так и вышло. Не учли подельники одного: что сотрудник авиакомпании, против которой они организовали телефонный теракт, пожалеет семью Савина и повезет его жену с детками домой. А Павлик Морозов, то есть Вовка Савин, по неосторожности выдаст своего отца. Того снова, вместе с Раздрогиным, отловят и приведут в отделение милиции. Но лишь для того, чтобы через пару часов выпустить по причине отсутствия доказательств.

Михаил Вячеславович вздохнул с таким надрывом, что оба — и Михалыч, и Антонов — с опаской на него обернулись. Он сделал вид, что неудачно зевнул, и, прикрыв глаза, снова погрузился в свои тяжелые мысли.

У него даже духу не хватило ребятам рассказать, чем в результате дело обернулось. Стыдно признаться в беспомощности и в том, что всех их оставили в дураках. Два жалких алкаша, став на одну ночь повелителями неба и чужих судеб, держали в смертельном страхе весь экипаж и триста пятьдесят пассажиров. Не считая людей, в ужасе ожидавших рейс на земле. Неужели глупый телефонный звонок и минутное удовольствие — отомстили! — по мнению этих двоих, стоили того, чтобы подвергать опасности столько жизней?! А если бы кто-то не выдержал нервного напряжения? Скачок давления, остановка сердца — и все. Смерть.

Похоже, эти отморозки были пьяны настолько, что вообще ничего не соображали. Фадееву неожиданно пришла на ум статистика, которую совсем недавно слышал по телевизору: восемьдесят процентов убийств, сорок процентов самоубийств и шестьдесят процентов ДТП с тяжелым исходом в России совершаются в состоянии алкогольного опьянения.

Тогда он особого внимания на эти цифры не обратил, зато теперь вот получил наглядное подтверждение того, к чему приводит попустительство пьянству! Нет, надо срочно менять систему. Хотя бы из авиации они обязаны эту беду искоренить! Надо опять идти с обращением в Думу, в Минтранс, в Правительство — за пьянство, драки, беспорядки и неадекватное поведение на борту людей должны сурово наказывать! Взимать реальные штрафы и сажать в тюрьму, а не грозить формально пятнадцатью сутками и потом отпускать за взятку домой.

Фадеев вспомнил, как с месяц назад в кабинете Сергея Романовича наткнулся на целую полку с отчетами по сложным ситуациям на борту. Даты, рейсы, фамилии нарушителей в толстенных папках, которые он из любопытства полистал, были разными. А вот суть всех служебных записок одна: «Пассажир напился, начал нецензурно выражаться, устроил драку на борту». Подробности тоже оказались до боли похожими: «напал на сотрудника», «ударил бортпроводницу», «начал избивать жену», «провоцировал соседа по креслу». Большинство смутьянов сдавали в милицию: с потерей времени, с задержкой рейса, с необходимостью кому-то из сотрудников несколько часов провести в отделении. А какой результат? Результат такой, что их попросту отпускали за тысячу-другую рублей. Ситуацию надо менять! В корне!