Вопрос на десять баллов - Дэвид Николс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда электричка наконец-то подходит к станции, я начинаю новую, более мудрую, добрую и отважную жизнь. Я нахожу телефон-автомат на платформе, проверяю, что у меня достаточно мелочи, и набираю номер. Отвечает Дес – теперь, когда все раскрылось, я не вижу причин, почему бы ему не брать телефонную трубку.
– Алло? – говорит он.
– Привет, Дес, это Брайан! – восклицаю я, сияя, как начищенный чайник, и только затем понимаю, что я, сам того не заметив, назвал его «Дес», а не «дядя Дес», хотя я не совсем уверен, является ли это симптомом более зрелого отношения к жизни или фрейдистской реакцией на то, что он занимается сексом с моей матерью.
– О, привет, Брайан, – отвечает он, почему-то испугавшись меня, хотя весит он четырнадцать стоунов [85], к тому же ударить его по телефонной линии я не смогу. Дес поправляет трубку, затем говорит: – Извини, что засветил перед тобой свои причиндалы сегодня утром. Мы с твоей мамой собирались рассказать тебе о наших отношениях…
– Дес, да все в порядке, не волнуйся, – заверяю я его, и мне в глаза бросается мое отражение в стекле телефонной будки – я улыбаюсь, как клоун. – Мама там? – задаю я довольно-таки глупый вопрос, если вспомнить, что это ее дом.
– Конечно. Сейчас дам ей трубочку. – В трубке раздается шум – это Дес прикрывает микрофон рукой, затем что-то бормочет, и мне отвечает мама.
– Алло? – говорит она устало, держа трубку далеко от рта.
– Привет, мам.
– Привет, Брайан. Нормально добрался домой? – спрашивает она чересчур старательно – верный признак того, что она под хмельком.
– Угу, – говорю я, и следует тишина, во время которой меня терзает желание повесить трубку. Затем я вспоминаю свой новый девиз – «Мудрость, Доброта, Отвага», глотаю ком в горле и продолжаю: – Послушай, мам, я просто хотел сказать… – Что же я хотел сказать-то?.. – Я просто хотел сказать, что все как следует обдумал, и очень, очень рад, что ты теперь с Десом, и это прекрасно, что вы поженитесь. На самом деле это прекрасная идея, и он хороший парень, и мне жаль, если я… В конце концов, это был просто шок…
– Брайан…
– И я не против того, чтобы вы устроили частный пансионат. Я приеду на каникулы на Пасху, заберу свои вещи, и весь дом в вашем распоряжении. Ты правильно сказала – там всего лишь горы моделей самолетов. Так вот, я имею в виду, что мне все это нравится. Я… рад, что ты счастлива. – (На другом конце телефонной линии только шум маминого дыхания и шуршание, когда она перекладывает трубку из руки в руку.) – Только не заставляй меня называть его папой! – говорю я как можно более легким тоном.
– Конечно же нет, Брайан… – Она начинает что-то говорить, но потом осекается и замолкает.
– Ну вот и все. Ты завтра приедешь?
– А как же – ни за что не пропущу.
– А ты уверена, что тебе это по карману – ну, там, билеты и все такое?
– Брайан, не волнуйся насчет этого…
– Билет тебе выдадут на входе, на твое имя…
– Да, Брайан! Есть еще один вопрос… – Телефон пищит, чтобы в него опустили еще одну монетку, и хотя я чувствую, как карман оттягивает мелочь, мне кажется, что я сказал все, что хотел. – Мама, у меня монетки заканчиваются…
– Брайан, я хотела спросить у тебя…
– Ну давай, только быстро…
– Можно, Дес тоже приедет? – И тут линия обрывается.
Я стою в автомате с трубкой в руке. Дело в том, что я всегда хотел, чтобы там присутствовал папа. Не в буквальном смысле, естественно, ведь он уже давно умер, но в голове я всегда представлял, как папа сидит в аудитории, рядом с мамой, улыбается, хлопает, показывает мне два больших пальца сразу, и мама наверняка тоже это знает, иначе не нервничала бы так, задавая этот вопрос. А сейчас это будет не папа, а Дес, какой-то мужик по имени Дес, которого я особо не знаю и не особо люблю, так что…
Я достаю еще монету из кармана и набираю номер. Мама снимает трубку почти моментально.
– Мама?
– Это ты, Брайан? Я просто хотела спросить…
– Мам, я слышал тебя. Конечно же, ты можешь приехать с Десом.
– Хорошо.
– Завтра я утрясу вопрос с билетом.
– Ой, спасибо, сынок. Но если ты не уверен…
– Я уверен.
– Тогда пока.
– Пока.
И я вешаю трубку.
Я стою в автомате еще некоторое время, стою и думаю, что политика Мудрости, Доброты и Отваги, похоже, пока оправдывает себя. Мне кажется, я в кои-то веки сделал что-то хорошее. И хотя мне нужно идти домой и подобрать одежду для завтрашних съемок, хорошенько выспаться ночью и все такое, я решаю сначала навестить Алису, потому что сегодня все-таки День святого Валентина, и к этому времени она уже должна прочесть мою поэму.
38
В о п р о с: Адам Хейер, Фрэнк Гузенберг, Пит Гузенберг, Джон Мэй, Эл Вейншанк и Джеймс Кларк – эти люди пострадали в кровавом событии на Норт-Кларк-стрит в Чикаго в 1929 году. Что это было за событие?
О т в е т: Бойня в День святого Валентина [86].
– Послушай, Алиса, я тут немного поразмыслил насчет нас с тобой, так вот, есть одно прекрасное стихотворение поэта-метафизика Джона Донна «Тройной дурак», в котором говорится: «Я дважды дурнем был: / Когда влюбился и когда скулил / В стихах о страсти этой…» [87], и знаешь, про меня можно сказать то же самое. Я хочу сказать, что я, наверное, немного перегнул палку, когда затащил тебя, несмотря на твои брыкания и крики, в кабинку для моментальной съемки, и когда писал эти дурацкие стихи для валентинки, и все такое, и я знаю, как ты дорожишь своей независимостью, и не буду посягать на нее, поверь мне. Конечно же, я люблю тебя, и сильно, но не это важно, это не должно стоять у нас на пути, потому что, в конце концов, мы прекрасно проводим время друг с другом, и мне кажется, что мы добрые приятели и даже душевные друзья. Я хочу проводить время с тобой больше, чем с кем бы то ни было на земле, хотя я знаю, что иногда бываю полнейшим идиотом. Ну ладно, не иногда, а почти всегда, но посмотри на меня – я же неглупый парень и понимаю, что ты не любишь меня сейчас, но ты можешь полюбить меня, ведь правда, когда-нибудь? А вдруг это с тобой случится? Вполне возможно, ведь так бывает, а у меня есть терпение, я запасся бесконечным терпением и не прочь подождать. Так вот что я хочу сказать: поживем – увидим. Давай просто подождем и увидим, что из этого всего получится. Давай не будем торопить события, давай будем просто проводить время вместе и веселиться. И ждать. И смотреть. Ладно?
Вот что я собираюсь сказать Алисе, когда увижу ее, в общем и целом. Я не уверен насчет цитаты из Джона Донна, потому что она может прозвучать немного претенциозно, но мне хочется посмотреть, какой она произведет эффект. Я выдам только этот монолог и ничего больше, потом посмотрю, как Алиса отреагирует, но не буду затевать долгий, нудный разговор, затем надену пальто, пойду домой и просплю целых восемь часов. Не буду и пытаться поцеловать ее. Даже если она попросит меня остаться и заняться любовью, я скажу «нет», потому что утром – «Вызов». Нам обоим нужно быть на «Вызове» со свежей головой. Как у боксеров – никакого секса накануне боя.
И вот я у ее двери. Стучу.
Нет ответа.
Я снова стучу. Мудрость, Доброта, Отвага; Мудрость, Доброта, Отвага…
– Кто там?
– Это Брайан.
– Брайан! Уже почти полночь!
– Я знаю, извини. Просто хотел поздороваться с тобой.
Я слышу, как она встает с кровати, потом шуршит одеждой, одеваясь, затем выглядывает из-за двери, в футболке со Снупи и черных шортиках.
– Я уже спала, Брай, – говорит она, растирая глаза.
– Да? О боже, извини. Просто у меня за день столько всего произошло, что мне захотелось зайти к кому-нибудь и выговориться.
– А это не может подождать до…
– Не с кем-нибудь. С тобой.
Алиса прикусывает губу и натягивает футболку на живот.
– Ну ладно, тогда заходи, – говорит она, открывая дверь.
Я вхожу и сажусь на краешек разостланной постели, еще хранящей тепло ее тела.
– Ну и как у тебя прошел День святого Валентина?
– Нормально-нормально.
– Получила что-нибудь особенное? – многозначительно спрашиваю я. – Сегодня утром по почте?
Жаль, что она не села рядом со мной.
– Ага-а, получила, спасибо, Брайан, это было милое, очень милое стихотворение…
Почему бы ей не сесть рядом со мной?
– Ты так думаешь? Уф, полегчало. А я-то волновался. Впервые кто-то прочитал хоть что-то, написанное мною…
– Нет, не волнуйся, мне понравилось. Это очень… честно. И… сыро. В эмоциональном плане. Очень похоже на э. э. каммингса, ну ладно, не похоже, но было им навеяно и напомнило мне его. Я даже узнала несколько строчек… – (Подожди-ка, ты что, обвиняешь меня в плагиате?) – Но в общем оно очень милое. Спасибо, я была очень… тронута.
– Еще неизвестно, была ли эта открытка от меня! – весело говорю я. – Какое стихотворение? Не посылал я никакого стихотворения!
