Девушка из цветочной лодки - Ларри Фейн

источники пропитания. Хотя судя по тому, как сокращалось количество продуктов, которые девочка приносила с рынка, и ухудшалось их качество, последний слух оказался ложью, что ставило под сомнение и остальные новости.

Весь следующий месяц меня часто навещали жены By, А-и и другие женщины. Чёнг Поу-чяй удивил меня своим визитом. Он где-то нашел чернослив, который я с жадностью проглотила. А еще он принес мне халат свободного кроя из синей ткани веселой расцветки.

— Даже беременная женщина должна хорошо выглядеть, — прощебетал паренек. — Особенно та, что носит под сердцем моего младшего брата. Или сестру. А лучше — обоих!

Остальные мужчины по-прежнему считали мое место заключения запретным. По крайней мере, это служило оправданием Ченг Яту. Однажды поздно вечером он забрел ко мне, осоловевший от выпивки, желая предаться любовным утехам «с настоящей слонихой». Я его не пустила.

— Ребенок чувствует себя хорошо, и мать справляется. Спасибо, что спросил, — процедила я.

Уголки его губ опустились, как у растерянного щенка.

— Разве не за этим ты сюда заявился? Тебе же небезразличен этот ребенок? Потому что я очень стараюсь. — сказала я ему.

— Я пришел доставить тебе удовольствие. — Он попытался меня обнять, но я вырвалась.

— Хочешь доставить мне удовольствие? Покажи, как ты счастлив, что во мне растет это существо, — может, тогда и мне станет веселее!

Муж, пошатываясь, убрался восвояси, и я так и не поняла, услышал ли он меня.

Однажды я осталась дома одна, наглухо заперев дверь, чтобы спастись от агрессивных мух. Раздался стук, и на пороге появилась жена Тунгхой Пата. Я открыла окно не столько для света, сколько для того, чтобы проветрить комнату ради моей гостьи.

Мне никогда не нравилась жена Тунгхой Пата: она считала себя аристократкой благодаря положению жены главы местных преступников. Она оделась так, словно желала напомнить мне об этом, выбрав узорчатое шелковое платье, слишком официальное для подобного визита. Седые волосы были собраны в пучок и закреплены гребнем цвета слоновой кости, а лицо казалось таким бледным, словно она только что вышла из пещеры.

— Я кое-что для тебя принесла, — заявила она, ставя на стол красную картонную коробку и поднимая крышку. Два отделения были наполнены арбузными семечкам и орехами. — Сейчас трудно найти, пока они там… — Она дернула плечами в сторону гавани и военно-морских блокад за ней. — Но я хорошо помню, чего хочется будущей матери.

В знак благодарности я предложила ей стул, а сам села на край кровати. Орехи, судя по вкусу, были не особо свежими, но хрустящие семечки показались райским наслаждением.

Жена Тунгхой Пата улыбнулась:

— Должно быть, у тебя ощущение, что ты вернулась домой.

— Честно говоря, я так быстро никакое место не называю домом.

— Не глупи. Вы же здесь поженились. Этого достаточно. Я чувствую себя почти как твоя мать.

Какая еще мать! Впервые на моей памяти мы с ней остались наедине. У меня росло подозрение, что ее визит вызван не столько материнской заботой, сколько желанием установить, кто будет матриархом среди пиратов после кончины жены Ченг Чхата.

— Дорогая, ты выглядишь измученной, — сказала она. — Приляг, ни к чему церемонии.

Ее участие не вязалось с холодностью голоса. Тем не менее у меня болело под ребрами, и даже в положении сидя спина напрягалась. Я устроилась полулежа, облокотившись на кучу подушек.

— Иногда я проклинаю Ченг Ята за то, что он сделал со мной.

У жены Пата был хриплый смех.

— Я знаю, о чем ты. Поверь, как только ты возьмешь сына на руки, то забудешь обо всей боли.

— Я не уверена, что это сын.

— Конечно, мы все на это надеемся.

Я сделала глоток воды, у нее был землистый привкус.

— Мальчик, девочка, обезьяна или поросенок, мне все равно.

— Не смей говорить такие глупости. Мальчик или девочка, в любом случае тебе понравится.

— Разве недостаточно просто подарить мужу ребенка?

Или мне тоже полагается радоваться? — Это был вопрос, который я постоянно задавала себе, и теперь дала жене Пата тот же ответ, что и себе: — Я буду рада, когда он наконец вылезет из меня, чтобы я могла вернуться к корабельным делам.

— Милая! — Жена Пата подошла и взяла меня за руку. — Ты ведь наверняка шутишь. Не женское это дело. Может, когда станешь старше…

— Хочешь сказать, ты никак не участвуешь в делах мужа?

Жена Пата убрала руку и посмотрела на стену, словно скрывала какие-то секреты.

— Я поддерживаю мужа. Этого достаточно. Пока ты молода, хватит и работы матерью.

— Уж прости, но я не просила о такой работе. Я и не собиралась становиться матерью. А ты? Но мужчинам нужны сыновья.

— Возможно, я более старомодна, чем ты, милая, но об этом не думают, когда нет выбора… — Ее губы приоткрылись, но она сдержала слова, которые хотела бы произнести дальше, хотя ее мысли явственно читались: «…Если только ты не шлюха, которая принимает горькие травяные снадобья». Она улыбнулась и пожала плечами, как будто вовсе не имела в виду ничего подобного. — Да, это ответственность. Но любовь к своему малышу застигает врасплох. Скоро сама узнаешь.

— Ага, как у моего папаши. Так любил меня, что продал за лодку.

— Милая, ты путаешь…

— Нет, ничего я не путаю. Я все понимаю. — Я погладила выпуклый живот. — Эй, слышишь? Удиви меня. А не то я тебя продам!

Лицо гостьи скривилось, словно от боли. Чего она ожидала, ворвавшись и отчитав меня? Если судить по ее словам, любовь сродни болезни. Моя мать определенно любила маленького нерожденного мальчика, который в конце концов убил ее. Когда жена Ченг Чхата потеряла своих любимых сыновей, то стала блуждающим призраком. Материнская любовь — смертельный недуг.

Жена Пата снова наполнила наши чашки водой из кувшина и протянула мне одну.

— Пей. Думаю, жара сводит тебя с ума, — сказала она. — Может, я и кажусь тебе иссохшей старухой, но, по крайней мере, я познала любовь мужчины и любовь ребенка.

— Что ж, поздравляю!

— Извини, что явилась сюда и побеспокоила. Беременность странным образом влияет на голову, так что прощу твою грубость. Но тебе повезло: у тебя хороший муж и скоро родится ребенок.

— Я согласна, Ченг Ят хороший человек. Добрый, с уважением ко мне относится и защищает. Да, можно сказать, что мне повезло в этом смысле. Ну а все остальное уже сказки.

— О, я тебя умоляю, милая… Давай сменим тему. — Она предложила мне горсть семечек, но я отказалась.

— Ну нет, ты сама заговорила о любви. Может, ты старше меня и мудрее, так научи. Я-то любовь видела только в уличных операх. Это