Камень. Книга пятая (СИ) - Минин Станислав

— Иван Олегович, а что с ППС-никами теперь будет? — задал Николай тревоживший нас всех вопрос.

— В самом лучшем случае вышибут из органов с волчьим билетом, а в худшем… — он развел руками и остро на меня глянул.

— У них была возможность сопротивляться воздействию колдуна? — задал я, как мне казалось, самый ожидаемый вопрос.

— Там Лебедев разбирается во всех обстоятельствах дела. — Кузьмин развел руками. — А уж какие он выводы сделает…

— Деда, я требую привлечения к расследованию… своего эксперта! — сказал я твердо. — Если надо, сейчас же позвоню государю! Ты же сам понимаешь, что эти ППС-ники пострадали из-за меня!

— Молчать! — рявкнул дед и ударил по столешнице кулаком. Посуда жалобно звякнула. — Нашелся тут защитник сирых и убогих! Ишь, своего эксперта он привлечет! Мы теперь что, всех от ответственности будем освобождать? — он выдохнул и продолжил уже спокойнее: — Да, этим полицейским не повезло оказаться не в том месте и не в то время, но это не повод не наказывать их за подобные деяния! Да и с точки зрения воспитательной и профилактической работы с личным составом создавать подобные прецеденты совершенно недопустимо! Все, марш к себе, Алексей! Видеть тебя не хочу! Нашелся тут мне, адвокат Плевако!..

В гостиной расстроенного меня и Алексию догнал Прохор:

— Лешка, ты чего в бутылку лезешь? — раздраженно спросил он. — Мог бы просто со мной этот вопрос обсудить.

— А почему не с дедом?

— Сядьте, — воспитатель указал нам с Алексией на диван. — Все дело в том, что Михаил Николаевич после войны с Китаем очень… щепетильно стал относиться к решению подобных вопросов, а там ему это приходилось делать постоянно, поверьте мне. Сейчас он немного отойдет и уже сам переговорит с государем по поводу этих полицейских.

— Точно?

— Точнее не бывает. — Прохор бросил странный взгляд на стоявшего в дверях столовой Кузьмина. — Ты просто не лезь больше в это дело, я тебе потом сам расскажу, чем все закончится.

— Хорошо, — кивнул я и поднялся с дивана.

Алексия же неожиданно схватила меня за руку и потянула обратно:

— Прохор, а что вообще происходит? — требовательно спросила она у моего воспитателя.

— Леся, ты о чем? — тот сделал удивленное лицо.

Девушка же откинулась на спинку дивана и скрестила на груди руки:

— Почему вы вообще обсуждаете это все в моем присутствии? — Она нахмурилась. — Только вот не надо мне тут говорить, что раз уж я стала свидетелем ночных событий, то мне положено знать и об их последствиях. Никогда в это не поверю! Как-то не похоже это на… вас всех! Даже на Алексея! — Она прищурила глаза. — Обычно все эти сведения для меня доводил отец, и то только в том случае, если они касались непосредственно меня. Прохор, так что происходит на самом деле?

— Ну, раз ты так хочешь знать, что происходит на самом деле, сейчас мы тебя просветим, — кивнул Прохор и повернулся к Кузьмину. — Иван Олегович, можно тебя на минуточку? Есть серьезный разговор.

— Вот такие дела, Алексия, — закончил Прохор. — Удовлетворила свое любопытство? А сейчас ты мне напишешь подписку о неразглашении.

Девушка растеряно посмотрела на Алексея, потом снова на Прохора и кивнула. А когда тот протянул ей лист бумаги и ручку, принесенные Кузьминым, поинтересовалась:

— Я так и не поняла, вы зачем мне это все рассказали? Не верю, что для общего развития.

— Потому что ты колдунья, — хмыкнул Прохор. — И в этом качестве поступаешь в мое распоряжение.

Алексия дернулась, с надеждой посмотрела на Алексея, который, в свою очередь, поднял руки в защитном жесте:

— Лесенька, поверь, я тебя не сдавал.

— А кто? — совсем потерялась девушка. — Папа точно не мог. Это Лебедев, да? Нет! Это вы, Иван Олегович! — она уставилась на колдуна.

Тот промолчал, а за него ответил Прохор:

— Алексей и Иван Олегович ничего никому не говорили, на тебя действительно обратил внимание Лебедев. — Воспитатель великого князя не врал, он обставлялся. — Владислав Михайлович как-то тут ко мне заезжал по делам службы, когда ты была в доме, вот и… А Иван Олегович, — Прохор мотнул головой в сторону колдуна, — потом просто это все подтвердил. Он же и поможет тебе лучше разобраться со своими способностями. — Колдун после этих слов с готовностью кивнул.

Алексия несколько секунд разглядывала Кузьмина, потом вновь повернулась к Белобородову и спросила:

— А папа знает о… ваших планах в отношении меня?

— Знает, — кивнул Прохор. — Можешь у него сама поинтересоваться. Говорю сразу, Виталий Борисович был категорически против, но ему просто приказали. Мне надо тебе объяснять, кто именно мог приказать твоему отцу?

— Не надо, — помотала головой девушка. — А выступать мне не запретят?

— Не только не запретят, но и продолжат всячески поддерживать тебя во всех твоих творческих начинаниях, — улыбался Прохор.

— Потому что образ глупенькой певички и любовницы великого князя Алексея Александровича является для меня отличным прикрытием… — грустно произнесла она, встала и спросила: — Какие будут приказания, господин Белобородов?

— Бумагу сначала напиши, а потом посмотрим, — только усмехнулся он.

Когда Алексия и пошедший за ней Алексей скрылись на лестнице, продолжавший улыбаться Белобородов обратился к Кузьмину:

— Мне показалось, что все прошло просто отлично. Теперь всё только в твоих руках, Ваня. Дерзай! В твоей ситуации отношения учителя и ученика с дочерью являются самыми лучшими.

— Действительно, лучше не придумаешь, — задумчиво бросил тот. — Пугает только одно: мы с Борисычем старательно оберегали дочь от «Тайги», а она, походу, влетела ещё в больший блудняк, коим является общество нашего великого князя Алексея Александровича.

— Полностью с тобой согласен, дружище! — не стал отрицать Белобородов. — Зато будет весело!

— Ага, — поморщился колдун. — У нас уже и так веселье бьёт через край, а что дальше будет?

— И когда ты узнал? — с вызовом спросила девушка, когда мы с ней зашли в наши покои.

— Совсем недавно, — соврал я.

— А почему мне не сказал?

— Не хотел расстраивать раньше времени.

— А почему ты решил, Лешенька, что я расстроюсь? — она начала злиться. — Может быть, я всегда мечтала о чем-то подобном?

— Лесенька, мне кажется, что я за это время успел тебя немного узнать и прекрасно понимаю, что тебе хочется реализовать себя в творчестве и не иметь никакого отношения ко всей той грязи, в которой постоянно приходится возиться Виталию Борисовичу, Прохору, Ивану, а теперь уже и мне. Но… Возьмём, к примеру, меня. Ты даже не представляешь, как мне прекрасно жилось в Смоленске в прежнем качестве князя Пожарского. А сейчас? Одни проблемы и заботы, да ещё и родичи грузят со всех сторон самыми разными обязанностями, которые мне вообще никуда не уперлись! Еще и эти батюшки церковные на хвосте висят. Но я же не унываю и руки не опускаю! А пытаюсь видеть вокруг не только плохое, но и хорошее. Вот и ты так попробуй.

— Попробовать, говоришь? — хмыкнул она. — Вот скажи мне, Лёшенька, что хорошего ты видишь в своем изменившимся статусе?

— Ну, во-первых, я встретил тебя, Лесенька, — улыбнулся я.

И все-таки попытался задуматься о хорошем…

Вот тут и мне на мгновенье стало страшно! Я сходу не смог увидеть практически никаких положительных моментов в своей новой жизни! Что у меня стало хорошего с того самого момента, как я стал великим князем Алексеем Александровичем? Денег больше? Так я и до этого не бедствовал… Общественный статус повысился? Так он и до этого был достаточно высок, выше только звезды… Друзей стало больше? Так я бы и без этого их завёл… Безусловным плюсом нового положения стало внезапное наличие у меня хотя бы одного родителя, отца, да и три сестры появились, которых я поначалу пытался полюбить, потому что так положено, а сейчас уже действительно прикипел душой. Николай с Александром опять же… Ну и Прохор с дедом Михаилом мной довольны, что тоже являлось очень важным положительным моментом.