Гарем стервозных мажорок (СИ) - Аристов Руслан Иванович

— То есть теоретически я могу стать таким же магом, как твоя сестра? — уточнил Виктор, которого её рассказ очень заинтересовал.

— Ну, теоретически могу и я, и ты, а практически — нет, потому что на сегодняшний день магия и её соотношение с организмом человека изучены очень хорошо, а ещё больше того, что изучено — абсолютно засекречено и является государственной и родовой тайной правящего класса у нас, и в других странах, так что обычный человек уже не может развивать свой потенциал выше определенного гражданского предела — у нас это блокируется Республиканским Контуром Гражданской Благодати, — Анжелика произнесла эти слова с придыханием, — и является деянием незаконным.

— Хм, ясное дело.

— А ещё в общем доступе давно нет важных продуктов и лекарств, которые развивают потенциал, так что мы, аристократы, очень надёжно держим власть в своих руках, — произнесла она эту фразу со смесью гордости и печали.

— Как-то ты печально это говоришь, — акцентировал на этом внимание Виктор, который наблюдал, как доктор заканчивает делать приготовления и подходит к кушетке.

— Знаешь ли, как младшая дочь я тоже страдаю от несправедливости этого мира, — ответила она на полном серьёзе.

— Че-е-го? — повернул к ней голову удивленный Виктор, не сдержав сдавленного возгласа.

— Потише, молодые люди, — послышалась недовольная реплика доктора, который как раз начал ставить капельницу рыжей.

«Вот зачем она меня позвала так рано — я ведь мог выбежать вниз и попробовать найти матушку», — Виктора накрыло острое чувство досады.

— Не ори, — тихо фыркнула Анжелика. — Младшие дети аристократов хоть и живут лучше основной массы населения, но страдают от невнимания родителей и ограничения своих прав на долю семейного богатства, а дети младших вообще теряют и то немногое, что есть у нас, их родителей, — вздохнула она. — Это тяжелая тема, я не хочу говорить об этом. Почитай оппозиционную прессу, если тебе интересно. Я, Арина, тот же Гумилёв — мы все младшие в своих аристократических семьях и вынуждены довольствоваться малым, по сравнению с тем, что могло бы у нас быть, если бы всё было более справедливее, чем есть сейчас. Мы пробиваемся своим трудом, тяжелой учебой, многие идут по военной или промышленной линии, а старшим всё достаётся на блюдечке — родительское внимание и развитие магического потенциала, самые лучшие должности и власть, основная доля семейного капитала, доступ к тайным знаниям о магии.

«Как-то она сгущает краски — какая-то внутриродовая сегрегация получается с её слов. Странно это! Я бы не сказал, что она прям бедствует, а вот понимание мироустройства и амбиции — это да, явно её гложет».

— Не могу сказать, что ты довольствуешься малым — у тебя роскошная квартира, хорошая машина, охрана, деньги и уважение, — перечислил Виктор.

— Это так, но это всё — лишь малая часть того, чего я хочу и на что реально достойна, понимаешь, милый? Вот для того мне и нужен амбициозный муж, чтобы исправить это всё! — прошептала она пылко и прижалась к нему, положив голову на плечо. — Я хочу себе виллу в Крыму или на Кипре, хочу личный самолёт, штат поваров и всё такое, понимаешь? Хочу власть, хочу стать самой сильной магичкой в мире!

— Вполне понимаю. Будешь бороться за всю эту справедливость? — поинтересовался он иронично, аккуратно приобняв её.

— Примерно так, но об этом мы потом поговорим, когда станем ближе друг друг, — чуть ли не промурчала она.

«Если я правильно понимаю, что магический потенциал основной массы населения ограничивается искусственно правящими классами, которые называют себя аристократами и имеют преимущество административного ресурса в текущих условиях, то все эти девичьи патрули с приставанием по поводу запрещённых веществ — это как минимум свидетельствует о том, что речь идёт не только и не столько о наркотиках, как я изначально подумал, а о всех тех вещичках, которые явно запрещены с целью контроля магопотенциала у населения. Хм, наверняка есть черный рынок таких веществ. Надо узнать про этот Контур — что за фиговина? Видимо, ограничение идёт со всех сторон — запрет на продукты и вещества, ограничение через Контур и административный контроль. Возможно, даже какие-то медицинские и генетические аспекты — это было бы логично в свете такой политики, поскольку магия — это власть, а власть — это богатство и собственность, то есть всё, как обычно. Буду выяснять расклады по мере возможности», — обдумал Виктор информацию, услышанную от Анжелики, которая сейчас приткнулась к нему и умиротворенно дышала.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— А что за оппозиционная пресса? — поинтересовался Виктор, когда доктор установил Арине капельницу, настроил подачу какого-то светло-синеватого раствора и отошёл за черную ширму в другом конце кабинета.

— Блин, милый, ты на приколе? — зевая, произнесла брюнетка.

— Я политикой не интересуюсь, — вынужден был ответить парень.

— Все эти паршивые газетенки социал-демократических лоялистов, разного рода феминисток, монархистов, прозападных интеграторов, аристократических радикалов, антимагов, экологов, — мало ли у нас в стране разной сволочи, что ли, которая не любит нашу демократию? — Анжелика села нормально, потянулась и повернула к нему голову.

«Ничего себе, расклады. Что за соцдем-лоялисты, интересно? И как здесь называется правящая партия?» — улыбнулся Виктор и спросил:

— А ты сама её разве любишь? Ты только что рассказывала, как тебе плохо быть младшей!

— Эй, ты не передергивай, — ответила девчонка игриво и шутливо толкнула его в плечо, — я недовольна своим положением в рамках существующей модели, потому что все остальные политические проекты — там вообще полнейший мрак, понимаешь? Я хочу взять своё в рамках того, что есть сейчас, иначе в других условиях моя семья просто потеряет власть и влияние.

— Понятно, милая, — улыбнулся он ей, — ты хорошо объяснила.

— Я именно такая — рассудительная и умная, — кивнула она, встала и осторожно подошла к лежащей на кушетке рыжей.

— Как же мне плохо, голова и шея очень болят, — послышался глухой стон Арины.

— Держись, милая, у тебя магодисфункция, ты вчера и сегодня слишком сильно намагичилась, а ещё перенервничала и напилась, вот и результат, — ласково произнесла Анжелика и взяла её за ладонь.

— А я ведь говорила отцу много раз, чтобы он сделал мне стабилизатор, — натурально расплакалась рыжая, но постаралась быстро утереть слёзы. — Ему плевать на меня.

— Ой, будто бы ты у него такая одна, — захихикала брюнетка. — Твои братья и сестрицы порасторопнее оказались — даже совсем младшие, а ты вечно пасешь задних! И вот результат — теперь страдает твоя лимбическая система, а ещё печень.

— Мы это исправим, верно? Надоела это вся несправедливость, — прошептала Арина и снова закрыла ладонью своё чуть припухшее личико.

— Отдыхай, дорогая, мы с Виктором здесь, рядом — капельница скоро подействует и поедем домой, — Анжелика погладила её по руке и снова вернулась к парню.

Минуты три сидели молча — Виктор обдумывал услышанное, поскольку узнал он действительно много важного, что можно было использовать как зацепки для дальнейшего просвещения, а тем временем Анжелика закинула свою правую ножку на левую и достала из сумочки смартфон, что-то там начав набирать. Виктор краем глаза рассмотрел аппарат — чисто внешне он хоть и был похож на знакомые ему девайсы, но отличался какими-то неуловимыми мелочами — так сразу парень не мог определить, в чём же дело.

Из-за ширмы вышел доктор и показал рукой на вторую кушетку, которая была ближе к ширме и к противоположной от входа стене:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Теперь вы, молодой человек — проходите, разувайтесь и ложитесь, осмотрим вас.

— Давай, иди, — подняла голову Анжелика и кивнула в сторону врача.

Виктор встал, снял свою сумочку, положил на стул и двинулся к кушетке. Быстро сняв обувь, он с некоторым трепетом прилёг на кушетку, пока доктор отошёл к своему столу и что-то настраивал в своём приборчике.

— На что жалуетесь? — подошёл он у нему, держа водной руке стетоскоп, во второй — тот самый приборчик.