Радиоэлектронный шпионаж - Борис Анин

«ЛЮЦИФЕР» ТАМ ПРАВИТ БАЛ!

В конце 60-х годов у АНБ появился конкурент внутри США: для предотвращения компьютерных преступлений (особенно подделки банковских счетов) американская фирма Ай-би-эм разработала шифратор под условным названием «Люцифер» с ключом длиною сто двадцать восемь бит.

Один из директоров АНБ, бывало, говаривал: «Вы не поверите, сколько ценной информации о коммунистических странах мы получаем от некоммунистических». Поэтому, естественно, в АНБ были очень озабочены возможным появлением надежных, стойких шифрсистем на коммерческом мировом рынке. После переговоров за закрытыми дверями с сотрудниками АНБ представители фирмы Ай-би-эм согласились укоротить ключ «Люцифера» до пятидесяти шести бит и засекретить некоторые блоки шифратора. Далее этот шифратор передали в американское бюро стандартов, а оттуда он попал прямехонько в АНБ для анализа его стойкости. Там «Люцифер» получил официальное одобрение как лучший кандидат для принятия в качестве стандарта шифрования данных в США. Ясно, что в АНБ не одобрили бы шифратор, который неизбежно получит широкое распространение за рубежом, если бы не было уверенности в том, что можно его вскрывать. В свете этого становится понятной готовность специалистов из АНБ помочь фирме Ай-би-эм в разработке некоторых узлов ее аппарата, излишнюю стойкость которого им пришлось уменьшить за счет сокращения длины ключа.

Два не имевших отношения к АНБ ученых из Стэнфордского университета Диффи и Хеллман после ознакомления с шифратором «Люцифер» заявили, что можно построить ЭВМ, состоящую из миллиона микросхем. Каждая ее микросхема проверяла бы по миллиону ключей шифратора «Люцифер» в секунду. Чтобы вскрыть искомый ключ, ей потребовалось бы не более двадцати часов. При стоимости каждой микросхемы десять долларов такой специализированный компьютер в целом стоил бы около двадцати миллионов долларов с учетом энергопитания и другого вспомогательного оборудования. Через десять лет та же машина обошлась бы в сто раз дешевле, и проверка каждого ключа стоила бы всего пятьдесят долларов. Если бы ключ имел длину сто двадцать восемь бит, как это первоначально планировалось, то стоимость полного перебора всех ключей, по оценке Диффи и Хеллмана, выражалась бы числом с двадцатью пятью нулями.

В августе 1976 года состоялся рабочий семинар, на котором компетентные сотрудники американского бюро стандартов, защищая от нападок выбранный ими вариант стандарта на алгоритм шифрования, доказывали, что понадобится семнадцать тысяч лет для вскрытия одного ключа полным перебором. Остальные участники семинара разошлись во мнениях относительно цены и времени организации полного перебора ключей «Люцифера» на компьютере. Большинство называло цифру от двух до десяти лет для создания специализированной ЭВМ для вскрытия «Люцифера», от шести месяцев до десяти лет — для реализации на ней полного перебора и цену в десять — двенадцать миллионов долларов — для ее изготовления в указанные сроки.

В 1977 году «Люцифер» официально стал аппаратом, одобренным в качестве стандарта шифрования данных в США. К этому моменту обе отчаянно спорившие стороны сошлись на том, что через некоторое время (назывались цифры от пяти до десяти лет) в связи с развитием средств вычислительной техники вопрос о стандарте на шифрсистему встанет снова.

БОРЬБА ЗА МОНОПОЛИЮ НА РАДИОШПИОНАЖ

Если с Ай-би-эм АНБ удалось сравнительно легко договориться, то академические круги с их внезапно вспыхнувшим интересом к криптографии контролировать оказалось не так просто. Но у них была своя ахиллесова пята — Национальный научный фонд, из которого финансировались их научные исследования. Лица, ведавшие распределением средств фонда, дали согласие направлять все научные работы по криптографии в АНБ на экспертизу. Хотя при этом руководители фонда сразу предупредили, что мнение экспертов из АНБ типа «Не финансируйте это направление научных исследований, но почему — мы вам не скажем» в расчет принимать они не собирались.

Отнюдь не способствовал налаживанию добрых отношений между АНБ и специалистами в родственных криптографии областях науки досадный для АНБ инцидент, произошедший в 1978 году. Безо всякой на то команды сверху гражданский служащий АНБ Джозеф Мейер неожиданно перешел в наступление. В резких выражениях он написал письмо в самое большое профессиональное объединение людей инженерной профессии в США — Институт инженеров электроники и радиотехники (сокращенно — ИИЭР), членом которого он являлся. Мейер предупреждал, что планировавшийся ИИЭР симпозиум по криптографии угрожал безопасности США. В своем письме Мейер также напомнил «забывчивым» членам ИИЭР про существование списка предметов, которые имели стратегическое значение и без специального на то разрешения правительства США экспорту не подлежали. Он включал в себя, кроме боевой техники и новейших систем вооружения, шифраторы и оборудование, связанное с защитой информации в каналах связи. Мейер заявил, что в этот список входит также любая информация, касающаяся принципов работы шифраппаратуры. Но понимаемый в таком широком смысле данный список неизбежно приходил в противоречие со знаменитой первой поправкой к американской конституции. И хотя Мейер писал как частное лицо, письмо получило огласку, разразился скандал. В ИИЭР письмо Мейера восприняли как попытку монополизировать право на исследования в области криптографии со стороны АНБ.

К этому же 1978 году относится другой скандал, повредивший и так уже сильно подмоченной репутации АНБ в академических кругах США. В американском городе Сиэтле группа изобретателей во главе с неким Карлом Николаи, работая в свое свободное время в переоборудованном под мастерскую гараже, придумала оригинальный шифратор для речевых переговоров. Предметом изобретения была не криптографическая, а техническая защита речевой информации: пряталось само существование канала связи, а не то, что по нему передавалось. Сообщения посылались по спектру частот, а сами частоты в спектре выбирались псевдослучайно, синхронно в приемнике и передатчике. Ответ, полученный из бюро патентов, куда обратились изобретатели, совершенно неожиданно для них пришел в виде формуляра с пугающим заголовком «Приказ о засекречивании». Дело в том, что в 1917 году для уменьшения ущерба от утечки научно-технической информации в страны — противницы США в Первой мировой войне американский конгресс принял закон о засекречивании изобретений, которые могли быть использованы для совершенствования техники военного назначения. Этим законом в США пользовались и во время Второй мировой войны. В 1951 году действие закона о засекречивании было возобновлено по распоряжению президента Трумэна. Поскольку потом этот закон никто не позаботился отменить, он продолжал действовать. За разглашение тайны им предусматривалось два года тюрьмы или десять тысяч долларов штрафа.

Последовавшие за этим газетная шумиха и. кампания протеста в прессе против политики АНБ, имевшей целью, по мнению американских газет, не допустить обеспечения права американских граждан на частную жизнь, привели к тому, что АНБ в деле Николаи пришлось отступить и отказаться от попытки путем засекречивания присвоить себе право на монопольное владение изобретением Николаи. Вред АНБ был нанесен несомненный — все эти события могли только отпугнуть будущих потенциальных сотрудников АНБ и создать агентству дурную репутацию среди ученых, на помощь которых оно могло надеяться при проведении научных исследований.

Хорошо известно, что лучшая оборона — нападение, и директор АНБ решительно перешел в наступление. Последовала серия публичных выступлений в печати, в которых он объяснил поведение АНБ в случае с Николаи и в других подобных случаях. Директор АНБ призвал к диалогу между АНБ и академическими кругами США для решения возникших проблем. Он также потребовал усиления контроля над исследованиями в области криптографии.

Результатом выступлений директора АНБ в прессе стало создание инициативной группы из заинтересованных лиц, которая ввела систему добровольной цензуры. В соответствии с этой системой любой исследователь в области криптографии по запросу АНБ должен был предоставить агентству материалы, которые он собирался опубликовать. Если в них находились данные, в силу секретности не подлежавшие публикации, автор мог добровольно отказаться от их обнародования. В случае расхождения мнений окончательное решение должно было приниматься особым комитетом из пяти компетентных специалистов, назначаемых директором АНБ, совместно с советником президента США по научным делам.

В то же самое время АНБ попыталось заполучить контроль над финансированием исследований по криптографии вне АНБ. В 1978 году директор Национального научного фонда предложил директору АНБ учредить собственный небольшой (в два-три миллиона долларов) фонд для финансирования криптографических исследовательских работ, а сам Национальный научный фонд полностью устранился бы от участия в денежной поддержке проведения исследований в области криптографии. Но жизнь по-своему скорректировала это финансирование научно-исследовательских работ по криптографии из отдельного фонда, безраздельно контролируемого АНБ.