Архитектор Судьбы - Коуквелл Сара

— Фобос, — произнес Кир, улыбнувшись, когда человек прошел вперед. — Пришел вывести меня из меланхолии?

Фобос не ответил, но остановился с противоположной стороны круглого каменного стола. Между ними по-прежнему воспроизводилась в конусе света голограмма астропата. Сержант посмотрел на проекцию.

— Ты все еще считаешь, что лучше заниматься этим?

Кир нахмурился: с его старым другом что-то было не так. В его словах не было и следа обычного сдержанного юмора, только тон, который Кир не мог понять.

— Да, брат, — сказал Кир, встав с кресла с железной спинкой. — Ты не возражал, когда я приказал «Эфону» направиться в систему Кларос. Теперь ты хочешь что-то сказать?

Фобос молчал, но резкие черты лица сержанта выдавали его эмоции.

На борту «Эфона» командовал Кир. Ему незачем было выслушивать опасения сержанта, но он хотел этого. Как псайкер он всегда стоял в стороне от остальных. Сейчас это сохраняло актуальность, как и ранее, когда он был нелюдимым мальчиком с давно забытой планеты. Но Фобос никогда не демонстрировал отстраненность, свойственную братьям. Сержант Первой роты, проконсул, удостоенный крукс терминатус, он был воином до мозга костей и ближайшим другом Кира.

— Мы были здесь стражами на протяжении тридцати лет, — медленно произнес Фобос. — Тридцати лет войны.

— В этом мы поклялись, и в этом состоял наш долг, — сказал Кир.

— Да, и долг мы заплатили кровью, — напомнил Фобос.

Кир кивнул. Долг действительно был оплачен кровью.

«Эфон» был боевой баржей, кораблем для ведения войны среди звезд. Он мог нести три сотни Адептус Астартес, их боевые машины и оружие. Когда баржа покинула Сабатин, она была почти полностью укомплектована, но три десятилетия войны на границах Ока Ужаса имели свою цену. Капитаны и ветераны сотен лет войны полегли на потерянных мирах или плыли в холодном космосе. Корабль наполнила тишина, его экипаж сократился до сервиторов, а системы — до самых необходимых для обслуживания оставшихся Белых Консулов.

«Да, мы много раз платили эту цену, мой друг», — подумал Кир.

— Могут ли Адептус Астартес иначе исполнить свой долг? — спросил он вместо этого с суровостью, которой не испытывал.

— Мы — Белые Консулы. — Фобос оперся о стол, глядя на эмблемы головы хищной птицы, вырезанные на каменной поверхности. — Мы на грани полного исчезновения. Орден вызывает и… — Он замолчал.

— И что? — Кир смотрел, как его друг сглатывает.

— Орден вызывает, но мы медлим.

— Думаешь, это то, что мы делаем? Медлим?

— Я думаю, что наш орден нуждается в нас.

Кир почувствовал, как по коже пробежал холодок от этих слов. Орден сосредоточил большие силы, чтобы встретить ужасного врага, и понес такие потери, что его будущее висело на волоске. Пришел вызов с требованием всем сынам Сабатина вернуться домой.

— И в чем состоит цель нашего ордена, сержант Фобос? — спросил Кир, и в ответ на холод в его голосе Фобос поднял взгляд. — Мы — Белые Консулы, потомки Жиллимана. Мы следим за человечеством и защищаем его. Для этого нас создали. Это наш долг перед орденом.

— А если ордена больше нет? — прорычал Фобос. — Если он уничтожен, а нас там нет?

— Если мы забудем нашу цель, мой друг, тогда не останется ничего, кроме пепла, который разносится по мертвым мирам.

Ему показалось, что он разглядел вспышку понимания в темных глазах Фобоса. Эпистолярий понял, что слышит эхо утраты Катариса в своих словах.

— Он уничтожен, — сказал Фобос спокойнее. — Ничего нельзя было сделать для его спасения. Будь там мы, или вдесятеро большие силы, не было бы другого выбора, кроме Экстерминатуса.

Киру вспомнился последний крик о помощи мертвого мира.

— Мы не могли его спасти, и мы не сможем спасти Кларос, если туда пришли демоны, — добавил Фобос.

— Всегда нужно пытаться что-нибудь сделать, прежде чем прибегнуть к полному уничтожению, — Кир не пытался скрыть своего раздражения. — Плати за выживание человечества жестокостью — и не останется ничего.

Он выключил гололит и вышел, оставив Фобоса одного в темноте.

«Эфон» движется к бронзовому корпусу космической станции, ауспики наполняют космос вокруг него перекрывающимися развертками сенсорных полей. Восьмикилометровое тупоносое жало в грязно-белой броне, утыканное макроорудиями, окутано потрескивающими пустотными полями. От рева плазменных двигателей на полной мощности мостик под ногами Кира вибрирует.

— Признаков активности врага и следов битвы нет, милорд, — доложил логист, подсоединенный к главной сенсорной платформе. Человек обратил взгляд своих зеленых бионических глаз на Кира. — Станция выглядит целой и невредимой. Они ответили на наши приветствия и просьбу пристыковаться.

— Очень хорошо, — сказал Кир. Он ожидал увидеть станцию в огне битвы и из последних сил взывающей о помощи. Но при взгляде на нее через обзорный экран становилось очевидно, что она далека от поражения.

Станция Кларос была похожа на огромное колесо, вращающееся в свете звезд. Ее броня светилась, словно ее выковали из полированной бронзы. От центрального узла станции тянулись пять секций, каждая из которых напоминала трансепт собора длиной свыше двух километров. Поверхность станции усеивали контрфорсы и башни, свет отражался от лиц огромных статуй, которые пустыми глазами смотрели в космос. Над центральной секцией станции поднималась башня, ее куполообразная вершина была заполнена антенными мачтами. Основание башни опоясывало толстое каменное кольцо, поверхность которого покрывали генераторы щитов и горгульи размером с жилой дом. По мнению Кира, станция выглядела жутко.

Рядом с ним пошевелился Фобос. С его наплечников свисали только что прикрепленные свитки чистоты, а на сгибе локтя он держал багровый шлем. Кир не разговаривал с ним с момента последней беседы в командном отсеке.

— Если ты собираешься отправиться туда, я подготовлю почетную стражу, — предложил Фобос.

Кир почувствовал немой вопрос в словах Фобоса: «Если мы прибыли, чтобы спасти это место, и в этом нет необходимости, почему мы тратим время?»

В голове Кира всплыло воспоминание о видении на Катарисе: вонь варпа, влажное тепло его крови. Воспоминание было таким же свежим и чувствительным, как незажившая рана. Он был гаруспиком, обученным в традициях своего ордена как толкователь видений и знаков. Для оракула не существовало слепой удачи. Принятие сигнала и его видение были связаны. Он не сомневался, что в это место его привела судьба.

— Да, — сказал Кир. — Подготовь отряд. Здесь есть нечто большее, чем кажется на первый взгляд.

Стыковочный отсек гудел. За его противовзрывными дверями «Эфон» пристыковался к бронированному доку Клароса со звуком, похожим на звон железного колокола.

Перед дверьми выстроились Белые Консулы, их доспехи сверкали в свете, наполнившем стыковочный отсек. Во главе космодесантников стоял Кир, психосиловой меч был опущен, без его желания психоактивное ядро безмолвствовало. С наплечников и наголенников свисали свитки, а с торса до самой палубы ниспадал белый табард. Из уважения к событию шлем псайкера висел на поясе, и окруженное воротником из кристаллических узлов бледное лицо было неприкрыто.

Фобос и его терминаторы стояли на шаг позади Кира, за ними — опустошители Валериана вместе с авангардным и тактическим отделениями Гальбы и Ветранио соответственно. Численность отделений не соответствовала предписаниям Кодекса. Но они все же были боевым отрядом Адептус Астартес, достаточно крупным, чтобы побеждать армии.

С шипением открылись противовзрывные двери. В стыковочный отсек ворвался ледяной воздух, потревожив свитки на доспехе Кира. В увеличивающейся щели виднелись два человека, возвышающиеся над морем коленопреклоненных фигур. Один был мужчиной с ястребиным лицом и копной лоснящихся черных волос, затянутых в хвост. Полированное золото его нагрудника, украшенного лавровыми венками и орлиными крыльями, отразило свет, когда он поклонился. Рядом с ним стояла высокая женщина с морщинистым лицом, бритую кожу ее черепа покрывали вытатуированные строки выцветшего текста. Синий китель с высоким воротником облегал худое тело. В правой руке женщина держала посох, черную рукоять которого венчал орел, сжимающий в когтях синий кристаллический глаз. Женщина смотрела на Кира с выражением явной неприязни, на ее губах играла презрительная усмешка.