Романов. Том 1 и Том 2 (СИ) - Кощеев Владимир

— Ты можешь сказать мне, чем он их купил? — спросил я.

— Пока не могу, но со временем ты сам узнаешь, — покачав головой, заявил отец. — Все, что могу сказать — раскручивается интрига. И нам лучше держаться от нее на расстоянии.

— Хорошо, — кивнул я. — Лет десять мира бы нам, но ведь их не будет.

— Не будет, — подтвердил князь.

В этот момент зазвенел телефон отца, лежащий перед ним на столе. Спустя секунду завибрировал мой.

«СРОЧНЫЕ НОВОСТИ!

Над Тверью разбился самолет, везущий в столицу семью великого князя Тверского. По предварительным данным, транспорт был сбит польским отрядом диверсантов, посланных королем Речи Посполитой в качестве мести за смерть племянницы Анны Яновны Долгоруковой».

— А вот теперь это война, — сказал я, глядя на видеозапись с горящими обломками.

Том 2 Глава 4

— Я считаю, пора делить Польшу, — поднявшись со своего кресла, объявил великий князь Киевский. — Что тут еще можно обсуждать, Рюриковичи?! Семью великого князя Тверского убили на нашей земле, а мы будем рассматривать еще какие-то варианты?! Сравнять это, так называемое, государство с землей, и весь разговор. Чего еще мы должны ждать? Может, покушения на царя?!

Государь сидел во главе собрания и молча смотрел в сторону Тверского. Тот не обращал внимания на происходящее и Можайского не слушал.

— Поддерживаю, — как только сел Киевский, поднялся великий князь Хабаровский. — Мы терпим атаки шакалов со всех сторон, но убиваем только исполнителей. Едва неделя прошла, как пшеки по указке самураев козни строили на нашей границе. И что? Наши люди гибнут от этого бездействия!

Царь строго посмотрел на оратора, и тот молча опустился в кресло, недовольно глядя по сторонам. Несколько секунд совет клана Рюриковичей молчал, после чего заговорил государь.

— Я хочу услышать мнение великого князя Тверского, — объявил свою волю Михаил II. — Николай Константинович?

Овдовевший владетель Твери посмотрел на царя мрачно, его брови сошлись на переносице. Опущенные уголки губ, отсутствующий взгляд. Любому было ясно, что великому князю очень больно.

— Как ты решишь, государь, так и будет, — ответил он надтреснутым голосом. — Мою семью не вернет ни одно решение.

Михаил II кивнул и обратился к стоящим у стены журналистам:

— Прошу вас выключить видеокамеры на время демонстрации записи допроса захваченных наемников. Это зрелище не для слабонервных.

Для аристократов велась отдельная трансляция, без какой-либо цензуры, в отличие от царских людей.

Корреспонденты подчинились, и через минуту царь поднял руку с пультом. На стене вспыхнул широкий экран, отображая каменный мешок, в котором сидел мужчина лет тридцати, с ног до головы покрытый татуировками. Его лицо в синяках и ссадинах замедленно поднялось, чтобы смотреть в объектив.

— Имя, гражданство, — велел невидимый опричник.

— Сымон Мазур, подданный польского короля, — ответил тот.

— Кто приказал тебе сбить самолет?

— Магнат Гаршинский.

Кадр сменился, теперь пленник был уже другим. Ему задавали те же вопросы, и ответы не изменились. За вторым допрашиваемым последовал новый. Кадры сменялись, но все шесть захваченных в плен польских нелегалов повторяли одно и то же. Они все указывали на магната Гаршинского.

Царь погасил экран нажатием кнопки.

— Можете включать видео, — объявил он, и тут же повернулся к великим князьям. — Этот магнат Гаршинский на самом деле — никакой не магнат, а представитель обнищавшего древнего рода. Под его рукой ходят тысячи нелегалов, которых используют для своих грязных дел по всему миру.

Государь поднялся и, уперевшись кулаками в столешницу, объявил:

— Николай Константинович, я приведу этого человека в Русское царство, где он расскажет нам, кто настоящий заказчик. И тогда мы сделаем все возможное, чтобы твоя семья была отмщена. Я сказал свое слово, Рюриковичи.

Он отложил пульт и, не оборачиваясь, покинул помещение. Журналистов начали выдворять в тот же момент, как за государем закрылись двери. Великие князья медленно поднимались со своих мест и, по одному подходя к Тверскому, хлопали его по плечу, нашептывая слова сочувствия.

Трансляция закончилась красивой заставкой с видами на Кремль.

— Полагаю, магната уже нет в живых, — предположил я, когда на экране появилась ведущая новостного выпуска. — Кто бы ни был заказчик, сейчас не в его интересах оставлять поляка.

Князь усмехнулся, выключая звук на телевизоре.

— Дмитрий Алексеевич, не разочаровывай меня, — сказал он, качая головой. — Кто бы допустил это заседание в эфир, если бы Гаршинский не мог ответить перед государем?

— Полагаешь, его уже взяли?

— Иначе бы нам не показали заседание совета Рюриковичей, — ответил отец. — Вот видишь, как работает ЦСБ, если действует по приказу царя?

Да уж, всего несколько часов прошло с объявления о сбитом самолете, а все уже завертелось. Но что-то я сомневаюсь, что польский король так легко утрется, когда узнает, что его подданных могут вывезти из страны и казнить. Впрочем, этот без указки действительно мощных западных игроков и тявкнуть не посмеет.

— Что ж, тогда, полагаю, мне пора, — объявил я, поднимаясь из кресла.

— Да, спокойной ночи, сын.

— Спокойной, отец.

После всех этих новостей хотелось как следует вымыться и отдохнуть. Как и сказал отец, закручивается интрига, а я не обладаю о ней достаточной информации, чтобы строить планы. Но раз глава рода считает, что для нас угрозы нет, значит, так оно и есть.

До выходных время пролетело незаметно. И вот я вышел на крыльцо особняка, чтобы сесть в машину и доехать до резиденции Демидовых.

Это не было приемом, обычный родственный визит, так что и пара мне не требовалась. Однако это не отменяло обязанности явиться с подарками — с пустыми руками в гости не ходят.

В багажник уже загрузили презенты от князя Романова. Мне нужно лишь передать их Руслану Александровичу.

— Готовы, княжич? — уточнил Виталя, когда я занял свое место.

— Поехали.

Вечер только начинался, успеем как раз к ужину. Живут Демидовы не так далеко от нас, но все же время подумать у меня было.

Изготовление лазера с получением материалов немного продвинулось. Однако до финальной сборки еще было далеко. Но уже то, что сделано, можно считать прогрессом. Закончу с ним, уложившись в сроки. Больше задержек быть не должно, фактор ресурсов я учел и сделал для себя поправку по времени.

Телефон завибрировал, и я ответил на вызов.

— Здравствуйте, Петр Васильевич, — произнес я. — Что-то случилось?

— Добрый вечер, Дмитрий Алексеевич, — отозвался тот. — Нет, все в порядке. Я решил, что вам следует знать — с понедельника Виктория Львовна возвращается на занятия.

— Благодарю за хорошие новости.

— И хотел бы вас поблагодарить, — чуть замявшись, сказал он. — В тот день это я должен был вступиться за свою студентку. Это моя обязанность, как старосты.

— Не стоит. Я поступил так, как посчитал нужным. Правила поведения в группе еще только формируются, и нам всем их только предстоит выработать. Так что если мои действия идут на пользу нашему обществу, я только рад помочь.

К тому же у Орлова не хватает смелости и решимости, чтобы действительно отстаивать интересы одногруппников. Это я могу себе позволить встать в одиночку против общества, но что дозволено Юпитеру, то не позволено быку.

— Да, я полностью согласен. В связи с этим прошу не строить планов на вечер понедельника, я хочу провести собрание группы после занятий. Если вас не затруднит, разумеется.

Что ж, пара часов у меня найдется. В лаборатории сейчас ничего срочного нет — следующий этап требует работы не с оборудованием, а с расчетами. И я могу их закончить дома, если не успею.

— Хорошо, я освобожу немного времени. Вы будете бронировать полигон?