Аквамарин - Наталья Матвеева

Так расслабившись и иногда хихикая, Лив и Джонни просидели на кухне несколько часов, ожидая, когда проснется Макс, и вот, наконец, из спальни послышался шум.

Лив подскочила и направилась туда. Остановившись в дверях, она нехотя, впилась взглядом в Макса. Как же она соскучилась по нему, а ведь они не виделись всего пару недель… Макс сидел на кровати, облокотившись локтями на колени и потирая ушибленную шею. Лив невольно заметила его потрясающую фигуру, широкие плечи, мощные руки…

Он поднял голову, и Лив встретилась взглядом с его горящими синими глазами, ощутив его мужество, брутальность, силу и уверенность… И все тот же игривый огонь, страсть, притяжение… Он вдруг захохотал, глядя на Лив, и, покачав головой, весело проговорил:

— Белоснеееежка… Значит ты решила устроить мне свидание с… битой?.. кувалдой?.. Прости, не разглядел, что там у тебя в руках было. — он подмигнул ей, все также потирая ушибленную шею и затылок. — Отлично бьешь, раз я был без сознания… М-м-м… — он с трудом сфокусировал время на наручных золотых часах «Ролекс» на кожаном ремешке и вопросительно посмотрел на Джонни, угрюмо стоявшего позади Лив, сложа руки на груди и облокотившись о дверной косяк.

— Пять часов. — хмуро подсказал Джонни. — Но это не из-за ее удара, Макс, так что, Оливка, не обольщайся. Я дал тебе понюхать хлороформ. Прости, друг. Удар гаечным ключом был полностью ее инициативой, я об этом ничего не знал.

Лив жевала клубничный леденец и слушала их разговор с нетерпением и раздражением. Закатив глаза, она холодно ухмыльнулась и проговорила:

— Прости, павлин, ничего личного! Сильно болит? — с любопытством, а не из жалости спросила Лив, поглядывая на то, как Макс потирает затылок.

Макс наклонил голову и ухмыльнулся.

— Я, конечно, переживу, но почему нельзя было просто усыпить меня хлороформом? А еще лучше — по-дружески попросить самому сюда приехать?.. Кстати, где я и что здесь делаю? — вдруг опомнился Макс.

Лив нетерпеливо вошла в спальню и подошла к Максу, спокойно вещая:

— О, этому трюку я научилась у Джонни! Он говорит, что сначала здоровенного амбала нужно отключить, когда понимаешь, что у тебя не будет шансов физически побороть его для того, чтобы заставить вдохнуть хлороформ…

Джонни всплеснул руками, еле сдерживая досаду на себя и на Лив, и процедил:

— Вот же глупая девчонка! Ну что за дурочка??? Черт бы меня побрал!!!

Макс же расхохотался от души, сияющими синими глазами глядя снизу вверх на Лив, которая под этим откровенным взглядом начала сдавать свои железные позиции и захотела тут же убежать куда-нибудь подальше, чтобы только скрыться от него.

— …так что благодари за этот эффектный трюк его. — закончила Лив. — Сейчас ты находишься у нас дома, и тебе придется пожить здесь три дня, франкенштейн, потому что мы тебя украли. А теперь… гони-ка мне свой телефончик.

Макс вытаращил глаза на Лив, которая уже требовательно подставила ему свою маленькую ладошку, затем посмотрел на все еще хмурого Джонни и со смехом проговорил:

— Вы… что сделали??? Украли меня??? Ха-ха-ха…

Джонни ухмыльнулся и весело проговорил:

— Добро пожаловать в мою личную головную боль, Максик! Ты, кажется, хотел заполучить эту девчонку? У тебя есть все шансы, пока она будет держать тебя связанным в этой комнате и кормить с ложечки…

Макс все еще хохотал, и Лив, начиная раздражаться все больше и больше, пихнула его в плечо и нетерпеливо проговорила:

— Хватит ржать, конь ты ушибленный! Давай телефон, живо! Я жду!

Макс лег на кровать спиной, сунув руку в карман брюк и, все еще смеясь, достал свой мобильник и вложил его в маленькую ручку Лив. Та деловито залезла в телефонную книгу и махнула Максу и Джонни:

— Сделайте одолжение, заткнитесь на ближайшие пять минут, и если услышу хоть один звук — замотаю вас в один дружеский кокон вон этим одеялом. — она указала на кровать Джонни и, найдя номер Генри Уолша, нажала кнопку «вызов».

Через два гудка послышался тот самый холодный и надменный голос, который Лив прекрасно помнила еще со времен их первой и единственной встречи, прошелестевший в трубку:

— Надеюсь, это срочно, Макс. Я опаздываю. Как ты помнишь, сегодня ночью у меня важная встреча.

Лив властно и язвительно ухмыльнулась и проговорила:

— О, это очень важно, даже не сомневайся, старый хрыч! Но не волнуйся, я не отниму у тебя много времени.

Джонни, услышав ее слова, предостерегающе замахал на Лив руками, вытаращив глаза и угрожая ей кулаком, а Макс чуть не прыснул со смеху, повалившись на кровать и сложив руки под голову в расслабленном жесте, с любопытством выжидающе глядя на Лив.

— Постой-ка… — прошипел в трубку злобный голос, с каждой минутой распаляясь все сильнее. — Этот голос… Да ты же та самая девчонка!.. Маленькая паршивка, дочка Мартинеса! Это ты пытаешься расстроить мой бизнес своими жалкими, трусливыми, детскими попытками! Ну, ну, маленькая дрянь… Я слушаю тебя… Пока ты еще можешь говорить. Когда мои люди найдут тебя, а это будет очень скоро, в первую очередь, я отрежу тебе твой грязный язычок и скормлю его своему…

— Сыну. — дополнила Лив веселым голосом.

— …тарантулу. — услышав издевку Лив, Генри еще больше разозлился и громко заскрипел:

— Не испытывай мое терпение, маленькая шлюшка, говори, где Макс и почему звонишь с его телефона!

Лив спокойно выслушала этот приказ, ощущая поднимающуюся в ней ненависть и гнев.

— Значит так, старикан, Макс у меня, и я отдам его тебе только в обмен на ту святую троицу, которая по приказу твоего больного на всю голову сыночка напала на нас с сестрой две недели назад и убила ее! Даю тебе три дня, дед Мороз, иначе я оторву твоему любимому консильери голову и спущу ее в унитаз, а тело… — Лив злобно и мстительно посмотрела в потолок, а затем немного весело на Макса. — А тело, пожалуй, оставлю себе, оно у него очень даже ничего.

Макс на эти слова огненно улыбнулся и притягательно подмигнул, показав Лив большой палец.

— Ты… — выдохнул Уолш, с трудом подбирая слова от распирающей его злобы… И в этот миг он заорал, треща, как плохо работающий телевизор. — Ты грязная, мелкая… — дальше шли непечатные выражения и ругательства, которые очень насмешили Лив, потому что она впервые слышала такие крепкие словечки. Через весь этот поток брани иногда пробивались знакомые слова:

— Да я тебя… и твоего отца… Ты еще пожалеешь, потаскуха сраная… На кого поперла! Да ты хоть представляешь, что я за человек?.. Овца… стерва… гнида… — и так далее, бла-бла-бла.

Лив в нетерпении присела на кровать рядом с Максом и скучающе слушала весь нецензурный ор, который звучал так громко, что даже Джонни с Максом слышали каждое слово.