Рождение - Роман Злотников

И все послушно спрыгнули с высокого обреза грузового люка «капли». Потому что от этого страшного человека на всех повеяло чем-то… чем-то… чем-то запредельным… Тем, чего уже очень давно не встречалось на Киоле… Какой-то древней жутью…

– Построиться! Да, доннерветтер, встаньте ровно! Я кому сказал! Стоять! А вот ты полшага вперед! И ты тоже! Вот так. Замерли! Пятки вместе, носки врозь, руки опущены вдоль тела, подбородок приподнят. Все стоят и слушают меня. Ясно?! Ну что за уроды! Если я задаю вопрос – надо отвечать «Так точно!» или «Никак нет!». Ясно?!!

– Та… аак…ак… то… оо… ооч… очно… – вразнобой проблеяли стоявшие перед ним люди.

– Тьфу, дьявол, ну и бараны!.. Значит, так, голуби. Рассказываю один раз. Вон там, – он мотнул головой в сторону заходящего светила, – находится ваша прародина Ола. На ней окопались грязные ублюдки, убившие чертову тучу народу. И наша с вами задача – вышвырнуть их оттуда. А для этого вам сперва следует стать солдатами. То есть научиться убивать. Понятно?

Двадцать два участника проекта встретили его горячую речь ошеломленным молчанием. Что… нет, ЧТО сказал этот человек? Да и вообще, человек ли он, если его губы смеют произносить столь чудовищные слова? Убивать – это… это ж…

– Тьфу, бараны! – разъяренно взревел ассистент Беноля. – Нет, Иван, давай лучше ты. Видеть не могу эти воловьи глазищи. Вылупились на меня и стоят! Так и тянет кому-нибудь рыло набок свернуть!

От открытого люка, расположенного за спинами стоявших неровной двойной шеренгой киольцев, послышался легкий хлопок подошв о землю, а затем перед замершей толпой испуганных людей (ну нельзя было назвать это строем) появился еще один ассистент ученого. Он был чуть ниже ростом, чем тот, кто произнес чудовищные слова, но заметно шире в плечах.

– По-моему, ты торопишься, Отто, – с некоторой ленцой произнес он. – Незачем так сразу гнать лошадей. Сначала надо разгрузиться, обустроиться, а уж потом и заниматься политинформацией. Так… ты, ты, ты и вы четверо – давайте-ка обратно в грузовой отсек. Будете передавать контейнеры и упаковки оттуда, а остальные будут таскать и складывать их вон у той скалы. Все понятно?

– Послушайте, – дрожащим голосом начал все тот же парень с руками скульптора, – я вижу, что этот человек болен. Да вы сами посмотрите! Поэтому мы должны… нет, мы обязаны немедленно…

– Я кому говорил захлопнуть пасть? Клянусь, если ты еще раз без разрешения откроешь свой поганый рот – я вобью тебе зубы в глотку, понял?! – взревел первый из ассистентов.

– Ну вы же сами види… флек!

Удар был сильный. Парня с руками скульптора отшвырнуло на изогнутый бок «капли», он ударился об обшивку и плашмя рухнул на камни. Над рядом киольцев пронесся изумленно-ошеломленный вздох. Только что. При них. Ударили! Человека!!! Это было немыслимо, просто немыслимо!!! Но это было…

– Ну, кто еще хочет вякнуть без разрешения? – Высокий ассистент обвел киольцев тяжелым взглядом.

Те стояли, окаменев от ужаса и пряча глаза от стоящего перед ними монстра. Однако его чудовищный поступок отчего-то ничуть не обеспокоил второго ассистента. Наоборот, на губах широкоплечего появилась легкая усмешка, после чего он повторил задание:

– Вы, семеро, – вперед, в «каплю», на разгрузку. Остальные принимают контейнеры. Пошли!

И киольцы, сломав свой куцый, неровный строй, пугливо потянулись к открытому люку «капли», в проеме которого стоял третий из прилетевших с ними ассистентов, и – о боги! – он улыбался…

«Каплю» разгрузили довольно быстро. Причем парень с руками скульптора также участвовал в разгрузке. Он присоединился к остальным, после того как тот ассистент, который его ударил, сделал это во второй раз. Ногой. И с криком:

– А ты чего тут разлегся, придурок? А ну марш на разгрузку!

Парень оторвал свои красивые, с тонкими, нервными пальцами, но заляпанные кровью руки от окровавленного рта и просипел:

– Но я… но мне… мне же нужна помощь!

– Чтобы таскать контейнеры, пасть не нужна, – отрезал ассистент. – Так что вперед, арбайтн! А будешь хорошо работать – суну тебя на пять минут в регенератор, как только закончим. Если же будешь сачковать – еще и челюсть сломаю, да так и оставлю до утра, чтоб помучился…

И всем все стало ясно. Они попали в руки к ужасным извращенцам, чудовищам, сумевшим каким-то образом скрыться от совершенной медицины Киолы. И Алый Беноль, несомненно, также находится в их плену. Недаром сюда, в это непонятное место, на этот жалкий безлюдный островок, состоящий, кажется, из одних скал, прилетели только трое из четверых, именовавших себя ассистентами ученого. Вероятно, четвертый остался, чтобы продолжать мучить Беноля. Ибо предположение о том, что великий ум Киолы, сам Алый Беноль, мог добровольно участвовать в чем-то подобном, просто не укладывалось ни у кого в голове.

В ту первую ночь на островке никто не спал. Парень с руками скульптора все-таки сумел заслужить пребывание в регенераторе, и его рот пришел в полный порядок. Поэтому Ликоэль, свернувшийся калачиком на жесткой, брошенной прямо на камни подстилке, которая и являлась его ложем на сегодняшнюю ночь, долго слышал его жаркий, взволнованный, со слезой в голосе шепот. А уже под утро, когда небо на востоке начало светлеть, к нему тихо подползла массивная фигура.

– Эй, человек… проснись.

– Да? – так же шепотом отозвался Ликоэль.

– Послушай, мы решили бежать.

– Бежать?

– Ну да, – жарко зашептали ему в ухо. – Пока они спят. Это же звери, они не оставят нас в покое. Я слышал, в Литмере, ну, что на западном побережье, существовала секта, которая крала тела Ушедших к Богам, а потом поедала их. Они занимались этим целых восемь лет, прежде чем их подвергли лечению. Эти тоже какая-то секта, точно. Мы должны покинуть остров и немедленно обратиться в Симпоису. Этих надо лечить, срочно…

Ликоэль несколько мгновений молча лежал, обдумывая аргументы шепчущего, а затем тихо спросил:

– Но как?

– Мы всё продумали, – снова жарко зашептал его слабо различимый во тьме собеседник. – Полетим на «капле». Они спят с другой стороны и ничего не заметят. Мы тихо проберемся в «каплю» и…

Он говорил что-то еще, но Ликоэль уже понял, что у них ничего не получится. Возможность улететь на «капле» была слишком очевидна, а он за время общения с этими так называемыми ассистентами Беноля как-то не заметил у них отсутствия способностей к анализу. Скорее даже наоборот… Но ведь делать-то что-то надо было. И тут Ликоэль принял решение, от которого внутренне содрогнулся. Он решил, что сам пойдет на насилие, если беглецам попытаются помешать. Вот так и никак иначе. Если эти… если они применяют насилие против людей, реализующих свое право на свободу и свободное передвижение, – получат то же самое в ответ… Эта мысль его так захватила, что он даже забыл, что не ответил на слова шепчущего. Поэтому тот немного погодя сам напомнил об этом: