На фронтах «холодной войны». Советская держава в 1945–1985 годах - Спицын Евгений Юрьевич

Конечно, все американские новации во внешнеполитической сфере были крайне рискованны, поскольку уже в августе 1953 года Советский Союз не просто успешно испытал свою водородную бомбу, но в отличие от США быстро создал полноценное термоядерное оружие, пригодное для практического боевого применения[411]. Более того, для публичной демонстрации военной мощи Советского Союза по инициативе Н. С. Хрущева, которого активно поддержали маршалы Н. А. Булганин, Г. К. Жуков, И. С. Конев и В. Д. Соколовский, в мае 1954 года на Первомайском военном параде на Красной площади в Москве были продемонстрированы 4 межконтинентальных бомбардировщика ТУ-16, способных с ядерной бомбой на борту через Северный полюс долететь до территории США и вернуться на место постоянного базирования.

4. Вхождение ФРГ в НАТО и создание ОВД в 1955 году

Провал проекта Европейского оборонного содружества, предложенного еще в 1952 году французским премьер-министром, а затем министром обороны Рене Плевеном в качестве развития Брюссельского пакта, заключенного в середине марта 1948 года, вызвал крайне негативную и нервную реакцию в Вашингтоне. Достаточно напомнить, что еще в середине декабря 1953 года на очередной сессии Совета НАТО в Париже госсекретарь Дж. Даллес в ультимативной форме пригрозил союзникам сократить американскую военную помощь Европе, если не будет ратифицирован договор о создании общеевропейской армии[412]. Вместе с тем это обстоятельство никоим образом не поколебало горячего стремления всех американских стратегов добиться сплочения западноевропейских держав, что было просто невозможно без вхождения ФРГ в уже созданные многосторонние структуры сотрудничества ключевых держав Западной Европы и США. При этом крах проекта ЕОС, конечно, облегчил задачу усиления НАТО, поскольку наконец-то была ликвидирована угроза конкуренции со стороны рьяных «европеистов» атлантической доктрине обеспечения европейской безопасности.

Поэтому уже в сентябре-октябре 1954 года в Лондоне и Париже прошла целая череда многосторонних консультаций стран — участниц Брюссельского пакта, а также представителей США и Канады, в ходе которых были разработаны главные условия вхождения ФРГ и Италии в Брюссельский пакт, а ФРГ — еще и в состав НАТО. Уже 23 октября 1954 года в Париже состоялось подписание целого пакета соглашений, в том числе отдельного протокола о присоединении ФРГ к Брюссельскому пакту. И в связи с этим обстоятельством в текст данного пакта были внесены ряд важных поправок, согласно которым прежний Западный Союз стал официально именоваться Западноевропейским Союзом. Таким же отдельным протоколом в ходе Парижской конференции было официально оформлено вхождение ФРГ в Североатлантический альянс. Причем в день подписания этих документов канцлер ФРГ Конрад Аденауэр выступил с официальным заявлением, что его правительство будет воздерживаться от всех действий, несовместимых со строго оборонительным характером парижских договоренностей и никогда не прибегнет к силе для объединения Германии или изменения границ ФРГ. Кстати, задолго до этих событий, еще в марте 1946 года, он публично заявлял о том, что «мы хотим нового возрождения Германии», но «не желаем империи Бисмарка под предводительством Пруссии»[413]. Более того, его будущий преемник на посту федерального канцлера Вилли Брандт в своих мемуарах особо подчеркивал «рейнское чутье и каролингские традиции» своего именитого предшественника, которые он когда-то выразил такой показательной фразой: «Я — немец и остаюсь немцем, но я всегда был и европейцем и чувствовал себя таковым»[414].

Как полагают ряд зарубежных авторов (М. Трахтенберг[415]), новые Парижские соглашения, ставшие базой обновленной системы всей европейской безопасности с особым режимом контроля за свободой действий ФРГ и активным участием США в европейских делах, в значительной степени сняли законные опасения Москвы по поводу возрождения германского милитаризма и прочих «страхов Кремля». Вместе с тем большинство российских историков (Н. Е. Быстрова, Ф. И. Новик, Н. В. Павлов, А. А. Новиков, А. Д. Богатуров, В. В. Аверков[416]), утверждают, что включение ФРГ в НАТО и ЗЕС представляло собой немалую ценность и для самих американских стратегов, поскольку до сих пор эти структуры оставались во многом «бумажными фантомами», ибо у них де-факто не было реальных вооруженных сил. Европейские континентальные державы, в частности Франция, Италия и Бенилюкс, не могли по финансовым соображениям содержать полноценные армии, чтобы каким-то образом уравновесить советское военное присутствие в Восточной Европе. А Вашингтон и особенно Великобритания вовсе не горели особым желанием иметь на Европейском континенте сколь-нибудь крупные военные контингенты упомянутых выше держав, за исключением символических вооруженных сил. Именно поэтому воссоздание германского бундесвера давало как европейской, так и атлантической структурам безопасности необходимый контингент боеспособных войск в Западной Европе. Первоначально ФРГ получила право сформировать 12 сухопутных дивизий, ряд небольших соединений ВМФ и полноценные ВВС в составе 1350 боевых самолетов, но уже через год численность бундесвера была доведена до 500 000 человек и все его подразделения были напрямую подчинены командованию НАТО в Европе[417].

Одновременно вхождение западногерманских войск в военно-политические блоки Запада позволяло всем союзным державам контролировать военную политику ФРГ, быть в курсе планов ее военного строительства и разработки германской военной доктрины. Таким образом, как совершенно справедливо полагают многие историки и мемуаристы, Североатлантический военно-политический альянс был нацелен на нейтрализацию не только активных наступательных устремлений Москвы, но и потенциальных реваншистских тенденций в самой Западной Германии. Именно эта двойная цель творцов НАТО и лежала в основе доктрины «двойного сдерживания», о которой мы поговорим чуть позже.

После подписания Парижских соглашений высшее советское руководство все еще не оставляло надежд убедить лидеров ведущих западных держав согласиться на решение германского вопроса по прежней формуле «объединение + нейтрализация». В качестве возможного компромисса Москва предложила отложить ратификацию Парижских соглашений и провести 29 ноября 1954 года в Москве или в Париже специальное Совещание по этому вопросу[418]. Первоначально на это предложение откликнулся французский премьер-министр Пьер Мендес-Франс, поскольку многие французы крайне негативно относились к самой идее включения ФРГ в структуры НАТО и ЗЕС. Однако после того, как французский парламент отказался посылать свою делегацию на предложенное Совещание, 22 ноября П. Мендес-Франс в своем выступлении на IX сессии Генеральной Ассамблеи ООН публично отверг советское предложение. Естественно, это предложение отвергли и все другие сателлиты США, так как сама мысль о нейтрализации Германии казалась тогдашним американским стратегам неприемлемой ценой за ее объединение. Слабая безоружная Германия, как полагали в Вашингтоне, не сможет быть противовесом советскому присутствию в Европе, тогда как западноевропейские державы без германских ресурсов будут неспособны оказать достойный сопротивление советским войскам в случае начала новой мировой войны. Понимая эту ситуацию, советские дипломаты во главе с В. М. Молотовым по указанию Президиума ЦК стали готовить «контрудар», активно развернув подготовку к созданию полноценного военно-политического блока стран социалистического лагеря.