Шелк и тайны - Мэри Патни

Абдул Самут Хан удовлетворенно кивнул, потом указал на чемодан в руке Джулиет.

— Это скромный дар эмиру, в знак моего к нему почтения.

Джулиет открыла кожаный чемодан. Росс извлек оттуда плоскую деревянную коробку с медной бляшкой. Откинув крышку, он вытащил два изумительной работы кремниевых пистолета, которые уютно, как в гнездышке, покоились в бархатных нишах.

У наиба перехватило дыхание при виде оружия, тем более что оно сверкало, как драгоценные камни. Каждый дюйм металла был затейливо инкрустирован, а рукоятки из орехового дерева были перевиты золотым шнуром. Пистолеты сделал один из лучших английских ружейных мастеров, поэтому стреляли они так же метко, сколь были прекрасны. Росс купил их, полагая, что они еще пригодятся в качестве презента какому-нибудь арабскому военачальнику в Леванте. Чутье его не подвело, ибо это оружие поистине было королевским подарком.

Абдул Самут Хан с благоговением взял каждый пистолет и проверил, не заряжен ли он, прежде чем положить его на место.

— Очень хорошо, — произнес он, возвращая коробку Джулиет. — А теперь дайте мне ваш паспорт и сопроводительные письма, если у вас таковые имеются.

Росс передал ему свои документы и письма, которые начал собирать еще в Константинополе. Их было не менее дюжины, начиная с письма султана и заканчивая калифом туркменов. Во всех письмах авторы в невероятно витиеватых выражениях просили, чтобы эмир благосклонно отнесся к прошению Росса.

Наиб взял документы, потом показал рукой на каменную скамью, стоявшую вдоль стены.

— Подождите здесь.

Росс, скрестив ноги, сел. Выражение усталости на его лице затмевало собой любопытство, а в двух футах от него возле стены съежилась в темный комочек Джулист. Ожидание оказалось на удивление коротким — менее чем через полчаса за Россом вернулся наиб.

Сопровождаемый гневными взглядами ожидавших аудиенции, Росс направился за своим проводником, а следом Джулиет с дарами. Они попали в переполненную комнату для аудиенций. Слева, сквозь арку, открывался прекрасный вид на внутренний двор, яркий от обилия цветов. Внутри комнаты придворные, чьи богато украшенные халаты точно отражали их положение при дворе, с любопытством и нетерпением ждали дальнейших действий ференги.

Однако Росс не обращал внимания на окружающих, ибо наконец-то, спустя долгих четыре месяца, оказался у эмира Насруллы, которого считали самым жестоким правителем Азии. Этому человеку, который казнил собственного отца и братьев, чтобы обеспечить себе восшествие на престол, уже перевалило за сорок. Плотного телосложения, с длинной черной бородой, одет он был довольно скромно, как обычный мулла, что как-то не вязалось с роскошным убранством приемной.

Росс снял шляпу и в знак уважения, как принято у англичан, взял ее в левую руку, потом выказал смиренное почтение. Поскольку бороды у него не было, он погладил себя по подбородку, притом низко поклонился и зычно провозгласил:

— Аллах акбар, салаамат падишах!

Выпрямившись после последнего поклона, он поглядел эмиру прямо в глаза, маленькие, похожие на блестящие бусинки. Лицо Насруллы конвульсивно дернулось. Но так или иначе от него исходила сила, которую дарует абсолютная власть, в совокупности с ярким, правда, непостоянным блеском, принадлежавшим только ему одному. Говорили, что все четыре жены его — персиянки — презирали своего мужа.

— Вы оказали нам честь своим присутствием, лорд Кхилбурн, — быстро произнес эмир высоким голосом. — Вы прибыли с миссией от вашей английской королевы, нашей сестры по королевству?

Насрулла прекрасно знал, для чего приехал его гость, но Росс поддался на его хитрость. Еще раз поклонившись, он сказал:

— Нет, я приехал не по официальному делу, но искать вашей великой милости для моего брата, британского майора Иана Камерона.

Эмир поднял руку, прежде чем Росс смог еще что-то вымолвить.

— Говорят, вы привезли мне подарок.

— Сущие пустяки. — Вперед выступила Джулиет, и Росс вынул из чемодана коробку с пистолетами, потом открыл ее перед эмиром. — Умоляю вас снизойти принять этот недостойный вашего величества знак внимания.

Глаза Насруллы блеснули настоящей радостью, он тихонько вздохнул, как ребенок, получивший давно обещанную конфету.

— Прелестно. — Эмир взял в руки один из пистолетов и погладил его, пробежав пальцами по сиявшей мягким блеском поверхности. Таким движением любовники ласкают друг друга. — Пошли. Я хочу их испробовать. — Поднявшись, он властно шагнул во внутренний двор.

Росс, Джулиет и придворные вышли следом. Внутренний двор представлял собой очаровательный сад, в центре которого журчал выложенный розовым мрамором фонтан. Высоко над ровными клумбами сверкающих гвоздик и роз возвышались дарующие прохладу пальмы. Росс вдохнул полной грудью и, почувствовав густой аромат пачули, царящий в атмосфере, догадался, что фонтан надушен специально.

Над головой сухо шелестели ряды пальм. Насрулла остановился и приказал гостю зарядить пистолеты. Росс предусмотрел такой оборот дела и, порывшись в кожаном чемодане, извлек жестяные коробочки с черным порохом и свинцовыми пульками. Засыпав порох в оба ствола, он зарядил их, а потом вручил один из пистолетов эмиру.

Не целясь, эмир мгновенно разрядил пистолет в фонтан. Тяжелая пуля разбила розовый мрамор и отскочила в сторону. Из широкой чаши полилась ароматизированная вода.

— Замечательно, замечательно!

Придворные еще откашливались от едкого дыма, a Насрулла уже поменял пистолет и опробовал его, обезобразив на этот раз клумбу алых гвоздик.

— Великолепно!

Росс перезарядил оружие, и эмир лукаво заметил:

— Конечно, лучше всего пристреливать оружие на том, ради чего оно было создано. — Подняв один из перезаряженных пистолетов, он добавил:

— А задача оружия — убивать.

Росса насторожили нотки сладострастия в голосе эмира, он почуял беду. И тут сердце его едва не разорвалось от ужаса: эмир развернулся и нацелил пистолет прямо в голову Джулиет.

Глава 16

Бесконечно долго — целый жуткий миг Джулиет не сводила глаз со смертоносного черного дула пистолета. При любых других обстоятельствах она бы мигом извлекла из складок своей одежды спрятанный кинжал. Но здесь, во дворце эмира, окруженная стражей, она не осмелилась даже шевельнуться, тем более что убежать невозможно и любое ее действие могло бы навредить Россу.

И вдруг дуло пистолета затмило широкое, в темно-синем сюртуке плечо ее мужа. Между Джулиет и эмиром встал Росс. Голосом, в котором слышался слабый намек на упрек, он произнес:

— Среди моего народа суровым нарушением этических норм считается беспричинное посягательство на жизнь раба другого человека.