Ничего хорошего - Линда Фэйрстайн

Посол оказался очень милым человеком, остроумным и симпатичным, и мне удалось поддерживать с ним разговор в течение трех перемен блюд. К этому времени я уже потеряла счет красному и белому вину, которое нам предлагали под каждое блюдо.

Когда с шампанским и десертом было покончено и старинные часы пробили полночь, Бернард пригласил дорогих участников пройти в библиотеку, куда подадут сигары и портвейн. Европейцы, у которых вылет был рано утром, стали потихоньку расходиться, прощаясь перед уходом. Так же поступила добрая половина жен, сославшись на то, что не переносят сигарного дыма.

Я бы тоже с удовольствием закончила вечер на этой ноте, если бы не мой интерес к тому, как сложатся отношения Майка и Дженнифер. Она буквально вцепилась в него, когда они выходили из столовой, поэтому я напомнила себе, как мне нравился запах сигар, которые курил отец, и направилась в библиотеку, где стены были обиты деревянными панелями и где был самый большой камин в Кливдене. Я держалась неподалеку от посла Фейрбэнкса и его жены, Шеннон, и Майк с Дженнифер сами протолкались через толпу к нам. Чэпмен принес портвейн и для меня.

— У него, пожалуй, самый мягкий вкус из всех, что я пробовал. Попробуй и ты.

Грэм подошел к дивану, на котором мы расположились, прямо у потрескивающего огня.

— Извините, сэр, — он наклонился к Чэпмену. — Во время обеда звонила ваша матушка и просила не беспокоить вас. Она сказала, что звонит передать информацию, которая вам требуется, чтобы я сообщил вам о звонке, и что вы сами поймете, о чем речь. Миссис Чэпмен сказала, что сегодняшняя категория была «география» и что я должен сообщить вам ответ.

— Подожди-ка секунду, Грэм, — слегка захмелевший Майк с зажатой в зубах сигарой, разгоряченный флиртующей с ним Дженнифер, обрадовался ее реакции на зашифрованное послание, переданное Грэмом.

Он начал объяснять герцогине, что такое шоу «Последний раунд», но она перебила его:

— Я знаю эту игру! Я всегда смотрю ее, когда приезжаю в Штаты.

— Ставлю десять долларов, герцогиня. Рискнете?

— Пятьдесят долларов, детектив. А вы? — Она повернулась ко мне, интересуясь, стану ли я участвовать.

Зная, что в этой области мои шансы немного выше, чем в темах «Библия» или «Физика», я сказала, что поддерживаю ставку в пятьдесят долларов.

— Давай дальше, Грэм.

— Мадам велела вам передать, что вопрос звучал так... — он заглянул в свои записи, сделанные на обороте открытки с видом Кливдена. — Ранее известная, как гора Мак-Кинли, эта самая высокая вершина Северной Америки теперь носит свое исконное индейское название, которое в переводе означает «Великан».

— А я знаю! — воскликнула Дженнифер, хлопая рукой по дивану.

Грэм поинтересовался, понял ли Майк его сообщение.

— А вы, вы знаете? — спросила меня Дженнифер.

Я криво улыбнулась и предложила свой вариант:

— "Что такое Рейнир?"

Она поджала ноги, покачала головой и сообщила, что я ошибаюсь. Затем посмотрела на сидящего рядом Майка.

— Я понятия не имею, миледи, — пожал он плечами, улыбаясь ей широкой белозубой улыбкой.

— "Что такое Денали?" Вот как она теперь называется. Прошлым летом Берни финансировал экспедицию на ее вершину. Какую-то группу охраны природы или что-то в этом роде. Разве это не замечательно?

Действительно замечательно. Но еще сильнее поразило меня то, что Майк полез в карман, чтобы отдать ей выигрыш. За все десять лет знакомства, когда мы играли в эту игру, он ни разу не сделал этого столь же оперативно. В основном он писал мне долговые расписки. Этой даме нужны были его полсотни, как мне еще один стакан выпивки.

— Извините, Грэм. Не могли бы вы принести мне еще одну порцию... Еще немного портвейна?

Он принес мне бокал, как раз когда Бернард подошел к нам, чтобы забрать свое сокровище и отвести ее наверх спать. Майк поднялся, чтобы запечатлеть на обеих щеках герцогини прощальные поцелуи и услышать заверения, что очень-очень скоро она приедет к нему в Нью-Йорк. Мы поблагодарили мистера Карла за щедрость и снова сели на диван напротив камина. Участники конференции постепенно расходились из библиотеки.

Кто-то включил магнитофон, стоявший на маленьком столике в углу. Он запел голосом Бетт Мидлер, интересующейся, не хочу ли я потанцевать в лунном свете. Я подошла к двойным дверям, ведущим на террасу. Несколько человек уже вышли на улицу, подышать свежим ночным воздухом после сигарного дыма. Или побыть подальше от разогревшегося камина.

Я подошла к краю балкона и поставила хрустальный бокал на широкие каменные перила, за которыми простирались залитые лунным светом сады. Ночной воздух освежил мне голову.

Майк тоже вышел и встал рядом со мной.

— Засыпаешь?

— Засыпала час назад, а теперь совсем бодренькая.

— На то есть особая причина?

— Думаю, все дело в этом расследовании. Как странно находиться среди такой роскоши, где на каждом шагу сталкиваешься с прошлым, в то время как где-то люди расследуют убийство. С одной стороны, это, конечно, их работа. Но, с другой стороны, мне очень хочется узнать, до чего они докопались. Думаешь, это Дюпре?

— Ты же меня знаешь. Я подозреваю всех и каждого, пока мы не докажем вину кого-то одного.

Теперь до нас доносилась песня в исполнении мужчины. Между фразами Майка мне даже удалось разобрать слова: «Когда день...» Затем Чэпмена заглушил голос певца «И ночь придет...». На самом деле, сейчас я смотрела только на луну.

— Потанцуешь со мной? — спросила я Майка. И сама заскользила под музыку по неровной поверхности векового каменного пола, представляя, как титулованные особы танцевали на этой террасе до меня.

Я подпевала Бену Кингу, надеясь, что мой друг присоединится ко мне. Майк же просто смотрел на меня, зажав в пальцах сигару и не скрывая улыбки, которую вызывали мои пьяные танцы.

Я повторила просьбу, на этот раз настойчивее:

— Потанцуй со мной! Пожалуйста. — Он все еще сомневался. — Я же приглашаю тебя на танец, а не в...

— Хорошо, хорошо.

Он положил сигару, поставил бокал рядом с моим, и мы стали танцевать под чарующий голос Кинга.

— И с кем я танцую сегодня, с виллисой или с герцогиней?

Я не поняла его вопрос:

— Что?

— Ты собираешься затанцевать меня до смерти, как царица виллис, или такой мужлан, как я, вдруг стал тебе симпатичен, потому что на меня положила глаз леди Тернбул?

— Так нечестно. Я...

— Ш-ш-ш. — Он приложил мне палец к губам. — Молчи. Я все думаю, как бы раздобыть для тебя такую тиару. Если бы ее дружок дал нам с леди пообщаться еще часик, я бы уговорил ее отдать тебе свою. Представляешь, как умопомрачительно ты смотрелась бы перед присяжными с бриллиантовой тиарой на голове? Ты бы не проиграла ни одного дела.

Начался новый диск. Теперь это были «Смоки» с ритмичной композицией. Майк в одиночку дотанцевал до перил, чтобы взять сигару. Я осталась кружиться в одиночестве, глядя, как развевается моя юбка, и стараясь не ударить в грязь лицом. Я крикнула Чэпмену, чтобы он нашел мой бокал с портвейном и наполнил его.

— Халява закончилась, блондиночка. Бар закрыт.

— Я просто хочу...

— Пошли наверх. Завтра нам предстоит долгий день, а по возвращении нас поджидают горы нерешенных дел, — он взял меня под локоть и через библиотеку привел холл.

— Могу поспорить, что Дженнифер ты не отшил вчера ночью.

— Она держится куда лучше тебя, детка. По лестнице или на лифте?

Я посмотрела на ступеньки, и мне показалось, что они уезжают вдаль, как эскалатор.

— Лучше уж на лифте, спасибо.

Кабинка доползла до нашего этажа, и Майк снова напомнил мне, что надо говорить потише, пока мы шли по коридору к люксу. Он повернул ручку и открыл дверь, я вошла в номер следом за ним. Он дал мне рубашку, которую носил утром, и всучил халат, оставленный мной на кровати:

— Иди умойся, почисти зубы, прими пару аспирин, короче, подготовься ко сну.

Когда я через минут вышла из ванны, он протянул мне свернутый листок бумаги с моим именем — оказывается, его подсунули нам под дверь, пока мы были на приеме.

Я развернула записку, посмотрела на строчки, затем на Майка, чтобы понять по его лицу, читал он или нет. «Звонил мистер Рено. Пожалуйста, перезвоните ему, когда вернетесь в номер, в любое время». Наверное, Джоан поспешила объяснить ему, что связывает нас с Майком.

— Хочешь, чтобы я вышел?

Я покачала головой:

— Это подождет до возвращения домой.

Ноги у меня подкашивались.

— Тогда давай, блондиночка. Ложись спать.

Горничные оставили отвернутыми уголки одеял. Я взяла шоколадную конфету с подушки, положила ее в рот и скользнула под одеяло. Потом протянула руку, чтобы выключить свет, а Майк подошел и поцеловал меня в макушку:

— Ты напилась как свинья, Куп. Это не опасно, но по-свински.

Видимо, я уснула мгновенно, потому что ничего не помню до восьми утра, когда позвонил портье, чтобы разбудить нас. Я услышала какой-то шум с пола, возле кровати Майка. Села на постели и посмотрела в ту сторону, но там ничего не было, кроме брюк от его костюма. Они прыгали и жужжали, как будто в карман залетел крупный шмель и пытался выбраться наружу.