Алмазный огранщик: Будда о том, как управлять бизнесом и личной жизнью - Майкл Роуч

Скажем прямо, тот факт, что вещи приведены в движение, тот факт, что одни вещи – ментальные отпечатки определяют появление других вещей, окружающего нас мира и даже нашего тела и ума, непременно означает, что эти последние должны в какой-то момент остановиться, закоптиться, уже только потому, что они начались. Согласно буддизму, чтобы вещь закончилась, не требуется ничего, кроме того, что она началась. В тот момент, когда вы бьёте по мячу бейсбольной битой, вы уверены, что этот мяч где-то и как-то докатится до остановки. Ваша коммерческая карьера закончится, потому что вы получили свою первую работу. Ваша жизнь закончится, потому что вы родились, и никаких других причин не требуется. Успех вашей попытки удостовериться, что ваша личная жизнь и коммерческая карьера по-настоящему состоялись, зависит от вашей абсолютной уверенности в том, что в один прекрасный день они обе закончатся.

В тот день, когда я вошёл в «Андин» в поисках моей первой настоящей работы, я столкнулся с Ширли; это было нетрудно, так как она была единственной сотрудницей на тот момент. Я тогда только что оставил за плечами восемь лет напряжённых занятий в маленьком тихом монастыре с моим Ламой по теории буддизма и практики медитации, поглощающих всё моё время и внимание. Пока я каждое утро в течение двух часов добирался до работы, грохот и зловоние Нью-Йорка буквально доводили меня до тошнотворного состояния, но потом я целый день любовался Ширли, и это примиряло меня с жизнью. Она была сильной гордой уроженкой Ямайки с ниспадающими на плечи чёрными волосами и улыбкой размером с комнату. Я вырос в штате Аризона и никогда прежде не встречал островитянок, поэтому был в полном восторге, когда увидел, как это живое солнышко разгуливает по коридорам, напевая мелодичные песенки в живом британском ритме. Ширли и её муж Тед быстро стали для меня как семья; вместе с владельцами фирмы, Офером и Аей, мы переживали все взлеты и падения «Андин», пока, наконец, ежегодно удваивая и утраивая уровень продаж, мы не достигли его текущего объёма, превышающего 100 миллионов долларов в год. Мы с ней одновременно управляли большими подразделениями: она отделом доставки, а я – алмазным.

Неизменное чувство юмора и любовь, которую она изливала на окружающих, были поистине легендарными; мы могли проработать до часу ночи, а то и до двух, а она всегда оставалась всё такой же весёлой и приветливой, как и в начале дня. Её губы всегда что-то напевали, даже когда ей приходилось управлять почти сотней подчинённых или упаковывать и доставлять высококачественные ювелирные изделия количеством до десяти тысяч штук ежедневно, соблюдая немыслимо сжатые сроки. Она всегда приходила первой, а уходила последней и готова была насмерть биться за своих сотрудников. Эти и другие черты её характера завоевали ей исключительную преданность и любовь всех, кто с ней работал. Внутренняя мощь, которую излучали её глаза, и глубокие религиозные убеждения – деятельная христианская позиция – делали её оплотом силы для всех нас.

Помню, как пришла первая неприятность; нам сказали, мол, что-то не так с Ширли и не хотим ли мы навестить её в госпитале. Это был тот самый шок, который всегда переживаешь, когда кто-то, казавшийся незыблемым, вдруг оказывается более чем уязвимым и хрупким. Такое же чувство я испытал, когда у моей матери обнаружили опухоль в груди или когда мой отец на охоте потерял сознание и почти сорвался со скалы, а я, совсем ещё пацан, пытался удержать его огромное тело от падения в пропасть. У Ширли был довольно серьёзный случай диабета, но всё могло бы ещё быть хорошо, если бы она слегка сбавила темп, питалась хорошо и регулярно и вовремя глотала все эти разноцветные пилюли.

Но ей было не до этого. Вы должны понять, что компания в те дни стремительно набирала обороты, завоёвывая рынок; мы были неуловимы, управляя по всему миру своими филиалами, которые не могли без нас обойтись. Мы с Ширли вышли на такой уровень, на котором играючи управлялись с сотнями тысяч или даже миллионами долларов в час. Наши заработки выросли почти пропорционально объёму работы и количеству подчинённых; мы стали маленькими богами в своих офисных королевствах, походя, за десертом решая судьбы своих подданных оптом и в розницу, как будто те были нашими куклами или игрушечными солдатиками, и перетасовывая их по своей прихоти. «Андин» была для нас и всепоглощающей страстью, и повелительницей; компания предъявляла к нам немыслимые требования и выводила нас на такой уровень интенсивности труда, который наголову превышал наши возможности. А наградой за всё были только деньги, которые мы и во сне не мечтали увидеть. И вот Ширли стала задерживаться всё позже и позже, приходя от работы в тот транс, в котором все мы до некоторой степени пребывали.

Ничего не было важнее работы. Иногда она забывала поужинать, иногда пообедать, потом стала всё чаще пропускать еду. Иногда она принимала свои лекарства, иногда нет, ведь важнейший заказ для J. C. Penney не мог запоздать ни на минуту. Тяжелейшая нагрузка и невнимание к своему здоровью начинали уже взимать свою неизбежную дань, но она и не думала останавливаться или хотя бы притормозить. Думаю, что именно в то время я усвоил один из наиболее важных корпоративных уроков: действительно хороший работник будет подгонять сам себя до тех пор, пока не загонит совсем, и требуются величайшая мудрость и самоконтроль со стороны его начальника, чтобы понять, когда следует заставить этого работника снизить обороты, даже если в результате пострадает производство.

Настало время, когда Ширли по состоянию здоровья уже не могла руководить большой группой людей, но просто из-за большой привязанности к ней владельцы компании создали под неё отдел обслуживания клиентов, с которым она могла ещё управляться в сниженном темпе. А потом она уволилась и переехала в штат Нью Гемпшир, чтобы отдохнуть и начать дорогостоящее лечение почечного диализа. «Андин» продолжала раскручиваться, и мне трудно было поддерживать связь с Ширли; мой рабочий день мчался со скоростью тысячу миль в час, иногда я одновременно говорил по трём-четырём телефонам, драгоценные камни летали по отделу уже не в маленьких конвертах, а в мусорных мешках и корзинах – уже не сотнями, а тысячами и десятками тысяч. А вот день Ширли всё замедлялся.

Последний раз я говорил с ней, когда случайно позвонил ей в тот самый момент, когда она только что вернулась из госпиталя, где ей