Тотварищ жандарм - Станислав Сергеев

Долго ждать у нас не было времени, поэтому подгадав так, чтобы служанка, и по совместительству доверенный человек, тетка Пелагея была вне дома, я самым наглым образом заявился в гости к графине Черторыжской.

Это был интересный разговор. И обо всем и ни о чем. В общем, мне выставили милый ультиматум, что моя репутация очень пострадает, если бравый полковник Осташев не появится на одном из роскошнейших приемов Санкт-Петербурга. Пришлось посетовать на катастрофическую занятость в борьбе с врагами империи, но ради такого я смогу выделить пару часов. На этом и закончили, и я быстро ретировался в закрытую неприметную карету, оборудованную в качестве передвижного прослушивающего центра.

Для затравки я подарил графине небольшую и красивую шкатулку с вмонтированным в нее подслушивающим устройством, правда, батареи хватало только на восемь часов непрерывной работы, но я понадеялся, что и этого времени хватит. Да и в комнате, где меня принимали, успел сунуть в большую китайскую вазу тоже небольшое устройство для выведывания страшных женских тайн. Но это мало помогло. Энергичная графиня после моего визита развила бурную деятельность и разослала по столице несколько десятков писем, при этом наших возможностей абсолютно не хватало, чтобы отработать всех адресатов. Хорошо, что хоть список их удалось составить.

Прошло еще два дня, и на вечер намечался прием, на котором мне предстоит стать свадебным генералом, а реальных подвижек в деле пока не было. При этом поджимало время, через четыре дня мне надо было быть в Тульской губернии — как раз подходило время открытия окна в будущее.

Днем, когда мы прорабатывали последние детали моего визита в дом к графине Черторыжской, начальник службы наружного наблюдения поручик Нартов доложил:

— Господин полковник, за домом графини ведется независимое наблюдение.

— Определили кто? Третье отделение?

— Нет. Это кто-то другие. Удалось только установить связь с секретарем прусского посла, неким господином Рейнхардом Дерриком.

— Вы провели аудиовидеофиксацию?

— Так точно. Вся информация передана госпоже Тихвинской.

— Спасибо. Сейчас ознакомлюсь.

Народ, задействованный в этой операции, прекрасно знал, кто мы и откуда, поэтому уже был обучен работе с использованием и цифровых фотоаппаратов и видеокамер.

Вызвав Машу с ноутбуком и просмотрев записи, я повернулся к поручику, скромно стоящему в сторонке.

— Генрих Алексеевич, ваши соображения по этому поводу?

Он прокашлялся.

— К вашей личности сейчас, в преддверии войны, проявляют интерес послы многих держав, в том числе и Пруссия не исключение. Этот секретарь еще тот ловкач, умело скрылся от нашего наблюдения…

— За собой слежки не заметили?

— Нет, проверялись, все чисто.

— Хорошо. Планы на вечер корректировать не будем, разве что усилим меры безопасности.

Когда пробило восемь часов, я в новеньком парадном мундире полковника инфантерии, под который был надет бронежилет скрытого ношения и подмышкой в оперативной кобуре спрятан ПМ, поднялся по широкому крыльцу и снова зашел в большой и роскошный дом графини. Еще в первый раз я отметил отменный вкус хозяйки, сумевшей создать непередаваемую атмосферу роскоши, но при этом не выпячивая свое богатство. Тут нужно действительно уметь и чувствовать ту грань, чтоб не обижать гостей и не вызывать нездоровой зависти, но при этом не понижая свой статус.

Проходя за дворецким через многочисленные комнаты в зал, где собралась публика, поднимаясь по лестнице, я с интересом любовался произведениями искусства, украшающими стены, гобеленами со сценами баталий и повседневной жизни, портретами предков и известных сановников прошлого. Мраморная лестница нас привела на второй этаж, где больше сотни людей ожидали моего появления.

Это было незабываемо: на меня сразу навалилось противоречивое чувство нереальности всего происходящего: разодетые надменные мужчины и дамы, сверкающие драгоценностями, тяжелый дух горящих свечей, перемешанный с ароматами духов и запаха женского пота. Легкая музыка струнного трио дополняла обстановку эксклюзивной вечеринки. Хозяйка, извещенная заранее о моем прибытии, как самонаводящаяся ПТУР, уже мчалась ко мне навстречу. Почти бесцеремонно подхватив меня за руку, мило улыбнувшись во весь рот, проворковала:

— Здравствуйте, граф. Наконец-то вы нашли время исполнить ваше обещание и посетили наше скромное общество.

Причем у нее это так получилось, что у меня возникло желание сразу ее взять в охапку и искать уединенную комнату с кроватью, ну на крайний случай даже кресло подойдет. Мое смятение и желание не остались незамеченными, и умудренная жизненным опытом тетка продолжала улыбаться, окинула еще раз оценивающим взглядом мою фигуру, давая понять, что все она заметила, и если я буду хорошим мальчиком, то буду допущен к десерту. Пришлось брать себя в руки, и единственное, что пришло на ум для отвлечения внимания, это многослойные жировые складки мадам Валери, которую подстрелили в публичном доме ныне покойного Махерсона, и через несколько секунд мой гормональный баланс стал на место. А сам про себя усмехнулся, вспомнив этого кадра, это ж каким нужно обладать вкусом, чтоб вестись на такого слонопотама, которому слой жира даже не смогла пробить пуля от «стечкина», застряв в мягких тканях.

Мы ходили по залу, разговаривая с гостями, и я, к своему удивлению, даже увлекся таким времяпрепровождением — приятно быть в центре внимания. Множество известных фамилий, отголоски славы которых дошли и до нашего времени, ухоженные женщины, усыпанные драгоценностями, некоторые пытались даже оказывать знаки внимания. Мне приходилось на ходу импровизировать и включать режим «тупого солдафона», чтобы вылезать из непонятных ситуаций, связанных с элементарным незнанием реалий этого мира. Но вот рыжего, атлетически сложенного иностранца с острым, как удар кинжала, взглядом я срисовал сразу и несколько раз повел в его сторону видеокамерой, прикрепленной на жестком воротнике. К моему удивлению, круги, которые мы нарезали с хозяйкой по залу, все ближе и ближе подводили меня к этому рыжеволосому, который и был моей целью, видимо, так же как и я его. К тому же я почувствовал, как напряглась графиня, и это дало еще один сигнал, может быть последний, что я на финишной прямой. Ее как будто била дрожь, что говорило о впрыске огромного количества адреналина в кровь. Она боялась, очень боялась того, что могло произойти. К тому же весь вечер я принципиально отказывался от еды и питья, вдруг еще отравят, и это ее насторожило не на шутку.

Самое интересное, в зале я встретил того самого секретаря прусского посланника, которого срисовала моя наружка. Мы с ним мило побеседовали. На мгновение у меня мелькнула мысль, что этот человек реагирует на некоторые слова не совсем адекватно, он был больше похож на моего современника. Да и по-русски он неплохо изъяснялся. Но все закончилось быстро. Несколько приличествующих моменту фраз, пару вопросов и столько же уклончивых ответов, но его взгляд меня заинтересовал. Человек все равно был необычный, надо будет при случае им заняться поплотнее.

И вот после всего этого графиня подвела меня к англичанину. Я уже был на двести процентов уверен, что это точно был он тогда в толпе. Черторыжская, как добрая хозяйка, представила меня этому рыжеволосому:

— Александр Павлович, позвольте представить вам сэра Малькольма Уэйда, который, будучи в Санкт-Петербурге, узнав о вашем героическом поступке, хотел лично выказать свое восхищение.

И через несколько мгновений она элементарно слиняла, оставив меня наедине с врагом.

Мы мерили друг друга взглядами, и казалось, что этот поединок затянулся надолго, и отвлек меня начинающийся шепот в зале, где народ с интересом наблюдал за нашим безмолвным поединком. Да, я оказался прав, это именно он. Видимо, от отчаяния Уэйд пошел на такой контакт, поскольку его глаза пылали ненавистью и безысходностью. Серьезная смесь, которая может привести к непредсказуемым результатам. И после всего этого я решил его спровоцировать:

— Ну, здравствуй, Враг…

По залу прошелся вздох. Никто не ожидал такого развития событий, люди замерли, до многих дошло, что сейчас происходит нечто необычное и судьбоносное. Но посвящать окружающих в наши разборки не было смысла, поэтому пришлось пройти на балкон и там продолжить разговор без свидетелей. Мой противник оказался не робкого десятка, поэтому невинно ухмыльнувшись, он пошел в атаку:

— Полковник, ваша ненависть объясняется только тем, что наше дело победит в будущем, и сейчас вы ведете себя, как раб, отведавший кнута и получивший возможность отомстить.

Ба, да он же меня провоцирует. А ведь прав, гаденыш.

— Теперь все будет по-другому. Я не дам вам превратить мир в помойку. События уже начали менять свой ход.