Новая зона. Время туманов - Сергей Клочков

— Вот оно. — Лазарев махнул в сторону гигантской аномалии. — По некоторым данным, самый крупный в городе гипергравитационный очаг… причем нестабильный. Периодически случаются длинные… как бы это… выбросы из центра очага. Что-то вроде струй энергии, или щупалец, или, так сказать, протуберанцев. Интенсивность их воздействия не так высока, как, скажем, на дне аномалии, но все же достаточна, чтобы захватывать и втягивать предметы. К сожалению, замеры с самолета оказались невозможны — во время выбросов образуются довольно мощные воздушные потоки, направленные к центру очага.

— Это обязательный этап экспедиции? — поинтересовался Шелихов.

— К сожалению, да… — смутился ученый. — Чем крупнее и насыщеннее аномальный очаг, тем ярче выражены все особенности данного типа аномалий. Чтобы понять полную картину всех изменений и наконец найти механизмы образования очагов, необходимо изучить наиболее… выраженные, скажем так.

Установилось неловкое молчание. Лазарев отвел взгляд, пожевал губами и, буркнув: «Ладно, чего уж там…», начал медленно подходить к проваленному переходу.

— Стой, наука… — Шелихов в два шага догнал Игоря. — Это наша работа. Ты лучше издалека руководи, что и как делать.

«Идиот, — мелькнула у Семена мысль. — Сказочный идиот… зачем? Ну зачем ты лезешь, придурок? Оно тебе надо, за какими-то измерениями в аномалию лезть? Ради чего?»

«Кончится там „ботаник“», — прошептало что-то в душе, что-то, дремавшее за грязной коростой страха и крови, серой жизни Серого, коммуналками, заказами, заплывшими буркалами Кисляка и ледяными, ясными глазами Койота, за стопочками грязных зеленых и рыжих бумажек, за беспросветом и тьмой прошлого. И еще Семен понял — там, возле этого провала, его страх умрет окончательно. Без помощи колдовских препаратов Яковлева, без каких-либо допингов, сам и навсегда. От аномалии ощутимо повеяло даже не смертью, но странной, свежей, какой-то искрящейся свободой, что была ценнее любого хабара на свете. Даже детский застарелый кошмар, колодец с трупами и прогорклой водой, что всегда незримо стоял за спиной, сам в ужасе отшатнулся от густого, дрожащего воздуха, от раздавленных в блины машин и от того света, что виден был сейчас только Серому.

— Давай свои приборы, наука. Объясни, что и как. — Шелихов глубоко вздохнул и улыбнулся.

— Э-э… — Ученый немного опешил, но Семен все-таки прочитал на его лице заметное облегчение. — Вот здесь одноразовый зонд на шпулечной катушке. Размахиваешься и бросаешь, со шпули разматывается провод. Прибор уже настроен, все запишет сам. Ты, Семен, главное, добрось до той впадинки.

— Доброшу, — кивнул Серый.

Взял «Шелест» и несколько зондов для него.

И пошел…

Аномалия была скверной. Прежде всего тем, что Семен не мог определить ее границы. Гайки и гильзы то падали так, как и положено падать нормальным предметам, то заметно отлетали гораздо дальше, чем позволяла сила броска. Упавшие на землю, они то лежали, то вдруг начинали слегка покачиваться, а то и ползти к огромной канаве провала. По мере приближения Семен стал различать утробный, густой рокот, прибоем расходившийся от мутного, трясучего воздуха, слегка покачивало почву под ногами, а как-то раз несильно, но вполне ощутимо потянуло за выставленную вперед руку. Шелихов шагнул назад, а вокруг слегка зашумело, ветер поднял пыль и песок, с шорохом загоняя серые поземки к провалу. Переждать… гайка вперед, упала нормально, не покатилась кувырком, значит, еще несколько шагов, выставив вперед руку и ощупывая ею пространство. Снова шатнуло, на этот раз все тело, и ощущение было таким, как будто в спину прилетел сильный порыв ветра. Семен уселся на асфальт, и покачивание прекратилось, хотя мелкие камешки со слабым шорохом поскакали мимо него вниз, к мутному мареву в глубоких ямах. На секунду в аномалии подпрыгнул и снова нырнул в сгущенный газ странный полупрозрачный объект, напоминающий несколько слепленных в гроздь сиреневых шариков. Семен прикрыл глаза, стараясь унять тошноту от бастующего против такого обращения вестибулярного аппарата, — пока еще слабые, но разнонаправленные гравитационные вихри вызывали у Шелихова некоторое подобие морской болезни.

— Сейчас «уклонит», — прошептал сталкер, когда тошнота прошла и он открыл глаза.

Из-за того, что недалеко от гравитационного концентрата аномально увеличивалось земное притяжение, возникала иллюзия, что весь мир вдруг становится склоном бесконечной горы, и с каждым шагом этот склон становится все круче, и сорваться в бесконечное, страшное падение все легче. Даже горизонт постепенно становится вопреки любой логике жуткой бездонной пропастью, и избавиться от этого наваждения было очень непросто. Бывалые сталкеры знали такой трюк грави-ловушек и иногда даже рисковали «ходить по склону» за артефактами, если аномалия была молодой и потому маломощной. Здесь же все оказалось сложнее…

Да, мир стал наклоняться прямо под ногами Семена, и те ямы, к которым он медленно приближался, стали казаться не дальше по дороге, а ниже по склону «холма». По мере того как усиливалось действие аномалии, Семен вначале присел, чтобы не «соскользнуть», а потом и вовсе лег на спину, цепляясь за неровности асфальта подошвами крепких ботинок. Рокот становился все громче, и временами Шелихова «схватывало» так, что ему приходилось даже немного съезжать «под уклон».

— Не захватил, дурак, в магазине моток веревки… — самому себе прошептал Семен, удивляясь полному отсутствию привычного страха. — Обвязаться бы, чтоб не стаскивало… а, ладно… свинья не съест, если шеф не захочет.

В отличие от известных Семену аномалий эта действительно не имела четкой границы, возможно, потому, что была воистину огромной. Потому и действие гравитации недалеко от провала Шелихов начал ощущать постепенно.

Вначале мир «выровнялся», почти потеряв свой кажущийся «уклон». Но взамен этого Семена прижало к земле так, словно сверху на него навалились мягкие, но тяжелые мешки. Стало намного труднее дышать, и Шелихов с усилием перевернулся на живот. Немного удивляясь тому, как проступили под кожей сухожилия и суставы на кистях, и неприятному ощущению того, как потяжелело и обвисло лицо, Семен просто лег на землю пластом, давая отдых занывшим мышцам шеи, которым стало очень тяжело держать изрядно добавившую в весе голову. Дышать, как ни странно, стало немного полегче, хотя к неприятным ощущениям добавилось жаркое покалывание прилившей к коже крови на животе и груди. Ко всему прочему закружилась голова, да еще неожиданно и буквально с медвежьей силой потянуло к центру аномалии, после чего постепенно отпустило. Протащило, правда, всего ничего, но Семен до крови содрал кожу на лбу и щеке и скорее всего изрядно попортил камуфляж.