Звёздные стражи - Маргарет Уэйс

— Гражданка Морианна, — объявил ординарец, встав навытяжку.

Присутствующие молча переглянулись, раздалось покашливание. Ординарец понял, что объявленное имя не привлекло внимания присутствующих.

Не меняя позы, ординарец оглянулся и увидел женщину, которая стояла спокойно, с интересом оглядываясь, и явно ожидала объявления своего имени.

«Возможно, — подумал он, — меня подвел голос».

Прочистив горло, ординарец произнес еще раз:

— Гражданка Морианна.

Офицеры заерзали на стульях. Дерек Саган прикрыл рукой нервно дернувшиеся губы. Встав с места, он подошел к ординарцу, наклонился и шепнул что-то ему на ухо, затем вернулся на свое место в тени.

Покраснев, ординарец громко объявил:

— Леди Мейгри Морианна.

Мейгри вошла в комнату и оказалась в луче света.

Хорошо, что Саган в этот момент находился в тени, потому что даже усилием своей железной воли он не мог скрыть охватившую его дрожь. И взволновал его не вид парадного сине-фиолетового платья, ведь он был готов к этому и даже испытывал злорадное удовольствие, зная, какие страдания она перенесла. Такова была часть его замысла: сломить, ослабить ее. Он очень надеялся, что Мейгри откажется надеть платье, откажется прийти на обед.

Она всегда носила платья синих оттенков. За долгие годы Саган успел забыть, как идет ей этот цвет. Поэтому охватившее его волнение было вызвано не платьем, а тем, как она отреагировала на его выпад. В ответной атаке она не только парировала его удар, но и нанесла свой, не менее жестокий, тронув за живое его душу. На груди леди Мейгри сверкала Звезда Стражей.

Восьмиконечная звезда, сделанная из драгоценного камня, известного как адамант, имела цену, равную нескольким планетам. Точнее, богатствам целой солнечной системы. Адамант был необычайно редким драгоценным камнем и по указу короля использовался только для изготовления Звезд Стражей. Кроме того, считалось, что первосвященники наделяли звезды мистической силой. А после революции всех священников убили по приказу президента.

В галактике не существовало такой силы, которая могла бы причинить вред адаманту. Камень поддавался обработке только после того, как был освящен. Он обладал внутренним светом, который угасал только после смерти хозяина. Вместе с телом умершего Стража камень хоронили или кремировали. И проклят был тот, кто украл камень с тела мертвого Стража, — многие грабители с ужасом убедились в этом после резни в королевском дворце в ночь революции. Но человечество по природе своей порочно, и спрос на редкий драгоценный камень оставался высоким, а добыча его практически не осуществлялась, поэтому цена на него неимоверно возросла, тем более что все знали: обладание камнем незаконно и карается смертной казнью.

Дерек Саган помнил, что во вселенной осталось только две Звезды Стражей. Одна заперта в сейфе, кодом к которому служили слова, произнесенные им много лет назад и тогда же забытые. Другая сверкала сейчас на груди Мейгри.

Саган знал, что Мейгри взяла ее с собой. Он узнал коробочку из розового дерева, которую она показала ему на Оха-Ло, и разрешил взять ее с собой. Он ничего не мог поделать. Адамант невозможно потерять: он неизбежно вернулся бы к ней. Но Саган не подозревал, что Мейгри осмелится надеть звезду.

Закон, запрещавший носить этот драгоценный камень, был настолько суров, что Саган не только имел право, а был обязан убить ее на месте. И Мейгри знала это, а потому не просто навлекала на себя смерть, а еще и бессовестно заигрывала с нею. Одержать победу над ним она могла, только умерев.

По суровому, непреклонному выражению лиц офицеров Саган понял, что они ждут от него исполнения приговора. Если он этого не сделает, они, конечно, ничего не скажут, но будут удивлены, их преданность и вера в него пошатнутся. Нада пристальнее всех наблюдал за Командующим. Экс, знавший, что сохранить женщине жизнь важнее, чем убить ее, бросал на Сагана быстрые встревоженные взгляды.

И Дерек Саган шагнул вперед, держа руку на эфесе гемомеча. Офицеры расступились, давая ему дорогу, при этом несколько лейтенантов так торопились, что запутались в собственных ногах. Мейгри повернулась к Сагану лицом.

Ее серые глаза стали темными, как штормовое море, и блестели ярче драгоценного камня. Она улыбнулась. Шрам на раскрасневшихся щеках сделался лиловато-синим. Саган вынужден был признать, что впервые за много лет испытывает удовольствие от встречи с врагом, не уступающим ему ни на йоту.

— Леди Мейгри, — сказал он, — ношение этого драгоценного камня по законам Республики запрещено и карается смертью.

— Мне это прекрасно известно, милорд. Все преступления, в которых меня обвиняют и которые сводятся лишь к тому, что я осталась верна клятве преданно служить моему королю, караются смертью. Преступлений много, но умереть я могу лишь раз.

— Поэт сказал: «Страшна не смерть, а угасание».

— Стражи встречают смерть мужественно. Я не опозорю своего гордого звания. В память обо всех Стражах я и надела сегодня эту звезду, милорд.

Саган отступил, как покусанный волк, зализывающий свои раны. В данных обстоятельствах его оппонент не имел возможности развить успех, и Саган позволил себе отступить, чтобы затем сделать ответный ход.

— Да, миледи. Стражи храбро встретили смерть… Большинство из них.

Дерек Саган тянул время, не желая наносить ей смертельный удар, и даже в эту минуту его интересовало, что же так взволновало Мейгри. Глаза ее расширились, лицо побледнело, отчего шрам стал почти незаметен. Сагану показалось, что она готова отступить, но это совсем не отвечало его намерениям. К счастью, Командующий всегда мог рассчитывать на поддержку: вот на поле боя появляется капитан Нада и начинает словесную атаку.

— Милорд, долг гражданина Республики обязывает меня сказать, что эта гражданка надела королевскую побрякушку, запрещенную нашим законом. Это наносит оскорбление нам всем, и я настаиваю, чтобы побрякушка была снята и конфискована.

— Благодарю вас, капитан Нада, что вы обратили мое внимание на это нарушение закона. — Лорд Саган отступил от Мейгри. — Капитан, можете снять «побрякушку».

Капитан Нада подошел к Мейгри, поднял руку и потянулся к драгоценному камню. Мейгри не двинулась с места и молча смотрела на него. Камень, висевший на ее груди и горевший бело-голубым светом, засверкал еще ярче, и все внимание собравшихся в комнате обратилось на него.

Капитан Нада медлил, его рука повисла в воздухе.

— Что случилось, капитан? — спросил Командующий. — Неужели вы и вправду верите в нелепые рассказы о проклятии? Об особах королевской крови. Будто они обладают большей властью, чем простые люди. Мы все равны, не так ли, капитан? Все граждане Республики.