История религии (Том 1) - Александр Мень

лишь признание материальной природы Вселенной и причинной связи между

явлениями. "Беспричинности во Вселенной нет", - писал он (Циолковский К. Э.

Звездоплавателям. Калуга, 1930 . С. 15). Но при этом он не отрицал и другой,

невещественной причинности. "Я не только материалист, но и панпсихист,

признающий чувствительность всей вселенной" (Циолковский К. Э. Монизм

Вселенной. Калуга, 1925. С. 7). Ученый считал, что одухотворенность присуща

всей природе, каждому атому; он верил в существование разумных

нематериальных обитателей космического пространства (Циолковский К. Э. Воля

Вселенной. Калуга, 1928). Вселенная же в целом, согласно его учению,

восходит к высшей Причине.

"То, что происходит и развивается, - писал он, - ход этого развития -

зависит от начальной Причины, вне природы находящейся. Значит, все зависит

от Бога". И несколько далее продолжает: "Бог есть причина всех явлений,

причина вещества и всех его законов" (Циолковский К. Э. Образование Земли и

Солнечных систем. 1915. С. 7, 10). Это уж никак не похоже на материализм! Но

пойдем дальше. В 1925 году Циолковский выпустил в Калуге специальную брошюру

"Причина космоса", в которой он обосновывает свое богопонимание. Ввиду того

что книга эта малоизвестна, мы приведем здесь почти целиком ее заключение,

опущенное в переиздании 1986 года.

"Причина несоизмерима со своим творением, так как создает вещество и

энергию, чего космос не в силах сделать. Для нее ограничено то, что даже для

высочайшего человеческого ума безначально и бесконечно.

Космос для нее определенная вещь, одно из множества изделий Причины. Мы

про другие ее изделия никогда ничего не узнаем, но они должны быть.

Причина, с человеческой точки зрения, во всех отношениях бесконечна по

сравнению со Вселенной, которая, в свою очередь, бесконечна по отношению к

любой части космоса: к человеку, Земле, солнечной системе. Млечному Пути, к

группе спиральных туманностей, ко всему известному миру.

Вся известная Вселенная - то же, что капля в безбрежном океане. Отсюда

видно, что Причина по отношению к человеку и перечисленным частям Вселенной

есть бесконечно большое второго порядка.

Причина должна быть всемогуща по отношению к созданным ею предметам,

например, к космосу, хотя, по-видимому, не касается его. Но он и сам по себе

исправен и умеет жить на благо самому себе. Однако это равновесие

теоретически во всякое время может быть нарушено.

Причина создала Вселенную, чтобы доставить атомам ничем не омраченное

счастье. Она поэтому добра. Значит, мы не можем ждать от нее ничего худого.

Ее доброта, счастье, мудрость и могущество бесконечны по отношению к тем же

свойствам космоса.

Какие же практические выводы? Не осталось ли бы все по-прежнему, если

бы мы и не рассуждали о свойствах Причины?

ПЕРВЫЙ ВЫВОД. Удовлетворение любознательности и вытекающее отсюда

спокойствие.

ВТОРОЙ. Смирение перед Причиною. Оно поможет нам быть благоразумными и

заставит нас помнить, что если нам дана нескончаемая радость, то она может

быть всегда и отнята, если мы не благоговеем перед Причиной. Это дань ее.

ТРЕТИЙ. Чувство благодарности за некончающееся, всегда возрастающее

счастье. Оно придает нам бодрость в нашей бедной земной жизни и заставит нас

всегда помнить и любить его Причину. Любовь умилостивит ее, потому что

Любовь - также ее дань.

ЧЕТВЕРТЫЙ. Мудрость и благость Причины по отношению к своему изделию

позволяет нам думать, что могущество Причины не принесет нам зла и в

будущем, например, не прекратит существование Вселенной или не сделает его

мучительным.

Причина есть высшая любовь, беспредельное милосердие и разум... Короче:

и Причина, и органические существа Вселенной и их разум составляют одну и ту

же любовь".

x x x

Как же согласуется подобное исповедание веры со статьей в газете

"Коммуна"? Может быть, за эти три года (с 1925-го по 1928-й) Циолковский

изменил свои взгляды? Но тогда почему же в 1931 году он писал, что в книге

"Причина космоса" выражен "его личный взгляд, которого он никому не

навязывает"? (Циолковский К.. Атлас дирижабля из волнистой стали. 1931. С.

22). Приходится лишь изумляться мужеству ученого, который в обстановке

штурмовой антирелигиозной пропаганды ся отстаивать свои идеи, пусть порой и

в завуалированной форме.

Что же касается интервью в газете, то оно, скорее всего, дошло до нас

наполовину искаженным. Лишь начало его, кажется, подлинно. На вопрос

корреспондента, верит ли он в Бога, Циолковский ответил: "Что, прежде всего,

понимать под верой в Бога? Темная неразвитая крестьянка Богом считает

картинку-икону. Другие под Богом подразумевают бессмертного старца,

восседающего на облаках. Третьи считают Богом доброе начало в жизни". Но

далее почему-то отсутствует определение самого Циолковского, а идет критика

невежества и суеверий.

Здесь интересно провести параллель с высказыванием известного астронома

Н. Морозова: "Когда современного умственно развитого человека спрашивают:

верит ли он в Бога, то ему приходится отвечать: о каком Боге вы говорите?

Если о библейском Боге в виде старика лет примерно восьмидесяти, с седой

длинной бородой... сидящего на престоле на верху стеклянного колпака над

нашей атмосферой, то, конечно, нет. Но если вы под этим словом

подразумеваете единую и основную - по учению современной науки - сущность

всех творческих сил вселенной... то как я могу отвергать эту единую и всюду

разлитую творческую сущность вселенной, не отвергая этим самым всего себя?..

Вся вселенная полна различных форм творческого сознания, и силы стихийной

природы отличаются от наших организовавшихся психических сил только своей

одеждой, а не сущностью. Таково научное представление о едином, вечном,

вездесущем и все наполняющем творческом начале вселенной, то есть, выражаясь

теологическим языком, о Боге-Отце, вечном Творце и Обновителе "неба и земли,

всего видимого и невидимого" (Морозов Н. Эволюционная мораль и эволюционная

теология/ Предисловие к книге А. Немоевского "Бог Иисус". Пг., 1920. С. 1

ел.).

Этот взгляд очень похож на мировоззрение Циолковского и выражен даже в

сходных словах. Но Морозов писал свою статью в 1920 году, а к 1928 году

высказывать публично подобные мысли становилось все труднее.

В данном случае совершенно безразлично, в каком отношении стояли

"эволюционная теология" Морозова или учение Циолковского о "Причине космоса"

к христианству. Но, как бы мы ни охарактеризовали их: деизм, пантеизм или

иначе, - для атеистов все они в равной мере неприемлемы.

Те из отечественных авторов, которые не могут отрицать идеологических

"уклонов" Циолковского, пытаются найти им свое объяснение. При этом

ссылаются на трудные обстоятельства жизни Циолковского. "Особо тяжелые

моменты подавленности, ощущение бессилия в деле продвижения своих открытий

создавали почву для влияния на ученого реакционной идеологии и оживления

религиозных идей, внушенных ему воспитанием... Отсюда берут свое начало

занятия Циолковского в некоторые периоды его жизни христианским учением, а

также ряд уступок религии в его более поздних философских работах" (Брюханов

В. А. Мировоззрение Циолковского. С. 18, 25).

Само по себе это очень важное признание, но с точки зрения "объяснения"

оно удивительно беспомощно. Оказывается, достаточно ученому испытать

неудачи, как он тут же становится на сторону религии! Не всякий марксист

решится на столь легкомысленное утверждение. Надо быть слишком низкого

мнения о силе гения, чтобы ставить его воззрения в роковую зависимость от

обстоятельств. Мы знаем религиозных ученых и писателей, которые пожали при

жизни плоды своей славы, а также неверующих, живших в бедности и лишенных

признания. Так или иначе, но вышеприведенные строки показывают, что

Циолковского нелегко причислить к атеистам.

Мы не будем здесь рассматривать мировоззрение ученого в целом. Укажем

только на те моменты, которые оказали влияние на формирование его идей.

Во-первых, следует отметить, что отец его Эдуард Циолковский был человеком

глубоко религиозным и так же воспитал сына. Далее: Циолковский был женат на

дочери калужского священника и долго жил в его семье. Ученый не раз

подчеркивал свое сочувствие этическим ценностям веры: "Я не работал никогда

для того, чтобы усовершенствовать способы ведения войны. Это противно моему