Путешествие и приключения капитана Гаттераса - Жюль Верн

— Тут нечего долго думать, — ответил плотник. — Ясное дело, надо, не теряя ни одного дня, ни одного часа, двинуться на юг либо на запад и добраться до ближайшего берега… хотя бы нам пришлось идти два месяца.

— У нас осталось продуктов всего на три недели, — произнес капитан, не подымая головы.

— Значит, этот путь надо пройти в три недели, — сказал Джонсон, — в этом наше единственное спасение. Мы во что бы то ни стало должны добраться до берега в двадцать пять дней, хотя бы под конец пришлось ползти на четвереньках.

— Эта часть полярного континента еще не исследована, — возразил Гаттерас. — Мы можем встретить препятствия, горы, ледники, которые преградят нам путь.

— Почему бы нам не попытать счастья? — сказал доктор. — Что и говорить, путь будет очень тяжелый. Нам придется очень ограничить себя в еде, разве что охота.

— У нас осталось всего полфунта пороху, — прервал его Гаттерас.

— Я понимаю, Гаттерас, — сказал доктор, — всю основательность ваших возражений и не льщу себя несбыточной надеждой. Но мне кажется, я угадываю ваши мысли. Есть ли у вас какой-нибудь план?

— Нет, — после минутного колебания отвечал капитан.

— Вам не приходится сомневаться в нашем мужестве, — продолжал доктор. — Вы знаете, что мы готовы куда угодно следовать за вами. Но мне кажется, сейчас нечего и думать о том, чтобы идти к полюсу. Измена разбила ваши планы. Вы могли бороться с естественными препятствиями, могли преодолеть их, но перед человеческой подлостью и коварством вы оказались бессильны. Вы сделали все, что было в ваших силах, и я не сомневаюсь, что, если бы не эта измена, вы добились бы успеха. Но не следует ли при теперешнем положении вещей отложить на время наше предприятие и вернуться в Англию с тем, чтобы потом его повторить?

— Что вы скажете, капитан? — спросил Джонсон упорно молчавшего Гаттераса.

Капитан приподнял голову и процедил сквозь зубы:

— И вы уверены, что доберетесь до берегов пролива? А где у вас силы и чем вы будете питаться?

— Далеко не уверен, — ответил доктор, — но ведь берег-то сам не придет к нам, его надо поискать. Быть может, на юге мы встретим эскимосов, с которыми нетрудно будет войти в сношения.

— Наконец, — сказал Джонсон, — разве нельзя встретить в проливе какое-нибудь судно, стоящее на зимовке?

— В крайнем случае, — ответил доктор, — перебравшись по льду через пролив, мы можем дойти до западных берегов Гренландии, а оттуда, пройдя землею Прудхо или через мыс Йорка, добраться до датских поселений. Уж здесь-то, на ледяных полях, мы решительно ничего не встретим. Гаттерас! Дорога в Англию ведет на юг, а не на север!

— Да, — сказал Бэлл, — доктор совершенно прав. Надо отправляться, и как можно скорей. До сих пор мы слишком мало думали о родине и о своих родных.

— Вы тоже так думаете, Джонсон? — снова спросил Гаттерас.

— Да, капитан!

— А вы, доктор?

— И я тоже, Гаттерас!

Гаттерас замолчал, но лицо его невольно отражало волновавшие его чувства. От решения, которое он примет, зависело все его будущее. Возвратись он в Англию, — и его отважные замыслы погибнут навеки; нечего будет и думать о том, чтобы повторить такую экспедицию.

Видя, что Гаттерас молчит, доктор сказал:

— Считаю нужным добавить, Гаттерас, что нам нельзя терять ни минуты. Надо нагрузить сани съестными припасами и захватить как можно больше дров. Конечно, переход в шестьсот миль будет нам очень тяжел и покажется бесконечным, но тут нет ничего невозможного. Мы должны будем проходить по двадцать миль в день, следовательно, через месяц, то есть двадцать шестого марта, в случае удачи, сможем добраться до желанного берега…

— Нельзя ли подождать еще несколько дней? — сказал Гаттерас.

— На что же вы еще надеетесь? — спросил Джонсон.

— Не знаю… Кто может предвидеть будущее? Еще несколько дней!… Впрочем, всем нам необходимо окрепнуть. Вы не сделаете и двух переходов, как уже свалитесь от слабости; у вас даже не хватит сил построить ледяной домик.

— Но здесь нас ждет мучительная смерть! — воскликнул Бэлл.

— Друзья мои, — с мольбой в голосе сказал Гаттерас, — еще рано отчаиваться! Если бы я предложил вам искать спасения на севере, вы отказались бы идти за мной! А между тем вполне возможно, что у полюса так же, как и в проливе Смита, живут эскимосы. Свободное море, существование которого не подлежит сомнению, должно омывать берега материков. Природа логична во всех своих проявлениях. Поэтому можно допустить, что растительность вступает в свои права там, где прекращаются сильные холода. На севере нас ждет обетованная земля, а вы хотите от нее бежать!

Увлекаясь своими словами, Гаттерас все больше воодушевлялся. Его возбужденное воображение рисовало волшебные картины страны, самое существование которой еще было под сомнением.

— Еще один день, еще один час! — умолял он.

Впечатлительный и склонный к приключениям, доктор невольно поддался волнению, он готов был уже уступить, но Джонсон, более сдержанный и рассудительный, напомнил ему о благоразумии и долге.

— Идем, Бэлл, к саням, — сказал он.

— Идем! — ответил Бэлл.

И оба направились к выходу.

— Как, Джонсон! Вы? Вы? — вскричал Гаттерас. — Ну что ж, отправляйтесь! А я остаюсь! Остаюсь!

— Капитан!… — вырвалось у Джонсона, и он остановился.

— Я остаюсь, говорю вам! Отправляйтесь! Что ж, бросьте меня одного, как бросили остальные! Поди сюда, Дэк! Мы останемся с тобой здесь!

Верная собака подошла к своему хозяину и залаяла. Джонсон в нерешительности смотрел на доктора, который сам не знал, что делать. Прежде всего необходимо было успокоить Гаттераса и пожертвовать одним днем ему в угоду. Доктор уже собирался уступить, как вдруг кто-то коснулся его руки.

Он обернулся. Американец, поднявшись со своей постели, полз по земле; но вот он встал на колени; его покрытые язвами губы шевелились, он что-то бормотал.

В крайнем изумлении доктор молча смотрел на него. Гаттерас подошел ближе и уставился на больного, стараясь уловить смысл его невнятных слов. Минут через пять бедняге с трудом удалось выговорить:

— «Порпойз».

— «Порпойз»! — воскликнул капитан.

Американец утвердительно кивнул головой.

— В здешних морях? — спросил капитан с замиранием сердца.

Больной снова кивнул.

— На севере?

— Да! — произнес американец.

— Местонахождение его вам известно?

— Да!

— В точности?

— Да! — повторил Альтамонт.

Наступило молчание. Свидетелей этой неожиданной сцены прохватывала дрожь.

— Слушайте, — сказал, наконец, капитан, — нам необходимо знать местоположение вашего корабля. Я вслух буду считать градусы: когда надо будет, вы остановите меня жестом.