Феерическая Академия (СИ) - Юраш Кристина

Он так и не обнял меня…. Сердце разрывалось на части… В нет ни капельки любви ко мне…

Я подняла голову, глядя в его глаза и чувствуя, как становится так легко-легко, словно облечение после долгой и мучительной боли… Мои руки, которыми я уцепилась за его грудь, распадались маленькими сверкающими звездочками, которые разлетались вокруг.

— Люблю… — прошептала я, улыбнувшись в последний раз. В глазах стояли слезы, в которых звездочки казались маленькими ослепительными вспышками. – Люблю… Просто люблю… Нельзя любить того, кто поднял на тебя руку, пусть даже не успел опустить… Нельзя любить того, кто пытался тебя убить… Но видишь как… Сердцу не прикажешь…

Я привалилась лбом к нему и целуя холодный металл. Боль прошла, а вместо нее наступила такая сладость, такое блаженство. Не обнял… Так и не обнял…

— Сделай хотя вид, что любишь меня, — попросила я, чувствуя, как мои руки отпускают его нагрудник, а яркие звезды ослепительно мерцали. – Просто сделай вид… Раньше ты не мог принимать любовь… А скоро я не смогу просто ее дарить ….

И тут я почувствовала, как меня обняли. Сердце надорвалось от счастья. Меня обнимали, как раньше, прижимая к себе…

— Спасибо, — одними губами прошептала я, чувствуя, как мои глаза закрываются. Я все еще чувствовала его руки, ощущала, как они почему-то дрожат. Нагрудник вздрагивал, а дыхание в моих волосах заставляло меня улыбнуться… Открыть глаза уже не было сил. Я видела, словно со стороны, как на руке Оберона лежит маленькая белая лилия.

Краски возвращались в его бледное лицо и в обескровленные губы. Он уже держал цветок в двух ладонях. В зал вбегала стража, влетали феи, а Оберон все стоял и держал то, что осталось от меня, не проронив ни слова.

— Проклятие снято! – кричали придворные, а король фей молчал, пока я стояла напротив него, невидимая и свободная. И не было ничего, кроме счастья при мысли, что он будет жить…

— Люблю, — прошептала я, обнимая его и целуя в висок. – Люблю… Не забывай обо мне… Не забывай о том, что однажды тебя любили, мое чудовище… Что тебя любили не только принцем…

Оберон резко дернул головой, словно почувствовав мой неосязаемый поцелуй. Я видела, как его руки начинают трястись, как он падает на колени, не отводя взгляда от цветка.

— Что с ним? – шептались придворные, а я положила свои руки поверх его рук, а потом медленно скользнула в сторону ступеней. Оберон склонил голову, а корона упала с его головы, покатившись по ступеням вниз…

Не любит… Даже если он что-то чувствует ко мне, то этого недостаточно, чтобы назвать любовью… Я развернулась, понимая, что нужно уходить… Невидимая сила тянет меня в яркий, ослепительный свет, а я мысленно прощаюсь с огненными волосами рассыпанными по плечам, с губами, которые целовала, и которые называли меня «нанылом»… Вот так закончилась моя сказка… Может, это и грустный конец, но по своему счастливый…

— Пойдем, — послышался незнакомый женский голос. Я видела, как из облака света вышла женщина. Ее лицо показалось мне знакомым. – Пойдем, бедная девочка…

Я смотрела на нее, а она улыбнулась мне улыбкой Доротеи.

— Прости меня, — прошептала я, глядя на Моргаузу. – Прости… Я не хотела… Ты просто перепугала меня… Я думала, что ты – шершень… А я очень боюсь шершней… Прости, меня… Я сделала все, что смогла… Я закончила то, что ты начала… Постаралась помочь твоим крестницам… Я так и не сказала Доротее, что убила тебя… Не смогла… Прости меня за это…

— Ничего страшного, — улыбнулась Моргауза. На ней было белое, сверкающее платье, спадающее вниз, а за спиной виднелись знакомые драные крылья. – Я не злюсь на тебя… Спасибо тебе за крестниц, спасибо за Доротею, спасибо тебе за то, что сумела снять проклятие… Однажды я струсила, испугалась… О, если бы ты знала, как я испугалась… И моя трусость стоила сотен жизней… Знаешь, я, наверное, заслужила… Как хоть книга называлась?

— Как обрети спокойствие и уверенность в себе, кажется, — прошептала я, чувствуя, как она берет меня за руку. – Там страшно?

— Нет, — улыбнулась она. — Пойдем…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

И тут я почувствовала, как невидимая сила тянет меня обратно. Я плакала, чувствуя, как эта странная сила не дает мне сделать шаг в неизвестность… С каждой секундой меня тянуло все сильнее, а странный свет, не хотел отпускать… Любит? Неужели действительно любит? Без заклинаний? Любит? Не принц, нет… Чудовище, которое не умело любить…

Моргауза смотрела на меня с удивлением, а я покрепче сжала ее руку.

— Что ты делаешь? – удивилась фея, которую я тянула за собой. Ничего, вытащим! Сердце ликовало, а с моих губ не сходила улыбка, от которой хотелось почему-то плакать…

Резкий рывок, но руку я не отпустила. Доротее нужна мама! Там внучка скоро родиться! Там дракона воспитывать нужно!

Я чувствовала, как странный вихрь увлекает меня, а единственной мыслью было: «Он любит меня! Любит!». Я сжимала руку все крепче и крепче, а потом наступила звенящая тишина и темнота, сквозь которую я слышала сбившееся дыхание и отдаленные возгласы.

— Молчать! – послышался страшный голос Оберон. И все тут же притихли… Я чувствовала, как лежу на его руках, по моему лицу скользят его волосы… Глаза чудовища смотрят в мои глаза, а я чувствую, как по моей щеке что-то стекает… Дрожащей рукой я провела по своим глаза, чувствуя, что они уже сухие, а слеза катится по моей щеке, сползая холодком за ухо.

— Я что? Разрешал тебе умирать? – послышался голос, который на последнем слове едва заметно дрогнул. – Я отдавал такой приказ?

Мое сердце снова бьется в груди, а я глотаю упоительный, сладкий воздух, пытаясь надышаться.

— Нет, — с улыбкой ответила я, не сводя с него взгляда.

— Так как ты посмела умереть? – послышался голос, от которого мне захотелось прикинуться дохлой. Меня резко дернули вверх, впиваясь в губы таким поцелуем, от которого чуть не остановилось сердце.

— Он ее сейчас съест? – спросил кто-то из присутствующих, а меня прижимали к себе так, что сомнений не оставалось. Это уже не принц. Это оно. Чудовище… То самое чудовище, которое умеет любить, но по своему… Хотя… Хм… А мне нравится… Я бы даже сказала, что принц может в сторонке погулять… Цветочки понюхать…

Жадные губы впивались в мои, его рука тянула меня за волосы.

— Я тебя с того света достану. Ты меня поняла? – послышался хрипловатый голос, а мне дали маленькую передышку, во время которой я облизала губы. Нафея нам принц? Вот нафея?

Я задыхалась, понимая, что это еще не конец. Мои руки дрожали, а я понимала, что меня резко прижали к себе, вставая.

На нас смотрела … Моргауза. У нее были мои крылья и моя палочка… С трудом я извернулась, ощупывая свои спину… Крыльев не было… Я… Я больше не фея?

— Никогда бы не подумала, — улыбнулась фея, глядя на нас. Она протянула мне палочку, а с грустью понимала, что буду скучать по крылышкам… Пусть плохонькие, пусть драненькие, но уже такие привычные…

— Я… я больше не фея? – прошептала я, радуясь, что удалось вытащить Моргаузу. – Я снова смертная? Оберон, я смертная?

— Ты бессмертная, — произнесло чудовище так, что где смерть вздрогнула и решила обойти меня сторонкой. – Потому что я так сказал.

— А как же крылья? – спросила я, потершись об его волосы.

— Я дам тебе крылья. Если я сказал, что дам, значит, дам, — произнесло мое чудовище. – Цвет?

— Розовые… — ответила я, видя, как Моргауза улыбается и растворяется в воздухе. – Нет, голубые! Голубые! Хочу голубые!

Мой завистливый взгляд скользил по придворным. Ничего себе! Изумрудные! С отливом!

— Изумрудные, с отливом, — засопела я, чувствуя, как меня прижали к себе крепче. – Нет! Нет! Нет! Темно-синие! С черной каемочкой! Но большие… Хотя нет, лучше маленькие! С маленькими удобнее… А еще лучше белые! Таких ни у кого нет! Белые! Все, решила! Белые!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Мой жадненький взгляд выискивал варианты, а я волновалась. Решение важное! Мне потом с ними вечность жить!

— А можно, чтобы они разными цветами переливались? – умоляюще спросила я, заглядывая в вишневые глаза чудовищу. – Можно?