Искупление Атлантиды - Алисия Дэй

Бреннан внимательно посмотрел на нее, затем покачал головой.

— Не имею ни малейшего представления, о чем ты.

— Может, это и к лучшему, — ответила она, закрывая глаза. Дрожь прошла по ее телу, и она съежилась еще сильнее. Бетонный пол был холодным, и в комнате подмораживало. Раньше у нее было слишком много забот, чтобы это почувствовать.

Через минуту что-то мягкое и теплое накрыло ее голову. Она учуяла запах Бреннана и поняла, что это его рубашка еще до того, как открыла глаза. Притягивая ее ближе, она позволила себе короткую передышку, представляя, что тепло ткани — это приятные ощущения от того, что она вновь оказалась в объятиях Бреннана. Затем она заставила себя избавиться от всего этого — и от рубашки и от фантазий, которым никогда не стать реальностью.

Она протянула ему рубашку, стараясь не смотреть на его мускулистую, нагую грудь.

— Я не могу это взять. Ты замерзнешь.

Он покачал головой, откидывая с лица длинные пряди черных волос.

— Температура моего тела очень высока. Мне это не нужно, а тебе может пригодиться.

Воспоминания, насколько горячим было его тело, пронеслись в сознании, и ее щеки залил румянец. Он улыбнулся лениво, соблазнительно, и Тиернан испугалась, что Бреннан разгадал ее мысли.

— Расскажи мне о Сюзанне, — сказал он, заставая ее врасплох. — Если конечно ты в состоянии говорить об этом.

Она задумалась, прежде чем ответить, но поняла, что ей действительно хочется поговорить о своей подруге. Она никогда не рассказывала о ней прежде, ну разве что упоминала вскользь в беседе с Риком и некоторыми другими людьми. А ведь ее подруга была оборотнем. И убили Сюзанну во время стычки с полицией.

Тиернан, и правда, никогда ни с кем не обсуждала Сюзанну. Девушка обнаружила, что хочет поделиться своими воспоминаниями о подруге именно с этим мужчиной, которого при других обстоятельствах она даже могла бы полюбить.

— Она обожала кофе. Иметь такую соседку по комнате было невиданной удачей. Она могла пить кофе весь день, а не только по утрам, — продолжала Тиернан, улыбаясь своим воспоминаниям. — Она предпочитала необычные сорта, с разными ароматами, ну ты же понимаешь, о чем я. Ирландские сливки и имбирный кофе. Иногда по выходным Сюзанна без предупреждения приносила мне завтрак в постель, и всегда старалась сделать так, чтобы я попробовала какой-нибудь новый сорт кофе.

— Создается такое впечатление, что она была прекрасной подругой, — сказал он. — Не могу представить себе, чтобы Алексиос приносил мне завтрак в постель.

Она усмехнулась, представив себе такую картину, но ее улыбка исчезла, как только реальность вновь захватила ее. Она оказалась в ловушке в камере, из которой, быть может, ей никогда не суждено выйти с незамутненным сознанием. Она…она…

— Я убила человека, — прошептала Тиернан, увидев окровавленное тело в своем сознании с поразительной ясностью. — Как мне с этим жить?

Она вглядывалась в лицо Бреннана, словно пытаясь найти там ответ на этот вопрос:

— А как ты живешь с этим?

— Тебе придется смириться, потому что у тебя просто напросто нет другого выбора. Он нападал, а ты защищалась. Ты не собиралась его убивать, даже несмотря на то, что за мгновение до этого видела своими собственными глазами, как он пытал твою подругу. — Он вытянул одну руку, словно хотел прикоснуться к девушке, но затем опустил ее и дотронулся до решетки. — Тиернан, в этом нет твоей вины.

— Знаю, что ты искренне в это веришь, но я определенно виновата, — сказала она с горечью. — Я втянула тебя во все это, и все из-за своей самоуверенности. Это же я решила, что моя блестящая идея выдать себя за репортера поможет нам проникнуть в логово врага, заполучить информацию и выбраться. Вся вина лежит на мне.

Лицо Бреннана застыло и, если бы это было возможно, стало еще мрачнее.

— А как же я, воин с многовековым опытом работы в опасных ситуациях? Неужели не на мне лежит бремя тяжелейшей вины?

— Нет…

— Нет. Пожалуйста, хватит говорить о том, кто виноват. Расскажи мне еще о Сюзанне. Ты остановилась на том, что она приносила тебе завтрак в постель. Она хорошо готовила?

Тиернан плотнее закуталась в рубашку Бреннана, погружаясь в тепло и его чистый, морской аромат, за мгновение до того, как ответила:

— Я знаю, что ты пытаешься сделать. Стараешься отвлечь меня.

— Ну и как, работает?

— Немного, — призналась она. — Сознание обладает удивительной способностью избегать того, с чем ему трудно справиться, тебе так не кажется? Если я вспоминаю о Сюзанне, то мне не приходится задумываться над тем, что меня ждет завтра.

— Завтра прибудут с подкреплением Алексиос и Лукас, и мы будем в безопасности, — пообещал он, а его глаза вновь загорелись огнем. — Сегодня вечером ты расскажешь мне о Сюзанне, а потом все остальное.

Так она и сделала. Сюзанна обладала странной особенностью: она никогда не лгала. Вообще-то, она специализировалась в области психологии, изучая проблемы лжи и поведения человека. Все остальные воспринимали ее как грубого и жесткого человека. Очень честному человеку практически невозможно жить в приличном обществе. Но для подруги и соседки по комнате — Тиернан — это было прекрасное качество. Так спокойно находиться рядом с человеком, который никогда не действует тебе на нервы своими нескончаемыми потоками лжи.

Тиернан даже нравился бой-френд Сюзанны. Он был хорошим парнем. Спокойным. Единственное вранье, которое он себе позволил, по крайней мере, в присутствии Тиернан, это утверждение типа «твои волосы выглядят великолепно с этой новой стрижкой».

Это был славное, золотое времечко.

— Спокойствие, — пожаловалась она, — значительно недооценивают. Так же как и молчание. Целых четыре года большую часть времени, не считая работы и учебы, я провела в компании Сюзанны, а под конец с нами жил и ее парень. В этих отношениях было много тишины и спокойствия — и даже лучше — ласкающая слух мелодия абсолютной истины.

— У тебя нет больше друзей?

Она покачала головой.

— Мне не нужны были другие друзья. Я пыталась, но всегда сбегала, как только они начинали врать. Я больше не могла это выносить, понимаешь? Сюзанна так меня избаловала. У нее было несколько приятелей, что меня устраивало, поскольку мне нравилось оставаться одной, когда она куда-нибудь выходила.

— Но что-то случилось, — ему не было нужды задавать вопрос.

— Случилось. Да, можно сказать и так. — Она сцепила руки, надеясь, что это уймет дрожь. — Что-то произошло, а потом она умерла.

Бреннану хотелось утешить свою женщину. Он бы отдал руку на отсечение за способность прорваться сквозь решетки и привлечь Тиернан в свои объятия, а затем исчезнуть через портал атлантийцев прежде, чем охранники успеют и пальцем пошевелить, не говоря уже о том, чтобы задействовать их проклятые пистолеты. Но портал не отвечал на его зов, воин не мог связаться с Алексиосом и был один, совершенно беспомощный, в ловушке бетонной клетки, глубоко под землей и далеко, очень далеко от гавани Семи Островов.