Черта: прогулка по грани - Мария Захарова

Где-то возле сердца свербело. Противное чувство, к которому Вадома почти привыкла. Почти, но не совсем. Оно преследовало ее уже второй год, подталкивая к чему-то, о чем девушка, как не старалась, вспомнить не могла.

После той злополучной аварии — второй в ее жизни, воспоминания как-то поредели. Вадома, естественно, не помнила, что именно забыла, но знала и чувствовала, что чего-то не хватает.

Найти тех, кто сможет рассказать о забытом, не удалось. Названный брат, в тот день находившийся за рулем автомобиля, покалечился столь сильно, что пребывал в худшем состоянии, чем она сама. И также, недосчитался нескольких дней из собственного бытия. Что уж говорить про нее. Мама, которую Вадома схоронила три недели назад, просто напросто не могла ей ни о чем рассказать.

Узнав, что дочь разбилась на машине, Надья заработала инсульт, а его следствием стал паралич. Старая цыганка молчала до своего последнего дня, и только глаза были живы на изможденном лице. После выписки из травматологии Вадома целиком и полностью посвятила себя матери, и лишь теперь, когда их небольшая квартирка совсем опустела, принялась копаться в себе. Во многом из-за того, чтобы не думать о наступившем сиротстве и полнейшем одиночестве.

С Василием ввиду всего произошедшего они расстались, так и не начав строить отношения. Да и кому нужна калека.

Прикрыв культю с протезом разноцветной юбкой, девушка взялась за колоду. Горящие нетерпением глаза клиентки неотступно следили за каждым действием гадалки. Вадома улыбнулась. Это было то, к чему она привыкла.

Несмотря ни на что жизнь продолжается.

— Сейчас, мой хороший. Еще немного и будем кушать, — Тамара поправила солнцезащитный козырек коляски, чтобы яркие лучи не били в глазки малышу, и, взявшись за ручку, покатила ее по узкой тропинке.

Она часто приходила сюда — на кладбище у монастырских стен, чтобы проведать, выполоть сорники и сказать спасибо. Девушка знала, что по гроб жизни будет благодарна это человеку, спасшему ее от безвременной кончины. Лишь его самопожертвованием они живы — она и Святослав. Именно его смерть стала залогом их жизни — ее дальнейшей и едва зародившейся Святика.

Малыш. Ее голубоглазый малыш носил имя того, что стал его ангелом-хранителем, кто отдал все, чтобы ее мальчик увидел свет и улыбнулся. Своим поступком он стал его отцом. Настоящим! Таким, каким Тамара научит сына его помнить.

Это ее зарок. Ее обещание! Ее молитва!

Он ждал его, потому не удивился, когда белизну интерьера разбавило черное пятно, а на столе появилась бутылка крепкого.

— Злорадствуешь? — первым делом поинтересовался посетитель.

— Нет, — искренне ответил он, пригубив белого вина. Зачем нарушать традицию?

— Что, не смог пройти мимо?

— Не смог, — согласился хозяин, следя за тем, как темная жидкость наполняет бокал.

— Извечное "жили долго и…"?

— Если захотят, — последовал ответ под звон хрусталя.

— Могу подсобить, не захотят, — предложил посетитель, сверкнув свежевыращенными клыками.

— Смысл?

— В том, чтобы завязать с твоей излюбленной свободой воли. Всегда хотел, — ответил антипод, расплывшись в елейной улыбочке.

— Без нее будет скучно. Не поиграем, — резюмировал оппонент, подмигивая.

— Хм… Карты?

— На что?

— "Да" или "нет".

— Раздавай.

По старой привычке они чокнулись, сплюнули и осушили бокалы.

Игра началась…

Два года и один месяц спустя

— Свободен, — коротко бросил Березин сотруднику, нервно переминающемуся у стола с ноги на ногу. Внимание руководителя "Трейда" было полностью сосредоточенно на экране монитора, с которого по IP-TV транслировались новости.

— Да, Игорь Константинович, — пробормотал мужчина и поспешно ретировался.

Привлекать к себе внимание начальства не хотел никто. В последнее время лишний раз попасться ему на глаза было себе дороже. Затянувшийся судебный процесс превратил Березина в цербера, бросающегося на всех и каждого, если тому казалось что что-то не по его.

Игорь даже внимания не обратил на то, как щелкнул замок закрывшейся двери. Знакомые лица, мелькающие на экране, полностью поглотили его внимание. В первую очередь одно из них — лицо Корягина. К словам, произносимым начальником "Пандеума", мужчина практически не прислушивался. Он и так знал, о чем идет речь — об иконе, ставшей началом конца его карьеры. За два года судебных разбирательств Березин лишился всего, что имел. Почти всего. "Трейд" еще держался на плаву, но находился у критической черты, из-за которой возврата уже не будет. Разозлившись на себя за допущенные просчеты, Игорь в сердцах ругнулся.

В том, что вся его жизнь покатилась под откос, Березин винил себя. Целиком и полностью. Он должен был предусмотреть, что его так называемый покровитель и лучший клиент может опуститься до топорных методов устранения в случае угрозы обнародования его махинаций. Должен был, но не предусмотрел.

Хотя, конечно, он отдавал должное извращенности сознания своего заказчика, придумавшего столь сложную и одновременно простую схему. Натравить на него мужа брошенной им любовницы — что может быть красивее. Обиженный жизнью неудачник отправился мстить, а затем покончил с собой. Браво! Если бы не боль в области спины от засевшей возле позвоночника пули, Игорь давно забыл об этом происшествие, но не теперь. Теперь воспоминания о том дне, останутся с ним на всю жизнь. Операции не подлежит из-за близости седалищного нерва — был вердикт врачей.

Когда оператор крупным планом показал лицо стоящей рядом с Корягиным женщины, Березин вернулся из воспоминаний. "Старый хрен умеет выбирать себе помощниц", — вынужден был признать мужчина. Молодая, стройная, красивая — она все же уступала предыдущей.

Тамара… Игорь иногда вспоминал о ней. Но не контексте так и неудовлетворенного желания. Он думал о том, что девчонке повезло больше, нежели ему. Когда обманутый муж изрешетил его самого, то нацелился на стоявшую рядом девушку, видимо приняв ее за новую сожительницу. Той повезло, что трагические события разворачивались у стен Введенского, и какой-то монашек, проявив благородство, прикрыл красотку собой.

Что уж там случилось с защитником Березин не интересовался, а вот что с Марой все в порядке — знал наверняка. Видел ее несколько дней назад на улице, когда застряв в пробке продавал глаза, изучая проходящих мимо людей. Опустившись на корточки перед детской коляской, она успокаивала орущего в ней малыша.

Милая сцена — хоть сам Березин и не стремился к отцовству, а вот сопровождавший Мару мужчина, кажется думал наоборот. То выражение, с которым он смотрел на молодую мамочку, занимающуюся ребенком, недвусмысленно заявляло об обожании. Похоже они были счастливы и радовались жизни, и Игорь в глубине души отчаянно завидовал этому обстоятельству.