Блог «Серп и молот» 2017–2018 - Петр Григорьевич Балаев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Роман Андреевич знал, разумеется, кто был инициатором устранения Берии, поэтому до середины сентября он отчитывался о ходе следствия лично перед Г. М. Маленковым, направляя ему и копии особо значимых протоколов допросов и докладывая о завершении следствия.
Но в сентябре прошел известный «сельскохозяйственный» Пленум ЦК КПСС, после которого расклад сил в партии изменился еще в более неблагоприятную для сталинской группировки сторону.
О произошедшем на Пленуме достаточно ясно рассказал Лазарь Моисеевич Каганович, только не Ф. Чуеву, сочинителю басен в хрущевско-брежневском духе, а в своей книге. Я перескажу с пояснениями.
Сегодня решения этого пленума преподносятся как исправление слишком жесткой по отношению к крестьянству политики Сталина. Ерунда это всё. Скорей всего, эти решения были в русле выполнения решений 19-го съезда КПСС, они назрели и только катавасия с Берией помешала вовремя их принять.
Но сейчас нам интересней другой момент, связанный с Пленумом. Во время одного из перерывов между заседаниями, когда члены Президиума собрались в комнате отдыха, Георгий Максимилианович Маленков неожиданно для всех сказал: «Я предлагаю избрать на этом Пленуме Хрущева Первым секретарем ЦК».
Сначала ошарашенные члены Президиума, потом с Маленковым без особых восторгов согласились. Нужно понимать, что Георгий Максимилианович был в сталинской группе лидером, к нему прислушивались старые большевики, ему доверяли, поэтому и согласились. Хотя предложение было, несколько, мягко говоря, необычным, но если Маленков так решил — нужно поддержать. Каганович особо отметил, что из членов Президиума тогда в комнате отдыха один только Булганин отреагировал на слова Маленкова с радостным энтузиазмом.
Потом, после Пленума, Каганович поинтересовался у Георгия Максимилиановича, что случилось такого, сподвигшего его на выдвижение Хрущева? Маленков объяснил. Перед открытием Пленума к нему подошел Булганин и настойчиво рекомендовал выдвинуть Никиту в первые секретари. Либо, как заявил Булганин, он это сделает сам.
«Подумав, что Булганин тут действует не в одиночку, я, — сказал Маленков, — решился внести это предложение»
(Л. М. Каганович. Мой 20-ый век)
Мне после этого момента стало понятно, за что Н. С. Хрущев только что назначенного в 1955 году Николая Булганина Предсовмином стал третировать с какой-то особенной яростью. Считается, что кто-то когда-то Булганину на каком-то мероприятии оказал почестей больше, чем Никите и Никиту это закусило. Фигня. Никита хоть и был большим оригиналом, но не стал бы из-за этого портить отношения со старым приятелем.
Самое вероятное, Маленков устроил «утечку информации» и Хрущеву стало известно, что в сентябре 1953 года именно Булганин втихаря рекомендовал Георгию Максимилиановичу предложение по Никите, тем самым сорвав комбинацию по расправе со сталинцами на Пленуме.
Там схема планировалась простая, и она понятна всем, кто хоть когда-то в жизни играл в эти номенклатурно-кадровые игры.
Если бы Булганин не шепнул на ухо Маленкову «маленький секрет», то на заседании Пленума произошло бы стандартное для таких случаев выступление кордебалета.
Прямо на заседании неожиданно для всех вышел бы к трибуне Булганин и, как гром среди ясного неба: «Предлагаю друга Никиту в первые секретари!».
Естественно, настолько неожиданное предложение члены Президиума даже отказались бы обсуждать. Тогда к трибуне еще кто-нибудь вышел бы: «Товарищи, эти члены Президиума Пленум не уважают и нашего дорого Никиту Сергеевича, настоящего большевика и заслуженно-прославленного руководителя мирового пролетариата не ходят видеть первым секретарем!».
Закончилось бы все, как в 1957 году — разгромом «антипартийной группы». Но спасла трусливость Николая Александровича. Он и Никиту боялся, и Маленкова, своего начальника в Совмине. Решил не рисковать.
Наверняка, Хрущев долго пытался разузнать, кто предупредил Маленкова. А когда узнал — Булганин свое отхватил по полной. Поэтому хрущевский дружок в 1957 году в «антипартийной группе» и оказался. Ему тогда уже деваться некуда было, Хрущ его все-равно дожрал бы…
* * *Вот здесь маленький «антракт». Вы думаете, что на 20-м съезде Никита выступил со своим запредельно провокационным докладом из-за собственной патологической ненависти к Сталину? Ну, конечно, вам это внушали долго и настойчиво. Только Сталин уже был мертв. Он уже никому не мешал. Мешали Маленков, Молотов, Каганович, Ворошилов. Расчет был именно на то, что они воспротивятся докладу. Понимаете? Именно этого от них ждал ЦК и тогда — расправа. «Антипартийная группа» была бы уже в 1956 году.
И еще в 1955 году на Пленуме ЦК снимали с Предсовмина Маленкова тоже так, чтобы вызвать выступление сталинцев. И тогда они не поддались на провокацию. Готовились. В 1957 году им получилось создать в Президиуме ЦК перевес и они нанесли удар. Но, к сожалению, не учли того, что этот удар уже ждали. Присматривали за ними. И первым от ЦК ворвался на заседание Президиума Леонид Брежнев, который и развернул события в сторону окончательной ликвидации сталинской группировки.
Лёня Брежнев тоже нам представлен фигурой добродушного, трусоватого и далекого от интриг добрячка. Ну-ну…
* * *Первый секретарь ЦК КПСС — это уже должность серьезная. После «сельскохозяйственного» Пленума Никита стал очень важной фигурой. Каганович вспоминал, что почти сразу после Пленума всё дерьмо из него и полезло. До этого был вполне терпимым человеком. И сразу с материалами по уголовному делу Роман Андреевич Руденко стал знакомить не только Маленкова, в сопроводительных появилась фамилия Хрущева. Вот тогда Руденко и стал человеком Никиты Сергеевича. Похоже, это Хрущев ему порекомендовал уже законченное следствие продолжить и Руденко подчинился. Судя по опубликованным в сборнике «Политбюро и Берия» документам, следствие пошло по пути навешивания на Берию и его своры кроме реальных, уже доказанных преступлений, всякой галиматьи навроде пыток и бессудных расстрелов. Короче, бывший друг решил, используя фигуру Берии, изобразить сталинский режим ужасно
