Апогей желаний - Наталья Патрацкая

Он научиться вызывать дух шкафа из прошлого, и сам изучит возможности шкафа. Он будет его единственным владельцем. Родион жил на первом этаже холостяком в однокомнатной квартире, поэтому доставка шкафа в его квартиру, для него не являлась острой и мучительной. Трудным был вопрос, где взять деньги для его приобретения. Но ему помог случай…

Шкаф перенесли на склад магазина. К директору явился участковый инспектор, получивший информацию от своей местной агентуры, что увезенный шкаф вернулся в магазин. Инесса Евгеньевна на правах директор магазина, сказала, что шкафа нет в магазине.

Она откупилась от визитера, понимая, что шкаф надо из магазина немедленно убрать. Она почему-то вспомнила про Родиона, позвонила ему и сама предложила спрятать в его квартире славянский шкаф.

Шкаф, упакованный в полиэтиленовую пленку, замотанный скотчем, прибыл в квартиру Родиона, как по — щучьему велению, по его хотению.

Величественный шкаф предстал перед глазами Родиона, когда его еще не успели отреставрировать. Родион протер его от пыли и мелкого мусора олифой.

Дубовый исполин засветился приятным, деревянным светом. В это время шкаф вновь заработал, в нем появилось свечение внутри шкафа.

Инесса Евгеньевна видела, как притащили, иначе и не скажешь, дубовый стол. Осмотрев стол со всех сторон, она пришла к выводу, что рядом со славянским шкафом он будет отлично смотреться, но будут нужны дубовые стулья того времени. Подобную проблему она проходила, и теперь только вызвала к себе Степана Степановича, чтобы его фирма к этому столу выполнила старинные стулья той же эпохи.

Сообразительный Степан Степанович сказал, что стулья надо украсить вензелями славянского шкафа, и заодно добавить их к этому, слегка простоватому дубовому столу. Ему выплатили задаток за заказ. Посмотрев на Степана Степановича, Инесса Евгеньевна пришла к выводу, что не мешало бы его приодеть, потом решила, что так он целее будет.

Селедкин старший сделал копию славянского шкафа: хорошую, добротную копию. Люди ходили вокруг шкафа, открывали двери, естественно не вызывая свечения внутренних поверхностей дубового гиганта.

Все бы ничего, но вновь явился участковый инспектор, пытаясь найти упущения по поводу уничтожения этого шкафа; ему показывали, что шкаф новый, еще стружкой пахнет, а тот все искал вчерашний день.

В дверь вбежал возбужденный Родион, увидев стоящий новый славянский шкаф, закричал истошным голосом:

— Шкаф еще и летает!!!

Выяснилось, что он сбежал от свечения в шкафу, прибежал за помощью, чтобы выкинули из его квартиры шкаф. В открытые двери его квартиры просочилась толпа людей, которая остановилась перед старым шкафом, ничем непримечательным, вполне достойным быть на свалке жизни.

Стоило в комнату войти Родиону, как шкаф ожил. Из шкафа пошло белое свечение, завораживающее своим светом. Люди стояли и не двигались, им казалось, что если они сдвинуться с места — произойдет нечто странное.

Первым пришел в себя участковый инспектор:

— Вот он шкаф! А я грешил на директора магазина, а это Родион безобразничает. Родион, где шкаф взял?

— Где? На свалке. Шкаф не успели уничтожить. Тамошние люди его к себе определили.

— Значит так, сейчас дружно его загружаем в машину и везем на свалку! — грозно сказал инспектор, и… исчез в белом свечении шкафа.

Люди тихо стали выходить из комнаты.

Остался один Родион. Он сел на кособокий стул:

— А мне, что делать? — спросил он у шкафа. — А, надо Анфису позвать, она вернет инспектора, — вспомнил он, как она Платона из этого шкафа высвобождала, но ехать за ней ему не хотелось, а мобильного у него не было…

Грузчики сообщили о новой ситуации Инессе Евгеньевне, о событиях в квартире Родиона. Рисковать собой и Анфисой она не захотела, и вызвала Селедкина младшего. Она дала ему деньги на цифровой фотоаппарат.

Родион Селедкин оказался сообразительным парнем, все сделал, как надо. Он сфотографировал славянский шкаф, и выпустил из него инспектора.

На их глазах шкаф превратился в полированного красавца. Родион тут же запечатлел его новый облик, шкаф из своих недр на вензеля выпустил позолоту. От такой красоты Родион пришли в такое изумление, что сел на стул, ножки у него подвернулись, и он растянулся перед шкафом.

В этот момент в комнату вошла Анфиса:

— Какой шкаф красивый! Родион, а ты, почему с пола на него смотришь?

Парень сидел и боялся вымолвить слово, он в упор не видели Анфису. Перед ним стояла молодая графиня лет семнадцати, в платье с талией под грудью, с локонами: жена Пушкина с известного портрета. Мгновение и видение исчезло. Родион увидел перед собой директора и скромный шкаф.

— Родион, что с тобой? Мне показалось, что шкаф был красивым, а он опять стал обычным.

— Анфиса, я тоже это видел. Я запомнил, каким он был! Вероятно, шкаф подсказывает, каким он был. Это видение из прошлого. Его надо реставрировать по его указанию, — необыкновенно спокойно проговорил Родион.

— Отличный вывод, но что-то мне подсказывает его нельзя перевозить, кто его будет реставрировать? Если к нему подходит реставратор, он выдает радиоактивное излучение, а тебя он хорошо выносит. Родион, приводи своего отца, попытайтесь восстановить шкаф здесь. Материалы и работу оплатят.

Шкаф промолчал, соглашаясь с речью умной женщины.

Анфиса подумала о столе, у нее возникла мысль, что славянский шкаф и стол, словно одним человеком созданы: папа Карло у них был один.

— Родион, есть просьба, поставь решетки на окна, металлическую дверь. К тебе привезут стол, твое дело их охранять, наблюдать, лишних людей не пускать. Все плачу. Не волнуйся, плачу не из своего кармана, из кармана заказчика.

Инна, пожив у Инессы Евгеньевны, четко осознала, что есть лучшая жизнь, есть красивая одежда и обувь. Она сделала свой вывод. Она стала донимать мать Полину просьбами: Купи это, купи то, а не купишь, уйду из дома и не вернусь.

Девочка стала меняться вещами с подругами, обменивала свои вещи на чужую одежду, обувь, сумки. Полина не успевала следить за одеждой дочери, то она исчезала, то появлялась. Стоило матери купить для дочери кроссовки за большие для нее деньги, как они через день исчезали, а через неделю появлялись грязные.

Мать их отмывала добела, кроссовки исчезали, и если приходила в дом подруга к Инне того и смотри, что что-нибудь прихватит и вынесет.

Взрослая женщина от такой чехарды предметов дочери, купленных для нее с большим трудом, порой на последние деньги, стала нервной и взвинченной до предела. Любая подруга дочери стала для нее врагом первой величины. Дом стал адом.