Закрой глаза (СИ) - Кононова Ксения "MidnightLady"

— Не трогай меня! — Агрессивно и резко вырывает локоть из сжатой руки Жени, не в состоянии остановить слезы и в ярости, что тот стал свидетелем его проявления слабости. Нервно стирает слезы с лица. — Выйди нахрен отсюда!

— Макс… — Евгений пытается вновь его встряхнуть, но Максим отталкивает его руки.

— Блядь, не прикасайся, я сказал! — Срывается на крик. — Ты за*бал меня уже просто, понял?! Отвали на хер! Оставь меня в покое! Какого хрена тебе еще нужно?! — Его опять начинает трясти и он уже на грани истерики.

Так, все ясно. Женя хватает его за плечи и поднимает на ноги, не обращая внимания на сопротивление, словесный поток ругательств и возмущение. Дотягивается до полотенца и быстро обматывает его вокруг бедер Макса. Тянет на себя, заставляя выбраться из ванны на пол.

— Отпусти, блядь! Вали на хер, я сказал! На хер!!! — Орет Максим, не в состоянии остановиться и взять себя в руки. Яростно толкает Женю и тот по инерции отшатывается, больно ударяясь спиной и затылком о кафельную стену позади, но в глупую драку Женя не даст себя втянуть, хотя врезал бы ему сейчас с огромным удовольствием, чтобы отрезвить и осадить. Только судя по всему, ситуации это не поможет.

— Успокойся! — Он резко делает шаг вперед, с силой хватает за плечи и прижимает его к стене, перехватывая руки и не давая возможности наносить удары. Макс тяжело дышит и пытается вырваться из захвата, продолжая покрывать матами и его конкретно, и свою жизнь вообще. — Ничего не было, слышишь?! — Повышая голос, жестко произносит Женя, чтобы Макс его услышал и понял. Пару раз сильно встряхивает, пытаясь привести в себя. — Ничего не было! Все нормально! Ничего не изменилось!

— Сука… — Беспомощно и с отчаянием. Макс еще несколько раз дергается и вдруг затихает. Его плечи тут же никнут, и Женя ослабляет свою хватку, отпуская его. Макс сползает по кафельной стене, накрывая голову руками и вздрагивая от беззвучных слез.

Женя приседает рядом.

— Сейчас ты успокоишься, и мы просто обо всем забудем, понял? Макс! Ты понял меня?! — Жестко.

Спустя несколько секунд тот слабо кивает, не поднимая головы. Максим вдруг чувствует себя опустошенным и измотанным. До смерти уставшим.

— Отлично. — Уже тише. Женя едва уловимо вздыхает. У него самого слегка начинают дрожать руки, а дыхание становится тяжелым и частым.

Черт! Он даже предположить не мог, насколько с Максом не все в порядке. Очевидно, тот успел накрутить себя, а после всего, что произошло с ним за последнее время совсем не удивительно, что нервная система, наконец, просто не выдержала. Он столько времени держал все в себе, на пределе своих возможностей, что рано или поздно оно должно было дойти до критической точки и то, что было между ними сегодня, стало этой критической точкой. Женя винит себя. Он должен был остановить его. Должен был понять, что это совсем не то, чем могло на миг показаться его больной фантазии.

— Все хорошо, Макс. — Уже спокойно произносит Евгений, видя, как Максим обмякает окончательно. — Да?

Макс снова кивает, его начинает морозить, и он обхватывает себя за плечи. Женя поднимается и тянет Максима на себя, чувствуя, как буквально на глазах у того поднимается температура, и кожа становится обжигающе горячей под его пальцами. Только этого не хватало.

— Тебе нужно лечь.

Он вытягивает его из ванной в гостиную. Макс уже не сопротивляется. Женя наблюдает, как он ложится на диван, отворачиваясь спиной и натягивая на себя одеяло. Тяжело дышит, сжимаясь в комок, будто от боли. Его трясет и на это невозможно смотреть спокойно. Народными методами в виде валерьянки тут уже не обойдешься. Евгений вызывает врача, потом звонит на работу, предупреждая, что немного задержится. За это время ему удалось добиться того, что пока все работает как часы, если не учитывать форс-мажорных обстоятельств, без которых, конечно, не обходится практически ни один день.

Спустя полчаса Евгений открывает дверь невысокой женщине среднего возраста. Провожает ее в гостиную, а сам замирает на пороге, привалившись плечом к дверному косяку и сложив руки на груди. Напряженно наблюдает, пока она меряет температуру, давление, о чем-то тихо спрашивает Макса. Затем делает ему укол и, поднявшись со стула, слегка кивает головой Жене в сторону коридора. Они выходят, и врач бесшумно прикрывает за собой дверь.

— Он сейчас уснет, и скорее всего до конца дня будет либо спать, либо слабо и чуть заторможено реагировать на все. Вы родственники? — Мягко и не громко.

— Нет, друзья. Максим временно живет у меня.

— Вы не замечали никакого неадекватного поведения в последнее время? Излишней раздражительности? Депрессии? Перепадов настроения? — Серьезно интересуется она.

Женя кивает. Точное описание Макса за последние месяцы.

— У него сильный нервный срыв. Это первый или уже были прецеденты?

— Первый. — Уверено произносит Женя. — У него сейчас сложный период в жизни…

— Тогда можно обойтись курсом не сильного успокоительного, я напишу название. — Достает ручку и небольшой блокнот. — И если вы знаете, что могло послужить причиной срыва, было бы хорошо как-то оградить Максима от этого во избежание рецидива.

Женя знает, что послужило причиной — он. Все внутренности будто сдавливает тисками, и Евгений крепче сжимая челюсть, согласно кивает. Доктор записывает название препарата, отрывает листок и протягивает Жене.

— Обязательно проследите, чтобы он принял весь курс — пятнадцать дней. Это должно его немного восстановить. Главное, не допустить повторения, особенно в ближайшее время. Иначе тогда уже придется показаться психотерапевту.

Евгений благодарит ее и провожает. Приоткрывает дверь в гостиную и, остановившись на пороге, какое-то время наблюдает, как спит Макс, замотавшись в одеяло и уже спокойно дыша. Вновь закрывает ее и идет собираться на работу. Он не помнит, когда в последний раз в своей жизни чувствовал себя так же подавлено и отвратительно, как сейчас. Все то, что было между ними, смешалось со срывом Макса, отравляя каждую мысль и воспоминание, заполняя горечью, и Женя окончательно осознает, что это было первый и последний раз. У него больше не будет такой возможности, иначе снова придется вытаскивать Максима из ванной и вызывать скорую. Самое время смириться и не питать даже самых слабых надежд.

Женя машинально принимает душ, бреется, приводит себя в порядок, одевается. «Оградить во избежание рецидива». Он хорошо запомнил эти слова. Он просто забудет о случившемся и никогда и никак не напомнит об этом Максу. Но по каким-то только ему известным издевательским причинам мозг до сих пор продолжает проецировать перед глазами лицо Максима после их синхронно оргазма. Ни эротических стонов, ни страстных поцелуев, ни тем более самого секса… ничего не было. Был просто он. Шумно дышащий сквозь стиснутые зубы, впившийся пальцами в его руку, перешагнувший какую-то свою собственную грань, искренний в своей растерянности и открытый в осознании этой слабости. Настоящий. И больше всего Жене хотелось бы вновь довести его до оргазма, чтобы опять увидеть это выражение лица хотя бы на секунду. Он хотел бы показать Максу еще массу различных способов насладиться подобной близостью, после которых тот и думать забыл бы о женщинах.

Но, к сожалению, фантастические превращения встречаются один на тысячу, и их случай никак не попадает в этот смехотворный процент. Костя был тысячу раз прав. Нужно просто выбросить это из головы. Натурал всегда останется натуралом, даже если позволил себе вольность поэкспериментировать. И то, что между ними было, ничего не значит. А уж переход Макса в ряды геев и подавно, особенно учитывая его реакцию на собственный поступок. Это было ошибкой, о которой им обоим стоит навсегда забыть. Осталось только самому хотя бы попытаться сделать это.

Еще раз заглянув в гостиную, Женя прикрывает дверь и выходит из квартиры. Он уже на час опоздал на работу.

***

Макс с трудом открывает глаза, когда комнату уже успевают заполнить весенние сумерки. Он несколько раз медленно моргает, пытаясь понять, что с ним. Лежит, глядя в темно-серое окно, но в голове ни одной мысли, будто кто-то стер их или спрятал очень глубоко, а искать лень. Полная инертность. На короткие секунды в памяти оживает обрывочное воспоминание о сегодняшнем утре, но сейчас оно кажется не более чем еще одним из его ночных кошмаров — мутным, нереальным и бессмысленным. Внутри пустота. Но не болезненная, а уютная и спокойная. Не рвет на части, не саднит и не мучает. Просто вакуум.